Добро. Вторая часть

– Неправда, я творю! – Ответил я, изображая обиду, при этом, расплываясь в улыбке.

– Правда, правда. – Противился буквенный вода-песок. – Я тут все устроил, создал города, населил их народами. А он, тут такой, просто покружился, и присвоил все лавры себе!

Букашка мотала головой, то в мою сторону, когда я говорил, то в сторону своего дружка. Открывая при этом ротик с интересом.

– Ага! – Сказал я. – Вот значит как! А кто тебя придумал?

– Ничего не знаю. – Ответил песок. – Это был твой папа. А вообще, это новый мир дал нам всем жизнь.

– Как мы неумело все коверкаем. – Изобразил я злость, при этом разбрызгивая довольные слюни.

– Ничего подобного! – Отвернулся песок, и засмеялся, пряча смех в корявый плач.

После этого сценического диалога двух актеров погорелого театра, букашка стала аплодировать. Путаясь в своих ручках-проводах. Потом плюнула, как это делает букашка этого мира, и стала хлопать ножками ежика.

Мы с песком посмотрели на нее, и начали истерично смеяться. Переворачивая все на своем пути. Буквенное море всколыхнулось, и вышло за свои бескрайние берега, удлинив вечность.

– Ну мы пошли тогда. – Крикнул песок. – Раз мы тут никому не нужны. Будем и дальше творить мир.

– Давайте, давайте! – Бросил я вслед уползающим медузам.

– Больше не зови нас! – Дразнился песок. – Не придем.

Букашка оборачивалась, и что-то вторила песку на своем языке.

– Иди, иди, малявка, – крикнул я букашке, ты еще мне. Будешь тут поддакивать. Смотри ка, научилась у большого зазнайки.

Песок повернулся, и с огромной любовью посмотрел на меня.

Я помахал им рукой.

– Дом! – Сказал я, направляясь отсюда прочь.

Буквы быстро перенесли меня в ту часть мира, где еще оставались островки пустыни. Я словно искал их, когда заканчивались мои дружеские беседы.

Грязная пыль пустыни въедалась в мое восприятие, заставляя меня мыслить. Сквозил странный поток чего-то. Я не хотел думать, что это был ветер земных перемен, долетавший от дома ко мне.

Мне казалось, что я даже слышал, как хлопают ставни окон этого здания. В мою несуществующую голову лезли звуки земли. Шум, грохот, плескание, треск, голоса, мелодии. Было приятно слышать, но у меня была иная цель. Я понимал, что земля манила меня к себе, не меньше, чем я ее. Но мой путь был непоколебим. Тем более, мысль о безвременном перемещении, всегда согревала мой, иногда возвращающийся мозг земли.

Вдалеке показался дом. Он, как одинокое дерево, стоял посреди пустыни. Над ним даже кружили макаронные облака, чем-то похожие на воздушные и земные. Это была моя роспись, в моих неумелых попытках творить. Хотя, когда я их снова увидел, то они показались мне очень даже симпатичными. Я бы даже сказал, великолепными.

– Так всегда. – Подумал я. – Даже самая истинная и глубинная красота, становится блеклой. Когда на нее долго смотришь. А самое обычное и простое, может в этот момент стать шедевром.

Я увидел точку вверху, с которой все началось. Она уже не выглядела, как картина изобилия. Это творение перешло в новый мир. Оставляя ее тут в одиночестве. Новый мир ждал, когда она оголодает по созиданию, и вновь вспыхнет плодородием.

Мне нравилась эта кисть моего разума. С нее все начиналось. И как бы я не убегал от себя, я всегда к себе возвращался. К своим мыслям, чувствам, желаниям. Я лишь только менял местами осознание волшебства и реальности.

– Да, ну и громадина! – Сказал я, глядя на дом. – Какая-то неотесанная скала. Хорошо я хоть, облил ее палитрой своего настроения. Да.

Я вспомнил, как не мог разукрасить дом, стараясь это сделать против своей воли. Ради того, что просто так нужно. Якобы дом, не вписывался в общую картину нового мира. Но теперь я понимал, что этот пустынный уголок, являлся моим местом воспоминаний. Это был портал чувств и желаний. Только вот теперь, он смотрелся нелепо, сверкая то ли красным, то ли розовым цветом. Стоя посреди пустыни печали.

– Ну и ладно! – Рассмеялся я. – Иногда пятна больше, чем холст.

Я имел в виду, что печаль тоже радуется.

По мере приближения к дому, менялось все внутри и вокруг. Что в новом мире было одно и то же. Но все-таки разнилось с этим местом. Будто восприятие начинало расслаиваться на части.

Если сравнивать с земными ощущениями, то можно взять за внимание книгу, или лучше ее информационный смысл. Чтобы земля, исходя из своего разума не описывала бы, она всегда дает информацию множественности. Даже, если книга, будет говорить о тишине и единстве, она все равно несет в себе следы, напоминающие разность. Разжевывая по полочкам тишину и единство, а книга – это именно болтовня тысяч слов, исходящих из одного, книга вначале будет рассказывать из чего состоит единство. Ну например: «из каждого, из вас». В общем, земной бред. Не суть.

Прочитав эту книгу, ум захочет себя назвать разумом, душой, сознанием, полетом, ничем, разграничивая все несуществующим забором.

Также происходило с домом. Он словно выкорчевывал из восприятия новый мир – единую тишину. Даруя шум земли – делил тебя на тело, ум, сознание, душу.

– Ого! – Сказал я удивленно, когда увидел, как появляются человеческие руки. – Как в моих воспоминаниях фантастики земли.

Я говорил о фильмах, с таинственным названием «человек невидимка», или что-то вроде того.

Подходя ближе, можно было заметить слабые островки некоторых участков человеческого тела. Они проявлялись сильнее и больше, в зависимости от расстояния до здания с окнами. Иногда тело становилось похожим на Сахару земли. В эти моменты я забывал про философию миров, и крутился, как супергерой. Издавая странные звуки, вроде: «пиу-пиу».

– Вот это круто! – Кричал я довольный. – Вот настоящее волшебство. А то фигуры тут лепят по всему пространству. Скульпторы, блин.

Я не пытался ущемить чье-то творчество, ведь в мире единства, весь мир был моим. Просто так на меня действовал дом. Я не шутил, я серьезно иногда проваливался в забытье. И оно мне говорило, что кто-то, а не я это сделал, или сказал.

Дом являлся не только островом печали, или порталом между мирами, он еще сквозил сумасшествием. Он разбавлял концентрацию посторонним шумом. – Заливал в глотку вина. И при этом врал, что это не он. А якобы я это сделал сам. Смешно.

– Значит дом, мой новый собутыльник в новом мире. – Говорил я сам себе, не то всерьез, не то в шутку, когда приходил в себя. – «Возвращался в новый мир». – Что ж, неплохо. Без этого видать никуда не деться.

Я рассуждал, как взрослый землянин. Рядом с домом все путалось во мне. Миры, тела, умы, картинки, мысли, действия. Я становился реальной галлюцинацией.

– Забавляешься? – Спросил меня новый мир, когда понял, что нужно вмешаться.

– Да! – Ответил я так холодно, что сам бы холод замерз.

– Не рад мне? – Спросил он.

– Только я начинаю веселиться, тут же ты со своими серьезными вопросами. – Ответил я нервно.

– Что с тобой происходит? – С теплом в голосе, спросил новый мир.

– Ничего! – Шепнул я. – Все, как было, так и осталось.

В этот самый момент я даже видел, воочию, как новый мир смотрел на меня, и разговаривал со мной, на иной стороне существования.

– Испытываешь разные эмоции? – Спросил мир. – Разные чувства? Видишь себя по-разному?

– Да все, как обычно! – Буркнул я, забывая о том, что существует улыбка.

– Просто недавно, ты веселился вместе со всеми, а теперь сам с собой разговариваешь. – Сказал серьезно новый мир.