Вы просто не знаете куда смотреть

– Думаю, доставить тебя домой – мой барменский долг. Давай, обопрись о плечо…

Пьяница шёл почти сам, покачиваясь и загребая ногами, повисая на плече и мучительно икая, но в остальном не нарушая приличий. В заднюю дверь кафе пришлось долго стучать, открывшая её хостес, которую я в голове называю Мадам Пирожок, в халате и бигудях.

– Простите, – зевнула она, – задремала что-то. Много он выпил сегодня?

– Не знаю, что для него «много». Я бы сказал «достаточно».

– Так вы что, не принесли счёт? – удивилась женщина. – Этак вы проторгуетесь, молодой человек!

– Действительно, как-то не подумал. Ничего, принесу завтра. Насколько я понимаю, это постоянный клиент… – осторожно перевесил качающееся тело на крепкое плечо женщины.

– О да, к сожалению, – вздохнула та. – Спасибо вам. Не уходите, я сейчас вернусь!

Хостес увлекла мужа в боковую дверь, я успел увидеть там жилой интерьер – коврики на полу и обои в цветочек. Видимо, живут они тут же, при кафе. Ожидая возвращения, осмотрелся – и, увидев холодильник с остатками пирогов, вдруг вспомнил, что не ел весь день. До сего момента это отчего-то совершенно не беспокоило, но теперь есть захотелось резко и мучительно, до рези в желудке.

– Простите, – спросил я вернувшуюся хозяйку, – можно купить у вас этот пирог? И этот? И вон тот?

– Ну что вы! – всплеснула руками она. – Ни в коем случае!

Глядя на моё вытянувшееся лицо, засмеялась:

– Никакой покупки! Сейчас я соберу вам корзинку. Всё равно с утра печь заново. И впредь ни о чём не беспокойтесь, корзина будет вас ждать каждый вечер. И даже не вздумайте возражать! Мне это ничуть не затруднительно, наоборот!

– Спасибо!

– Это вам спасибо, что доставляете домой моего благоверного. Вот, берите, вам хватит поужинать и на завтра, а вечером заходите ещё. Даже если мой припрётся не к вам – заходите всё равно. Сами, или девчонку свою пришлите.

– Мою девчонку?

– Вы же наняли уборщицу? Вот, её. Сбегает, не переломится.

– Вы уже в курсе?

– Это маленький городок, Роберт. Тут все знают всё про всех. Делать вид, что это не так, – навык, которым мои земляки овладели в совершенстве, но вы не ведитесь. Девчонка не плоха, убирать по крайней мере умеет. Швабру ей вручили, как только она научилась ходить. Та ещё семейка… Впрочем, не буду уподобляться городским сплетницам. Просто у неё талант никому не нравиться.

Я подумал, что по этому признаку мы со Шваброй могли бы быть разлучёнными в детстве кошмарными близнецами. Невзирая на различия в поле и возрасте.

– Скажите, – спросил я, принимая корзинку, – а почему клиенты говорят, что бар долго не работал?

– Потому что это так и есть.

– Тогда откуда я привёл вашего мужа позавчера?

– Знаете, Роберт, – вздохнула женщина, – не задавать таких вопросов – ещё один навык, которым мои земляки овладели в совершенстве. Уверена, вы тоже скоро научитесь. Если не сочтёте за чрезмерный труд возвращать мне мужа, когда он пьёт у вас, буду вам чертовски благодарна.

– Не сочту.

– Вы прекрасный человек, Роберт!

– Я? Издеваетесь?

– Ах, да, ещё! – спохватилась женщина, не слушая. – Не забывайте составлять заявки для бара заранее!

– Заявки?

– Ну, вы же не думаете, что пиво появляется прямо в кране, а бутылки на полках в полночь возникают сами собой?

– Пока вообще об этом не думал… Но жаль, что это не так. Было бы удобно.

– Все товары доставляют ко мне на склад, но заказывать надо заранее. Напишите, что вам нужно, водители магистральных траков привозят попутный груз. Я потом покажу, где грузовые ворота.

– Пожалуй, мне стоит провести инвентаризацию, – признал я.

– Прекрасная идея! Спокойной ночи.

«Открывается вовнутрь», – однозначно гласит табличка на задней двери. Вторая половинка надписи теперь отсутствует. Я потянул дверь на себя и вышел в тихий ночной город.

Глава 3. Училка Два Мохито

Второй день своего барменства я начал с ревизии ресурсов. Выяснил, что располагаю спальней, где есть кровать и платяной шкаф. В шкафу висит одежда, как новая, так и ношеная, но совершенно непонятно чья. Она пропахла табаком и дешёвым одеколоном. Собрал, засунул в мешок и вынес в кладовку.

Разбор кладовки потребовал бы больше душевных сил, чем я в себе нашёл. Заглянув в заваленное пыльным хламом помещение, задвинул туда ногой тюк с тряпьём и малодушно закрыл дверь обратно. Как-нибудь в другой раз.

Спустившись в подсобку, попытался разобраться, чего и сколько есть в баре. Кажется, тот, кто складывал припасы, то ли делал это по собственной системе, то ли просто сваливал всё в кучу, лишь бы влезло.

Тут пыльно, сумрачно и скучно, но на полке есть радиоприёмник. Повернув ручку, извлёк из него только шум, но потом что-то прогрелось, и стала разборчива речь. Радиопостановка, текст читают на разные голоса, безбожно переигрывая, похоже на любительскую озвучку какой-то книги.

– … Она вернулась! – невыносимо пафосным тоном вещает кто-то через помехи и треск. – Бродит в ночи, стучится в двери. Ищет слабых духом и податливых телом, и такие найдутся. Скоро город снова заполонят её отродья. Никто не может быть в безопасности в эти дни! Готовьтесь, братья, нас ждёт кровавая страда!

– Мы найдём их всех! Найдём! – отозвался гул голосов на заднем плане. Судя по всему, аудитория полностью поддерживает оратора.

– Грядёт день! Готовьте факелы, острите колья, точите ножи!

Что там у них вернулось? Судя по стилистике постановки, какое-то Древнее Зло? Сочувствую ему. Возвращаешься, а тут какие-то мутные долбоёбы с факелами и дрекольем. Частенько я сам ощущаю себя Древним Злом. Впрочем, раз Зло такое Древнее, то за ним, наверное, не в первый раз с дрекольем бегают. Поди, умеет за себя постоять.

Радиопостановка, судя по всему, многосерийная, поэтому действие разворачивается медленно. Пока я проверил половину бутылок, сортируя их для начала просто по видам – виски к виски, водку к водке и так далее, – громогласный сторонник внесудебной расправы успел только заручиться предварительным согласием будущих сообщников, а до факелов и кольев дело явно дойдёт не скоро. Когда я принялся ворочать кеги с пивом, надеясь выяснить если не марки, то хотя бы сорта, в действии проклюнулся какой-то пацифист-непротивленец. Я слушал невнимательно, больше ругая мысленно того, кто не подписывает ёмкости, чем вникая в сюжет, поэтому пропустил, откуда он взялся. А может быть, это как-то объяснялось раньше. Этот недобитый хиппи безнадёжно пытался отговорить главного любителя аутодафе от поспешных действий, упирая на то, что эта толпа агрессивных дебилов порешит не столько Древнее Зло, сколько друг друга. И вообще, бегать с факелами по городу пожароопасная практика.

Как я и ожидал, глас разума услышан не был – сторонника скучной идеи «Может, сначала подумаем, а потом побежим всё крушить и жечь?» немедленно обвинили в пораженчестве и заподозрили в измене. Главный персонаж, не то глава секты, не то служитель культа, не то просто гражданин с активной общественной позицией – тот, что за факела и колья, – прямо обвинил его в связях с противником. Причём не в идеологических, а самых что ни на есть интимных.

Подумалось, что идея завалить Древнее Зло не вообще, а в койку, довольно свежа для сюжетов такого рода, но пацифисту, судя по всему, скоро не поздоровится. Собравшиеся немедленно предложили начать с него массовые репрессии коллаборационистов. Идея звучала обещанием весёлых народных гуляний – организовать поиск врагов и предателей легко, а вот остановиться бывает уже некому.

– Мы пройдём по городу! – горячился народный трибун, – мы постучим в каждую дверь! И горе тем, кто нам не откроет!

В дверь постучали, и я, заслушавшись, не сразу понял, что это не в постановке. Увлёкшись сюжетом, незаметно разобрал почти весь бардак в подсобке, и теперь бутылки стоят рядами по полкам или рассортированы по ящикам в строгом соответствии с содержимым.

– Эй, ты, что там, помер? – заорала из-за двери Швабра. – Открывай! То есть если помер, то лучше не открывай, конечно, но если нет…

– Фу, ну и пылища! – сморщила она нос, войдя. – Я с улицы стучала-стучала – тишина. Вот, решила со двора зайти. Ты чего тут засел?