Холодное блюдо

– Так вышло, мы ее, в рот-компот, потеряли, а потом хотели догнать и случайно…

– Я не въехал, что значит потеряли?! Вы что, типа, хирурги?! Или боевиков насмотрелись?

– Это… из виду, в смысле… скрылась…

– А она что, ниндзя? Или Дэвид Копперфильд? Как она могла из виду скрыться, если вы возле подъезда торчали?

– Это, в рот-компот… – Кривой беспомощно глянул в сторону Чалдона, ожидая поддержки, но тот увлеченно разглядывал собственную обувь. Тогда Никитин обреченно выдохнул: – Отлучились… ненадолго.

– Что-о?!

На Кривого напал ступор. Он хотел объясниться, в доступных и мягких выражениях описать причины отлучки, попенять на собственную нестабильную психику, попросить прощения, но гортань прилипла к небу, и из глотки не выдавилось ни одного звука.

– Я, типа, русским языком велел у подъезда безвылазно дежурить! И куда же, интересно, вас понесло?

Кадык Кривого судорожно дергался, однако звук по-прежнему отсутствовал.

Серега перенес внимание на Чалдона:

– Так куда отлучались? И зачем?

Тот не успел ничего ответить, как глотка Никитина издала предательский хрип:

– Пива…

– Отлить приспичило… – попытался исправить положение нехитрой ложью Чалдон, но Велик его оборвал:

– Заткнись!

– Серега, правда приспичило.

– Что ты мне мозги трахаешь! Кому приспичило?! Тебе? Или обоим сразу?! Или ты этому обмылку член держал?!

Чалдон мгновенно умолк.

– Так что там с пивом? – ласково, почти нежно переспросил Величев у Никитина. – Что пили?

– «П-паулайнер».

– Сибариты, мать вашу! – непонятно выругался «бригадир» и резко взмахнул кулаком.

– Н-на!

Черная рукоять пистолета обрушилась на правую сторону лица Никитина. Он охнул и схватился за щеку.

– Я тебе сейчас, сука, симметрию наводить буду! – мягко пообещал Величев и рявкнул: – Руки по швам, гниль!

Длань Кривого рефлекторно дернулась и опустилась.

«Слава богу, что я не бухой! Сунул бы ответку, и прощайте, пацаны. Маслина в башке, и цветы на могиле!» – обнаружил ложку меда в бочке дегтя подвергаемый экзекуции «бык». Второй удар, уже не железным корпусом «беретты», а просто кулаком в челюсть, свалил Никитина с ног. На зубах что-то захрустело, под языком хлюпнула солоноватая лужица, а губы налились спелыми, готовыми лопнуть сливами.

– Вставай, обмылок, – склонился над поверженным корешем «бригадир» и для убедительности врезал носком туфли по ребрам.

Не убедил. Никитин ухнул обиженным на судьбу филином и свернулся улиточной раковиной.

– Вставай, я кому сказал! – Произведение итальянских обувных мастеров снова соприкоснулось с ребрами Кривого. Удар, еще удар. Величев вошел в раж и начал месить ногами тело проштрафившегося «быка». Месил азартно, с упоением, любой пекарь с удовольствием записался бы на курсы повышения квалификации к такому специалисту «по тесту». Кривой сокрушенно крякал, вздрагивал, прикрывая руками голову, и поползновений подняться не предпринимал.

Пара особенно удачных ударов прошила мышечный корсет Никитина, и в районе его правого бока ощутимо хрустнуло. Гораздо громче, чем на зубах. Кривой не выдержал и застонал, после чего крышу у Велика сорвало окончательно. Он принялся прыгать на туше подчиненного, как на батуте, изрыгая совершенно нечленораздельные звуки, в которых лишь опытный лингвист сумел бы распознать угрозы и непарламентские выражения.

– Серега, хватит! – На величевское плечо легла толстая лохматая лапа, принадлежавшая закадычному дружку и собутыльнику Митяю. – Забьешь же придурка.

Велик стремительно развернулся и приставил пистолет ко лбу самозваного миротворца.

– Серый, ты что? – Митяй попятился. – Не дури.

Рука дрогнула, и «беретта» медленно поползла вниз.

– Довели, блин, уроды… – Величев тяжело выдохнул, сунул пушку в подмышечную кобуру. – Прости, брат!

– Да ладно.

– Штаны-то сухие? – скривил непослушные губы в подобии улыбки «бригадир».

– Вроде… хотя ты зыркнул так, что чуть в окно не выпрыгнул, – хохотнул Митяй.

Кафе ожило. Словно на видеомагнитофоне отменили команду «пауза», включился звук, задвигались люди, загомонили. Во время экзекуции все находящиеся здесь безмолвствовали, стараясь не то что не говорить и не шуметь – не дышать. Дабы не попасть под прицел безумного взгляда «бригадира». Парни в кафе собрались не робкого десятка, те же Гвоздь или Ростов не одну душу упокоили и перевидали много чего, но с Величевым в подобном состоянии предпочитали не связываться. Слишком непредсказуемым характером он славился. И попытка вмешаться в экзекуцию грозила крупными неприятностями. Не сразу пристрелит, так обиду затаит и потом припомнит.

«Торпеды» невольно вспоминали судьбу несчастного Лехи Валета. Тот с каких-то кренделей начал необдуманно перечить Велику, в драку полез, благо лось здоровенный, а спустя два дня исчез. Весной же распухший труп Валета с проломленным черепом обнаружили на берегу. Вот и думай, лезть или не лезть. Естественно, «бригадир» тоже не бессмертный, можно и на перо посадить, но за его спиной маячит фигура почти всемогущего Тумана, который доберется до виновника в любой точке земного шара. Поэтому каждый из быков прикинулся ветошью. Лучше не возникать.

На сей раз пронесло, обошлось без смертоубийства и серьезного кровопролития, если не считать таковым багряно-красные потеки на расплющенной физиономии Кривого.

– Уберите это туловище. – Величев брезгливо ткнул туфлей распластанную человекообразную массу.

Пацаны подсуетились, споро собрали в кучу и вынесли слабо постанывающий фарш из питейного заведения на свежий воздух, где загрузили в джип и увезли. Вроде как для оказания медицинской помощи. Хотя на самом деле, под шумок, под тем соусом, что пострадавшего к фельдшеру требуется доставить, пара наиболее предусмотрительных гренадеров – Химик и Гвоздь – попросту слиняла. Мало ли что взбредет в голову атаману, ведь разбор с Чалдоном не завершен.

После выноса тела Величев вновь обратил внимание на второго участника злополучного преследования:

– Ладно, Кривой, недоумок, его вниз башкой в роддоме роняли, но ты чем думал? На кой ляд вы за пивом поперлись?

– Андрюха сорвался. Ты же его знаешь, он на одном месте сидеть долго не может. – Чалдон решил не кривить душой и не выгораживать товарища, не ровен час, самого так огородят и землицей сверху присыплют. – Пристал, как репей: «поехали да поехали»… Грозился лобешником панель разнести, если полчаса в машине просидит. А я отлить хотел, вот и… получилось. Нас всего минут десять не было, а телка на тачке приехала.

– Сидеть не может, в натуре – ляжет! – мрачно пообещал Величев, вполне в духе кладбищенских опасений Чалдона. – Что же вы, ублюдки, наделали, такую тему накрыли! Надо было мне кого посмышленее послать, того же Химика. И как мне теперь перед «папой» отмазываться?

Ничего не ответил Чалдон, только поник плечами. Демонстративно, чтобы бригадир видел неподдельное раскаяние.

– Одно утешает: если меня на куски рвать будут, вас, в натуре, на гуляш пустят.

Чалдон покорно вздохнул, конклюдентно выражая согласие с любым наказанием. Величев оглядел его согбенную фигуру и обреченно махнул рукой: