Ротенбургский король. Перевод с немецкого Людмилы Шаровой

– Это, пожалуй, можно, – ответил Еппеляйн после некоторого размышления. – И будьте уверены, это будет стоить немало. Наши кружки наполнены. Давайте выпьем, как хорошие попутчики.

Они одновременно опорожнили кружки, и Еппеляйн позвал хозяина. К настоятелю, тем временем, вновь вернулось хорошее настроение. Он произнес со вздохом:

– Мы были на волосок от того, чтобы отправиться в благословенную вечность. О, да – о, да!

– Кажется, Вы не жаждете там оказаться, – насмешливо заметил Еппеляйн, в то время как хозяин поставил перед ними на стол две полные кружки.

– Скажу Вам по секрету: Я не достаточно святой для этого.

– Хорошо сказано, – воскликнул Еппеляйн и ударил его по плечу. – Чтобы Вы стали святее! Выпьем за это.

Хозяин продолжал наполнять кружки вином. Настоятель с каждой минутой становился все разговорчивее.

– Знаете, – болтал он, – в царствии небесном я не хотел бы восседать среди праведников. Среди отцов церкви и святых. Но если бы меня всемилостивый Господь Бог смог назначить виноделом, это очень бы меня устроило.

– Виноделом? Как же Вы себе представляете царствие небесное? – удивленно спросил Еппеляйн.

– Царствие небесное, как говорит Священное Писание, это большой прекрасный город.

– Что? Город? Что за чушь! – пренебрежительно воскликнул рыцарь и сплюнул. – Может быть, там есть еще и торговцы?

– Если это город, то там также должны быть дома. А где есть дома, там должны быть харчевни и постоялые дворы, где останавливаются пилигримы, чтобы переночевать. Поэтому там также должны быть и виноделы, – рассказывал настоятель с важным выражением на лице.

Еппеляйн молчал довольно долго, потом хладнокровно возразил:

– Ну если так, то я желаю Вам удачи. А мне такой город не по вкусу. Если там нет под тобой хорошей клячи, если нет хорошей драки, а всегда только мир да мир, и одно только причитание и состарадание, то, кроме монахинь, это не подходит никому. Я бы никогда не хотел туда попасть! Никогда!

Настоятель перекрестился.

– Не ведите таких богохульных речей, благородный

господин! – сказал он.

– Ах, не болтайте чепуху. Давайте поговорим о чем-нибудь другом! Лучше выпьем! За здоровье вашей жены! Ах, да, у Вас же нет жены. Ну, тогда за здоровье вашей бабушки. Да хранит ее Бог! Что думают в Вюрцбурге о делах в империи? Будет ли большая драка между королями, Богемским и Гейдельбергским?

Настоятель подошел к нему пoближе. Он, очевидно, уже достаточно опьянел. Его хитрые черные маленькие глазки поблескивали, а нос лоснился.

– Умеете ли Вы молчать? – спрocил он таинственно.

– По сравнению со мной могила – это старая сплетница! – прорычал рыцарь.

– Тогда слушайтe: Буря скоро разразится во Франконии и Швабии. Но не между королями, а между князем и городами.

Еппеляйн с треском ударил кулаком по столу.

– Хорошая новость! – воскликнул он. – При удобном случае там можно заработать и деньги, и славу!

– Вы, уважаемый господин, готовы к этому присоединиться?

– Дьявол меня побери, если я этого не cделаю!

– И к кому Вы присоединитесь?

– К князю, если только это не бургграф. Среди городов я знаю только одного, кого можно уважать, все остальные – это стократно презренные мелкие душонки, даже если у них на броне красуется благородный герб. Я выступлю против городов!

– Благослови Вас Бог! – воскликнул настоятель и поднял свою кружку. – За победу! Мой Вам совет: Присоединяйтесь к моему досточтимому господину в Вюрцбурге.

– К проклятому попу! – чуть не закричал Еппеляйн. Но так как он не хотел показаться неблагодарным настоятелю за его угощение, то он воздержался от этого и, ничего не ответив, тоже выпил свое вино. После этого он неприветливо спросил:

– Когда это может начаться?

Настоятель успел опустошить еще одну кружку и теперь был уже основательно пьян.

– Это будет зависеть, – важно отвечал он, – от одного события, а именно – от выборов в городской совет в Ротенбургe.

– Черт побери, почему именно от этого?

– Знакомы ли Вы co сводом законов Ротенбурга и с обычаями его граждан?

– Нет, я с ними не знаком и мне нет до них дела. Знаю только, что у них есть одна привычка избирать каждый год бургомистром и полевым капитаном Хайнца Топплера!

– Ну, в этом Ваше упущение! – воскликнул настоятель и еще ближе придвинулся к нему. – Видите ли, господин рыцарь, в Ротенбурге есть два совета: внешний и внутренний. Внешний совет состоит из представителей благородных семей и каждый год первого мая он избирает внутренний совет из двенадцати человек, который в свою очередь избирает из своей среды городского бургомистра, полевого капитана города и некоторых других. Теперь много врагов Топплера сидят во внешнем совете, которыe надеются, что он вообще не попадет во внутренний совет, и даже если он там окажется, то имеет мало шансов стать снова бургомистром города и капитаном!

– Тогда Бог покинет торговый народ Ротенбурга, так как Хайнц Топплер единственный не только в этом городе, но и среди всех всех имперских городов, кого должны бояться князья и благородные господа!

– Вот именно, – подхватил настоятель, – и поэтому мой досточтимый господин из Вюрцбурга советует бургграфу, чтобы он спокойно подождал до тех пор, пока Ротенбуржцы сами не убьют коня, который их везет. Так как с того дня, когда Топплер больше не будет главой Ротенбурга, он станет никем, и против него уже приготовлены обвинения для того, чтобы начать судебный процесс. А после Ротенбурга дойдет дело и до других городов, которые заключили Марбахский союз против Eго Светлости короля Рупрехта. Вы меня понимаете, господин рыцарь?

– Не так уж я глуп, чтобы не понять Вас. Но откуда Вы все это знаете? Может, Вы поверенный епископа?

Настоятель хитро улыбнулся.

– Я кое-что везу с собой. Приветствие, благородный господин, всем тем, которыe после падения Топплера выступят против городов!

Еппеляйн кивнул ему, но его желто-серые глаза ярко сверкнули. Теперь он знал достаточно. Настоятель в своей сумке вез послание Вюрцбургского епископа Иоганна бургграфу Нюрнберга Фридриху. Оба господина были одинаково ненавистны ему, один как священник, другой как враг и укротитель свободных лесных рыцарей. Он все еще чувствовал себя обязанным Топплеру, кроме того, ему импонировало благородство этого человека, кaкого он не встречал ни у кого другого. И если бы ему удалось захватить послание, которое вез священник, он без сомнения оказал бы Топплеру важную услугу.

– Дьявол, – удивленно подумал он, – назначил меня, очевидно, покровителем Топплеров. Как это могло случиться? Три дня назад я узнаю во время попойки в трактире, что бургграф хочет задержать Якобле, так как он должен везти своему отцу письма из Богемии. Сегодня я слышу от пьяного священника, что он везет в сумке письмо против Топплера. Если вчера я доставил ему его письма, то сегодня я могу принести ему письмо его врага.

Но как заполучить это письмо? Его нисколько не беспокоила мысль, что письмо предназначалось кому-то другому. Нападение на курьера и дипломатические представительства было привычным делом, когда этого требовали обстоятельства. Но он, Еппеляйн фон Гайлинген, отбирал – либо силой, либо в споре – только у врагов. А здесь перед ним был не враг, а всего лишь случайный собутыльник.

В то время как Еппеляйн размышлял над этим и давал священнику только лишь односложные ответы, его собеседник становился все веселее и громче. Он стал горланить хриплым голосом первую строфу песни:

– Куда мне повернуть, мой братец дорогой? – и в такт себе барабанил по столу.

Наконец, настоятель совсем опьянел. Он безo всякой видимой причины громко захохотал, кружка, которую он пытался поднести ко рту, выскользнула из его рук, вино растеклось по столу и по полу, а он сам свалился со стула под стол, так что была видна лишь его голова.

Он был не в состоянии подняться. Еппеляйн пристально смотрел, не пытаясь помочь, на видневшуюся из-под стола лысину. «Иногда человек превращается в скотину, особенно если он выпил слишком много,» – философски подумал в это мгновение рыцарь, оторвавшись от своих мыслей. Затем он подпер голову руками и задумался над тем, как честным способом завладеть письмом.

В это время пьяный сделал резкое движение, и на пол выкатились кости, как раз Еппеляйну под ноги.