Мир, который не вернуть. Том 3: Год Второй

Сел на край кровати.

– Лучше всех, как видишь, – протянула Женя и грустно улыбнулась.

Решил не медлить:

–Ты хотела со мной поговорить.

Женя не отвечала. Из-за того, что она очень слабо дышала, в голове промелькнула мысль, что она умерла, но в этот же момент девушка заговорила:

– Я… да… Помнишь… ты обещал?..

Теперь уже я не хотел отвечать.

«Не делай вид, будто не знал этого», – действительно, я прекрасно всё понимал и ждал с опаской. Время пришло.

– Помню, – тихо сказал я.

– Хорошо, – прошептала Женя. – Мне нужно… чтобы ты помог… Пока я снова не пропала… и… и… не стала монстром, – говоря эти слова Женя периодически начинала кашлять. Заметил на платке, что она держала в руках, пятна крови. На подушке вокруг головы лежали целые пряди волос.

– Женя… – начал я, но тут же осёкся, потому что понимал, насколько эта просьба будет эгоистичной и мрачно добавил: – Ничего. Я… сделаю.

– Ты помнишь… о другом… обещании? – Женя всё так же лежала, смотря в потолок.

– Да. Помню. Я буду помогать Паше.

– Хорошо… – новый приступ кашля вырвался из Жениной груди. Когда она успокоилась, то добавила: – Она ждёт… тебя.

– Кто ждёт?

– Скоро… узнаешь, – ответила Женя и её лицо чуть искривилось в улыбке. – Пожалуйста… подготовься… Я хочу… попрощаться…

Прямо чувствовал, как тяжело ей давалось каждое слово. Будто она тянула тяжеленную борозду.

– Хорошо, – тихо встал я.

– Я… люблю тебя, – сказала Женя с ещё большей тяжестью. – Всех… вас…

Понял, что, если бы она могла плакать в этом состоянии, то непременно разрыдалась. А я ещё до этого решил оплакать её позже – после того, как дело будет сделано. До этого надо держаться со всех сил.

– Я тоже, – ответил и вышел в коридор. В груди сидело тяжёлое гнусное чувство. Будто предаю её. Но, на самом деле, понимал, что так будет лучше. Для всех. Иногда приходится принимать тяжёлые решения, и кто-то должен брать основную часть ответственности на себя, чтобы остальным было легче.

Вернулся в комнату, взял твёрдой рукой пистолет, проверил, взведён он или нет, и только после этого вышел в коридор, предварительно положив его в карман куртки, чтобы никто ничего не увидел. Сел в конец коридора и стал ждать.

Люди медленным потоком продвигались, заходя по одному. Многие выходили со слезами на глазах и старались быстро скрыться, чтобы никто не увидел их, но все всё видели и прекрасно понимали эту реакцию.

Катрин стояла следующей в очереди. Она периодически глядела на меня, но всякий раз, когда отвечал на этот взгляд, отворачивалась. Хоть она и выглядела спокойной, но мне казалось, что она переживает больше всех.

Через полчаса очередь кончилась. Люди теперь ждали внизу. Молча посмотрел на небо через окно: светлое, голубое, без единого облачка – это было редкостью в эти дни. Если не брать в расчёт корявые голые верхушки деревьев, то это мог бы быть замечательный день…

«Замечательный, чтобы умереть, – сказал Голос. – Успокойся, Костя. Ей будет только лучше. Не противься.»

Встал, проверил пистолет – всё было в порядке – и только после этого пошёл в комнату к Жене.

– Все? – тихо спросила она.

– Да. Больше никого нет, – тихо сказал я.

– А Паша? Его… нет? – я заметил в её голосе нотки грусти.

– Нет.

– Ладно… Костя, помоги… мне встать, – с тяжестью произнесла Женя. Она тяжело дышала. Когда взглянул в её лицо, то мне показалось, что пятна стали ещё больше. – Я… хочу на улицу… сама… в последний раз… Там… будет лучше.

Молча подошёл к кровати и, аккуратно взяв за спину, сначала помог ей сесть, затем она медленно повернулась, свесила ноги, и я подхватил её под руку, а затем правой обхватил тело и медленно поднял. Женя почти не шла сама. В ней было очень мало сил…

Медленно мы подошли сначала к двери, а затем пошли к лестнице. Шаг за шагом. Женя тяжело дышала – я знал как ей тяжело, но она не жаловалась и только молча шла. У самой лестницы она сказала: «Всё будет хорошо» – так всегда говорят, когда хотят успокоить, ведь больше нечего сказать, а человек всегда хочет верить в «лучшее завтра».

Мы начали спускаться. Я крепко держался свободной рукой за перила. Да и Женя, насколько ей позволяли силы, помогала идти.

Внизу люди расступились, давая нам пройти. Хотел пойти к главному входу, но Женя попросила вывести её через выход к заднему двору. Люди молча шли за нами.

– Какой… хороший день… – сказала Женя, когда мы вышли на улицу, и слегка улыбнулась. Я промолчал.

Никита стоял впереди с лопатой в руках. Заметил рядом с ним небольшую горку земли, а позади, скорее всего, была могила.

– Никита… сделал… Хорошо… – Женя разразилась кашлем и, не успев достать платок, укрылась рукавом кофты – заметил на жёлтой ткани красные пятна.

Когда мы подошли, Никита молча воткнул лопату и отошёл в сторону. Заметил, что его губы беззвучно шевелятся в молитве, а в руке он держал крестик на толстой верёвке.

– Спасибо… – сказала Женя Никите и добавила, указывая на неровную ямку: – Положите… туда…

– Но… – хотел возразить я, но Никита коснулся меня и покачал головой. Он подхватил Женю под другую руку и вместе мы аккуратно спустили её и положили на землю.

– Холодно… – сказала с улыбкой Женя. В её глазах проступили слёзы. – Мне… будет… не хватать…

Упал на колени рядом и приподнял её за плечи, приобнял, аккуратно поддерживая голову. Слёзы были и на моих глазах.

– А нам тебя… – тихо сказал я. Кто-то позади громко заплакал – это был детский плач.

Я достал пистолет.

– Не могу… – сказал ещё кто-то и ушёл, рыдая. Остальные же тихо всхлипывали.

Женя попыталась поднять руку кверху, к небу, но ей не хватило сил, и я быстро помог ей своей рукой.

– Я… так и не… достигла… неба… – сказала она, а по щекам у неё текли слёзы. – Но… не жалею… – Женя посмотрела с улыбкой на меня. – Спасибо… тебе… Всем … Всегда… хотела семью… Вы ей… стали…

Из груди вырвался стон: я не смог сдержать новую волну слёз.