Салат из креветок с убийством. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 30

– Скорпиона? – не понял Нахум. – А, это такой кузнечик? Я его вчера поймал у нас за забором.

– Он ведь мог тебя укусить!

– Глупости, – уверенно сказал мальчик. – Я его в кармане держал.

Беркович погладил Нахума по голове и, как мама, не стал ругать, потому что и он теперь знал, что мальчик обожает сюрпризы.

Вечером, оставшись с Наташей вдвоем, Беркович рассказал ей о разговоре с Нахумом и своих не оправдавшихся подозрениях.

– Какой ужас! – тихо сказала Наташа. – Он же сам мог умереть.

– Да, мальчику повезло… И ведь когда-нибудь дед или отец скажут ему, что бабушка умерла от укуса скорпиона, а он вспомнит свою шутку и… что тогда?

– Дети все переживают не так, как взрослые…

– Ты думаешь? – неуверенно сказал Беркович.

– А перчатка? – спросила Наташа. – Почему-то она ведь оказалась на кухне?

– Ерунда все это, – буркнул Беркович. – Когда Рони вернулся домой, я его спросил… Он вчера мыл унитаз, а потом, забыв снять перчатку, пришел на кухню выпить колы. Здесь он перчатку стянул с руки и бросил на пол, чтобы потом поднять и положить на место. Но забыл. А Гиль увидел перчатку и двумя пальцами отбросил ее под стол.

– Подумать только, – заключил Беркович, – из-за собственной подозрительности я чуть не обвинил в убийстве невинного человека…

ЯМАЙСКИЙ РОМ

– Ты знаешь, какие слухи бродят по управлению? – спросил старший инспектор Хутиэли своего коллегу Берковича, столкнувшись с ним в холле под большой пальмой.

– Конечно, – уверенно заявил Беркович. – Все говорят о том, что Офра наставляет рога Илану.

Офра работала секретаршей у начальника отдела по расследованию тяжких преступлений, майора Зихрони, а несчастный Илан был ее третьим, но, видимо, не последним мужем.

– Твои сведения устарели, – усмехнулся Хутиэли. – Нет, сегодня все говорят о том, что майор Зихрони переходит в отдел по борьбе с наркотиками и получает следующий чин.

– Очень рад за него, – сдержанно произнес Беркович.

– А ты знаешь, кого прочат на его место?

– Нет, – покачал головой Беркович. – Кого бы ни назначили, это значит – придется искать общий язык, и пока сработаешься…

– Конечно, – согласился Хутиэли. – Правда, с той кандидатурой, которую прочат на место Зихрони, тебе срабатываться не придется.

– О! – воскликнул Беркович. – Неужели назначат вас? Это было бы прекрасно!

– Нет, – грустно сказал Хутиэли. – Стар я уже для такой должности.

– Кто же тогда? – удивленно спросил Беркович.

– Ты, конечно, – пожал плечами Хутиэли. – Сегодня или завтра тебя вызовет для беседы генерал, так что будь морально готов.

– Ну и ну, – Беркович не мог прийти в себя от изумления. – Это, конечно, хорошо, от недостатка честолюбия я не страдаю, но…

– Но что?

– На мне висит дело Хаузера, и я бы хотел с ним сам разобраться.

– Да кто тебе мешает? Раньше ты жаловался на майора Зихрони, теперь сможешь пенять только на себя.

– Спасибо за информацию, – сказал Беркович и направился в свой кабинет, чтобы свести, наконец, воедино все факты, известные ему о странном отравлении Ори Хаузера, владельца сети мастерских по ремонту электронной техники. Умер Хаузер неделю назад, и во время вскрытия выяснилось, что причиной смерти было не тривиальное пищевое отравление, как утверждал врач в больнице «Ихилов», а лошадиная доза довольно сложного мышьякового соединения.

Запершись в кабинете и стараясь не думать о словах Хутиэли (это ведь все-таки слухи, мало ли что могло происходить на самом деле?), Беркович раскрыл на экране компьютера файл с данными по делу Хаузера и углубился в его изучение.

Итак, Ори Хаузер, сорока трех лет, холостой, собрал в прошлую пятницу на своей вилле в Раанане несколько человек, среди которых были: его племянник Ашер, двоюродная сестра Элит с мужем Ариэлем и еще Шай Цингер, адвокат, который вел дела Хаузера за пределами Израиля. У Хаузера были большие планы – он хотел открыть филиалы своей фирмы в Европе.

Кроме хозяина и его гостей на вилле в тот вечер были повар Ран Боаз и официант из ресторана «Сюрприз» Арик Гидон. Оба были Хаузеру прекрасно знакомы – Ори приглашал их всякий раз, когда собирал гостей, а гостей он собирал едва ли не каждую неделю, а то и чаще.

На ужин были рыба, салаты, прохладительные напитки, пирожные и кофе. Хозяин и гости попробовали все блюда без исключения, а потом – так сказать, на посошок, – хозяин допил со своим адвокатом бутылку любимого им ямайского рома. После вечеринки прислуга всю посуду вымыла, а остатки пищи – и бутылка из-под рома – были выброшены в мусоросборник.

Когда в восемь утра Хаузеру стало настолько плохо, что он сам вызвал «скорую», не было уже никакой возможности проверить, в каком именно блюде из вчерашнего меню содержалась смертельная доза мышьякового соединения, которая привела беднягу Ори на кладбище. Согласно показаниям свидетелей, все они ели и пили вместе с Хаузером, не было такого блюда или напитка, который хозяин отведал бы один и не дал попробовать гостям.

Если в еде Хаузера оказался яд (а он там, безусловно, оказался!), то гости тоже должны были иметь неприятности – ну хоть какие-то признаки отравления. Ничего подобного! Никто из присутствовавших на здоровье не пожаловался, и все они были на похоронах – удрученные и не понимавшие, как могла произойти такая трагедия.

Беркович не понимал тоже. Если каждый отведал все блюда, значит, нигде мышьяка не было! Каким же образом Хаузер наелся этой гадости?

Разумеется, Беркович, не будучи новичком в розыскных делах, первым долгом попытался ответить на вопрос: кому выгодна скоропостижная смерть Хаузера? Да всем, кто был на той вечеринке! Ашер, племянник, непутевый молодой человек, запутался в долгах, и дядины деньги нужны были ему позарез. Элит, кузина, давно мечтала открыть собственный салон красоты, но у нее не было на это средств, а банк отказывался дать ей большую ссуду. Что касается адвоката Цингера, то он, похоже, извлекал немалые прибыли из тех дел, которые проворачивал для Хаузера за границей. Сотрудники отдела экономических преступлений нашли кое-какие документы, уличавшие Цингера, и похоже, адвокат очень боялся, что о его проделках станет известно Хаузеру.

Мотив для преступления был у каждого. Ну и что? Мотив – далеко не все, что нужно для расследования. Способ убийства – вот проблема! Все присутствовавшие на вечеринке хотели бы смерти Хаузера, чтобы заполучить его деньги или избежать ответственности. Но никто не мог отравить пищу, не опасаясь, что вместе с Хаузером не отравит и его гостей, в том числе и самого себя.

Не придя ни к какой идее, Беркович выключил компьютер и спустился в лабораторию к эксперту Хану.

– А, – встретил Рон приятеля, – тебя все еще Хаузер мучает?

– Ты знаешь, что такое «антиномия»? – осведомился Беркович.

– Конечно, – улыбнулся Хан. – Философы так называют противоречие, которое невозможно разрешить.

– Вот именно. Отравление Хаузера – антиномия. Все хотели его смерти, но убить его не мог никто.

– Глупости, – твердо сказал Хан. – Кто-то из той четверки его все-таки убил. А может, это повар или официант?

– Нет, – покачал головой Беркович. – У них не было мотива. Оба ровно ничего не выигрывали от смерти Хаузера. Напротив, они лишились богатого клиента.

– Ты точно уверен в том, что не было такого блюда, которое Хаузер отведал бы один?

– Нет. Салаты и рыбу ели все. Пирожные не ела Элит, сохраняла фигуру, но мужчины отведали хотя бы по куску. Ром «на посошок» Хаузер пил с адвокатом, и все свидетели уверяют, что Цингер выпил не меньше хозяина, он-то и опустошил бутылку до дна. В общем, куда ни кинь…

– Не знаю, – медленно проговорил Хан. – Может, например, этот адвокат… как его… Цингер лишь делал вид, что пьет, а на самом деле вылил напиток? Кстати, ты заметил, что это единственный случай, когда, кроме Хаузера, только один человек попробовал то, что употребил хозяин?

– Конечно, – пожал плечами Беркович, – я обратил на это внимание. Ну и что это нам дает? Не мог адвокат вылить ром – пили они на глазах у всех гостей.