Симметрия пятого порядка

Симметрия пятого порядка
Орина Ивановна Картаева

"Человек проходит, как хозяин, необъятной родины своей" – из песни слов не выкинешь, но в будущем можно добавить: хозяин не только родины-Земли, но и других планет. И порой руководствуется принципом "после нас хоть потоп"…Авария на нефтяной буровой на планете Ундина. Подросток-аутист, внезапно обретший не только высокий интеллект, но и несвойственные человеку способности. Струнная бомба, уничтожающая в одно мгновение звездную систему… Руслану Ткилаве, случайно оказавшемуся участником не связанных, на первый взгляд, между собой фактов и событий, придется разобраться со всем этим вместе с читателем.

Орина Картаева

Симметрия пятого порядка

1

Рудознатец Прядунов, построивший первый нефтеперегонный заводик на реке Ухте – на севере Российской империи, – наверняка изумился бы, узнав, что далекие его потомки будут добывать нефть не для получения «горючей воды», а совсем для других целей. Узнав, что нефть станет кормилицей буквально – не поверил бы. В те далекие времена кормилицей называли землю.

Но спустя столетия, когда поднявшиеся воды океанов затопили две трети плодородных земель, голод из призрака-пугала превратился в реальную мировую проблему. Если гидропоника худо-бедно справлялась с потребностью в углеводах, то дефицит белка был острым. А когда началась колонизация других планет, он встал у человечества костью в горле. Богатые люди могли позволить себе продукты, сделанные из клеточного материала, но то богатые. А чем питаться миллиардам обычных людей? И выход был найден: нефть. Очищенные жидкие парафины, получаемые при перегонке нефти, стали сырьем для кормовых дрожжей – основного рациона насекомых, из коих и производили пищевой белок, «…и вот, стало хорошо весьма…», правда, ненадолго. Исчерпав доступные пласты нефти, взялись за сверхглубокие, но и они не были бесконечными.

Абиогенная теория происхождения нефти в верхних слоях мантийных пород подтвердилась, когда были обнаружены планеты совсем не земного типа, без аминокислотной жизни, но с богатыми месторождениями углеводородов, и люди азартно принялись их осваивать. Первыми рвались в дело политики и бизнесмены, толкаясь локтями и лягаясь, а порой и поигрывая в руках такими «дубинками», в сравнении с которыми старинные ядерные и нейтронные бомбы казались праздничными хлопушками. Впрочем, за исключением одного эксцесса, у политиков хватило ума не доводить дело до глобальных войн, так что геологи, нефтяники и прочий ученый люд шел в их кильватере достаточно спокойно.

Сейчас представить себе смешно, дико даже, что когда-то нефть просто сжигали в двигателях. Это все равно что использовать в качестве топлива натуральное мясо или шоколад – ну правда, нелепо.

Многое с тех времен изменилось, но люди остались людьми, со всеми их потребностями. Токамаки, изобретенные еще в двадцатом веке, постепенно вывели человечество на совершенно другой уровень энергетики, вот только накормить, увы, не могли…

2

Руслан посадил шаттл на площадку семнадцатой буровой. К шестнадцатой, проблемной, он решил добраться на сухопутной лыже-байдарке с воздушной подушкой. Прогулка получилась долгой. Он налюбовался красотами окрестностей досыта, благо с утра стоял антициклон и на ветер даже намека не было.

День был чистым, прозрачным и спокойным, как вода в стакане. Снега под низким зимним солнцем переливались алмазными искрами. Приземистые хвойные деревца с перекрученными узловатыми стволами изредка вздрагивали, труся мелким снежком, когда вспархивали с веток птицы. Пару раз на глаза Руслану попались следы серванов – крупных травоядных, вроде вымерших земных лосей, только безрогих, но с мощными шипастыми копытами на тонких ногах и с огромными желтыми клыками, торчащими из-под толстых черных губ. Копытами серваны раскапывают сугробы в поисках мха и отбиваются от хищников, а клыками сдирают кору с деревьев.

Выйдя к полностью разрушенной – если верить искину – шестнадцатой буровой, Руслан остановился метрах в тридцати от нее, быстро съел полевой паек и решил обойти буровую по периметру. Она выглядела абсолютно нормально, внешне никаких разрушений не было заметно.

Нынешняя автономная буровая под управлением искина похожа на старинные буровые не больше, чем паровоз Юнион Пацифик Биг Бой на современный шаттл, или синематограф братьев Люмьер на видеолинзу. Впрочем, суть буровой осталась прежней: над скважиной стоит платформа с токамаком, двигателями, насосами и различными емкостями, и выкачивает из пласта нефть. После подъема из скважины нефть отделяется от воды, солей и других примесей и, собственно, остается только перегнать ее на перерабатывающий завод. На участке, за который отвечал Руслан, однофазные нефтяные пласты обнаружились всего-то в полукилометре от поверхности, причем нефть была без серы, но с большим содержанием парафинов. Что и требовалось, как говорится.

Коротким буйным летом тут не продохнуть от гнуса и вообще жизнь кипит, пытаясь вырасти, расцвести и размножиться до наступления холодов. А зимой – рождественская сказка, да и только.

У самой платформы, на небольшом пригорке, Руслан увидел странный темный сугроб. Оказалось, что это туша болотного кота, занесенная снегом. Руслан присел на корточки и понял, что издохшее животное было самкой: на серебристом загривке у нее неподвижно лежали два детеныша. Обтряхнув тушу кошки от снега, Руслан обнаружил, что самка погибла не от голода или болезни, а убита странным способом: ее тело было вспорото наискосок чем-то очень тонким и острым. Верхняя часть туши немного сползла вбок, вместе с детенышами, которые, видать, до последнего цеплялись за шерсть самки, а брюхо и мощные лапы зверя вмерзли в темно-красный лед. Перед мордой зверя лежала замерзшая кучка – болотные коты кормят детенышей, прекративших сосать молоко, но еще не умеющих охотиться, срыгивая для них разжеванную и полупереваренную пищу.

Кто это ее так, озадаченно подумал Руслан. На севере болотные коты занимают вершину пищевой цепочки, естественных врагов, кроме вирусов и людей, у них нет, тем более таких, которые могут разрезать кота одним ударом от пасти до брюха. Так мог бы сделать человек, полоснув из плазмата, но откуда тут взяться человеку с боевым плазматом? Руслан потеребил детенышей. Нет, окоченели совсем, жалко… Внимательно осмотрев разрез, озадачился: следов нагрева на краях огромной раны не было. Импульс плазмата должен был заварить, закупорить мелкие сосуды, но самка болотного кота просто истекла кровью. Больше всего рана походила именно на разрез. Как будто орудовал мечом старинный богатырь, причем мечом длиной больше трех метров и толщиной меньше миллиметра…

Не бывает таких мечей и богатырей, подумал Руслан, оглянувшись по сторонам. Вокруг было тихо, безмятежно. Искрящиеся белоснежные сугробы, темные пятна и неровные полосы теней. Никого вокруг. Потоптавшись еще с полминуты около зверя и сделав трехмерную скан-запись туши со всех сторон, Руслан двинул к буровой.

Токамак работал в холостом режиме. Платформа была полностью обесточена, стенки кожуха буровой покрылись инеем. Обойдя платформу, Руслан вернулся к месту, с которого начал осмотр. Остановился у стойки внешнего пульта, с которого можно было подключиться к оборудованию вручную в случае аварий, и подключился. Пробежка электронными жуками внутри буровой ничего ему не дала: изломов, коррозии, эрозий, других дефектов не наблюдалось. Однако отчет о результатах дефектоскопии был категоричным: платформа полностью разрушена.

Дурь какая-то, подумал Руслан, где эти разрушения? Платформа целехонька.

– Стою на асфальте я, в лыжи обутый. Искин поломался или …, – вспомнив, что ведется запись, одернул себя.

Он убил целый день на то, чтобы дистанционно проверить и перепроверить и насосы, и силовые агрегаты, и растворы, и состояние буровой и обсадной колонн (захватов не было), и самого искина проверил, и даже сейсмические данные участка и, на всякий случай, еще и радиолокацию с беспилотника сделал. Ничего подозрительного не нашел, кроме обрыва талевого троса, но это не проблема для искина – поменять трос.

Айтишники в один голос сказали, что искин не спятил. Скорее ты с катушек слетишь, чем он. А то, что буровая законсервирована, нас не касается. Тебе надо – ты и смотри, и думай, а мы не бурилы.

В полном замешательстве Руслан зачем-то потрогал стену буровой и легонько пнул ее. Иней частично осыпался с гладкой поверхности кожуха под ноги Руслану, и он заметил на стене тонкую, едва заметную белую линию, перечеркнувшую стену под углом в несколько градусов. Присев на корточки, он всмотрелся в эту линию и погладил ее пальцем. Через перчатку почувствовал, что линия – не просто линия. Все, что было выше нее, нависало уступом миллиметр-полтора над тем, что было ниже. Руслан встал и отошел на пять шагов назад. Белая полоска тянулась от одного угла стены до другого, едва заметно забирая вверх. Он вернулся к буровой и, несильно прижав ладонь к линии, стал счищать иней, идя вдоль стены. Зайдя за угол, обнаружил, что линия тянется дальше, но на боковой стене она гладкая, без смещений. А на стене, противоположной той, под которой лежала туша болотного кота, сдвиг был другим: нижняя часть стены выступала из-под верхней.

Так, сказал он себе.

Вернувшись к стойке внешнего пульта, Руслан подключился к жукам еще раз, спустил их всех вниз, прогнал внутри буровой на высоте двадцати сантиметров от основания платформы и почувствовал, как съежилась кожа на голове, а руки онемели. Он медленно, боясь дышать, стал пятиться прочь от буровой, не сводя глаз со стотонной махины.

Искин не сошел с ума и не соврал: буровая действительно была разрушена. Вспорота от стены до стены, у самого основания. Так прочная нитка разрезает бисквит на коржи. Вся эта масса сейчас стояла, просто придавленная собственным весом, как Александровская колонна, и случись что – рухнет, когда верхняя часть чудовищного бетонопластового пирога сползет с нижней. Руслану вспомнился черный анекдот про палача, который похвастался своими навыками жертве: « – Я тебе уже голову отрубил! – А я ничего не чувствую…– А ты кивни!»

Но что могло сделать такое?

Руслан вернулся к туше кошки. Если ее зацепило этим странным ударом, то какова была длина этого тонкого и невозможно острого оружия? Метров двадцать-тридцать?.. Надо найти точку, из которой был нанесен удар. Где-то невысоко над землей. Странно было только, что кошка вспорота лишь наполовину: задняя часть туши, ниже крестца, была целой. Если это был залп из плазмата, причем очень мощный залп, то получалось, что в кошку стрелял кто-то, лежа на земле…Нет, ничего не получалось. Никакой плазмат не может так срезать буровую. Это какая мощь должна была быть, шутите что ли. К тому же, должны быть следы плавления в таком случае, а их нет!

Руслан отошел к лесу и обогнул платформу еще раз, настроив линзы на максимальное увеличение и включив ночное зрение, потому что солнце успело свалиться за деревья. В сумерках по тонкому насту заструились полупрозрачные нити поземки. Судя по всему, скоро начнется настоящая метель: еще легкий, но уже злой ветерок стал прижигать щеки и подбородок.

Вдоль стен буровой он больше не нашел ничего подозрительного, только несколько кустиков, выросших за лето у края площадки, оказались также срезанными, как бритвой. Руслан подобрал маленькую ветку, осмотрел срез и сунул ветку в карман – показать специалистам. Он подтащил к туше кошки свою лыжу, включил на самых малых оборотах движок, переведя его в режим прогрева, и стал ждать, когда кошка оттает. Ждать пришлось долго, больше часа. За это время стемнело окончательно, и на шлеме Руслана включились фонари.

Пару раз боковым зрением он замечал какое-то невнятное движение в снегу слева от себя. Каждый раз Руслан резко поворачивался в ту сторону и включал линзы на максимум увеличения, но разглядеть толком ничего не смог. Поземка набрала силу – поверхность сугробов курилась взлетающим сухим снежком, шла волнами. Это нервы, тревожно подумал Руслан, и заставил себя сосредоточиться на кошке.

Наконец туша немного отмякла, но Руслан смог приподнять только верхнюю ее часть, потому что нижняя вмерзла в лед намертво. Нужно еще не меньше часа, пока она оттает целиком. Вот только метель на глазах свирепела: снежная взвесь крутилась уже выше кустов, ветер подвывал со свистом и подталкивал. Надо возвращаться, сказал он себе. В конце концов, совсем необязательно тащить дохлую кошку с собой, ничего ей на морозе не сделается. Спецы осмотрят все еще раз прямо тут, и анализы возьмут, и все остальное сделают, что нужно.

Опустив верхнюю часть туши, Руслан заметил в кучке срыгнутой котом пищи слабое фиолетовое свечение. Он оставил в покое кошку и пригляделся к свечению. Тлело в мешанине среди обрывков мяса, листьев и комочков шерсти что-то маленькое, как стеклянистая овальная бусина, но что это такое, рассмотреть не получалось. Он попытался вытащить горошину из полупереваренного месива, но ничего не вышло – пальцы не могли пройти сквозь призрачное сияние, словно что-то не пускало. Оно радиоактивно? Нет, счетчик Гейгера молчал.

Руслан взял в кабине термос с горячим травяным чаем и осторожно вылил кипяток на замерзшее содержимое кошачьего желудка. Все, что окружало свечение, растаяло, стекло на снег и опять замерзло, но неправильная прозрачная бусина в ореоле светового пятна осталась висеть в воздухе, не касаясь земли. Она дрейфовала на небольшой высоте и медленно поворачивалась вокруг своей оси. Дотронуться до нее никак не получалось, она была накрыта невидимым колпаком, хотя глаза говорили: нет никакого колпака, пусто. Однако странная эта светящаяся пустота не поддавалась рукам. Включив линзы на электронное увеличение, Руслан увидел внутри стеклянистой штуковины какие-то крохотные всполохи, мелькающие с такой скоростью, что разглядеть нормальным зрением было невозможно. Сделав несколько снимков, он увидел только размытые бледные тени, немного напоминающие абрис русской буквы «Ф», заваленной на бок и указывающей острым концом в сторону буровой…

Получалось вот что: кошку и буровую разрезал залп именно из этой штуки. Кошка ухитрилась сожрать нечто. Возможно, повредила его как-то – зубы болотных кошек способны грызть бетон, а желудочный сок растворяет даже стекло, – а потом срыгнула вместе с пищей для детенышей, и оно выстрелило. Но чем?! Что это вообще такое? Коты всеядны, но не настолько, чтобы жрать что попало. Хотя…Кормящая самка обычно голодна и ест постоянно, даже на ходу, и могла сожрать непонятный предмет случайно, заодно с горстью мороженых сладких ягод, например.

Руслан достал из багажника лыжи тяжелый контейнер для перевозки радиоактивных образцов, снял с него крышку, перевернул вверх дном и медленно подошел к дохлой кошке, примеряясь. Наконец, решившись, быстро накрыл контейнером светящуюся точку, как ядовитую китовую осу – тазиком. И мгновенно бросился ничком вниз с пригорка, вжался лицом в снег и закрыл затылок ладонями.

Ничего не случилось.

Полежав немного, Руслан встал, отер снег с лица и посмотрел на импровизированную ловушку. Контейнер стоял смирно, взрываться, стрелять или делать еще что-то страшное не собирался. Свечения тоже видно не было. Осторожно вернувшись к ловушке, Руслан выставил рядом с ней три маячка с сиренами и фонарями, чтобы отпугнуть лесных любителей падали, и скинул запись с линз в рабочую сеть. Не обращая внимания на позднее уже время и навалившуюся на район пургу, Руслан поискал в сети инфу об оружии, и не нашел ничего, что хоть немного походило бы на его находку. Ладно, пускай спецы разбираются.

Усевшись в кресло, он закрыл фонарь кабины, включил автопилот с возвратом на семнадцатую буровую и задал максимальную скорость хода. Автопилоту темнота и буран были безразличны, и выходило, что обратная дорога займет не больше часа. Впереди по курсу ничего не было видно, но, собственно, и смотреть не хотелось – все мысли Руслана занимала сейчас буровая и то, что осталось под контейнером. Никаких идей пока не было.

Лыжа вдруг едва ощутимо дернулась, будто движок на секунду сбойнул или что-то зацепилось за днище. Руслан сбавил скорость и минут десять полз, прислушиваясь к звуку двигателя. Нет, все нормально. Увеличил скорость, сел поудобнее и стал смотреть вперед. Движок тихо и ровно гудел, снег летел в стекло фонаря, гипнотизируя и вызывая полусонное оцепенение. Лыжа дернулась еще раз.

Чертыхнувшись, Руслан остановился, поднял кабину и шагнул в снег. Хорошо, что было неглубоко – самое начало зимы, еще не навалило столько, чтобы провалиться с головой. Осмотрев корму лыжи, пошарил по ней руками и ничего не нащупал. Стянул с правой руки перчатку и обшарил корму голой рукой, и даже залез под лыжу, насколько смог. Вытаскивая руку из-под днища, он обо что-то содрал кожу на подушечках пальцев, но не сильно, ранки едва кровоточили. А между тем, ощущение от рывка было такое, будто что-то прочное волочится за лыжей, цепляясь за кусты или что там было. Руслан вернулся в кабину и выставил скорость движения не больше двадцати километров в час.

Плестись теперь до утра придется. Но эти странные легкие рывки на скорости…Не хватало еще пешком шкандыбать по целине, если лыжа сдохнет. С чего бы ей дохнуть?.. Не нравится мне эта дерготня, думал он.

Добравшись до семнадцатой буровой, Руслан поднялся по лесенке на площадку с припорошенным снегом шаттлом, запустил его двигатель и на такелажных лентах поднял лыжу. Поставив ее в грузовой отсек шаттла, открыл багажник и еще раз осмотрел при ярком свете. Лыжа была как лыжа, ничего на гладкой поверхности корпуса не было. Чем же это я пальцы себе ободрал?

Закрывая грузовое отделение, Руслан опять заметил краем глаза невнятный сероватый отблеск. Он полез в багажник и педантично осмотрел все и вся, медленно, тщательно ведя ладонями по корпусу лыжи и внутренне закипая. Ничего нет в багажнике, не трясись, успокойся, уговаривал он себя, и чем больше уговаривал, тем больше нервничал. Вернулся в кабину, нацедил горячей воды в стакан и добавил в нее гель-антистресс, совсем немного. Потом запустил шаттл, поставил на автопилот и добрался домой без приключений.

Дома пахло булочками с корицей, было тепло и душновато. Руслан скинул комбез и ботинки, прошел в зал, настроил микровентиляцию на двери, ведущей на заснеженную веранду, и посмотрел на диван.

Няня Марта, крупная женщина с грубоватым, но очень добрым лицом, дремала, прижавшись щекой к спинке дивана. Руслан кашлянул и спросил тихо: он спит? Марта, вздрогнув, открыла глаза, испуганно обернулась на дверь, ведущую в спальню Леона, и шепотом ответила: да, часа три уже как. Кивнув ей, Руслан на цыпочках прошел в детскую.

У изножья кровати тлел оранжевый ночничок, едва освещая тумбочку, на которой лежал разноцветный потертый музыкальный шарик – старая игрушка дочки Патиши, которую она забыла дома, когда ушла вместе с матерью много лет назад. Леон никогда не играл с шариком, но Руслан не выкидывал игрушку. Сын спал, засунув в рот большой палец правой руки, время от времени делая сосущие движения ртом. Руслан наклонился, осторожно вытащил палец изо рта Леона и вытер ему ладонью подбородок. Руки не помыл, вспомнил Руслан, глянув на свою ладонь, испачканную слюной. Ободранные подушечки пальцев чуть саднили. Сын беспокойно шевельнулся и всхлипнул. Закрыв оконную штору поплотнее, Руслан присела кровать. Во сне Лева был похож на нормального подростка. Но это только во сне.

Выйдя из детской, Руслан увидел, что няня уже оделась и стоит у входной двери, ждет его. Поблагодарив Марту, он закрыл за ней дверь и пошел в кухню. Наскоро сварганив омлет с ветчиной, закинул его в себя, почти не жуя, и запил сладким чаем. После душа заставил себя надиктовать и отправить отчет руководству и завалился спать.