33 – несчастье? Карибский кризис

– Ну и что, никто не запрещает тебе листать меню в ресторане, если ты на диете, – ответил Игорь, продолжая рассматривать издалека стюардессу.

– И давно ты женат?

– Семь лет…

– И дети есть?

– Нет, только собака, – Игорь залпом осушил остатки вина в бутылке и достал из ящика новую. – А ты?

– Я нет, не женат… – ответил я, откусывая французскую булку. Несколько крошек упали на пол, я принялся запинывать их за коврик, заметая следы. – Но в планах… – оправдываясь, ответил я, глядя на пол. – Слушай, а как это вот так… По полгода вдали от дома жить?

– Тяжело… Но привыкаешь, и, как вернёшься, уже через месяц хочется снова в рейс… Там друзья, любимая работа, море… – Игорь надолго задумался, провалившись в воспоминания. Повисла пауза.

– Дома тоже хорошо, только жена вечно пилит – денег ей мало! Вот всё у нас есть. Дом с участком в приличном районе, две хороших машины, собаку за пятьдесят тысяч в Киеве купили, чего ей не хватает?!

– Неужели не понимаешь? Внимания ей твоего не хватает.

– Да понимаю… Но у нас хорошей работы в городе нет. Такие деньги, как на флоте, я дома не заработаю. Так и живём… По полгода в рейсе, полгода вместе.

– И много платят?

– Две тысячи баксов в месяц, старшим помощником как стану – будет шесть.

– В месяц!

– В месяц…

– Это ж… Это ж… За полгода двенадцать тысяч долларов. На наши – это восемьсот тысяч получается!

– Получается, так, – Игорь вновь осушил бутылку, пока я возился с первой.

– Давно спросить тебя хотел, один вопрос. Почему, когда нас только ссадили, и я к тебе подошёл, ты так нехотя со мной заговорил?

Несколько минут мы стояли молча. Первым нарушил молчание Игорь.

– У нас каждый день по «ящику» мозги промывают, что Россия – агрессор, и на Донбассе повстанцы, и война идёт. А тут ты ещё: «Я русский!»

– И что?

– Да ничего, проехали.

– Подожди… – алкоголь начал связывать мой язык, ноги предательски подкосились. – ИК… Ой… Прости. Я потерял нить разговора… О чём мы говорили?

– О женщинах, – улыбнулся Игорь и мельком глянул на стюардессу. Она кинула в нашу сторону мимолётный взгляд и тоже улыбнулась, продолжая объяснять пассажиру, как пользоваться джойстиком на сиденье.

– Нет, нет, постой, у меня все ходы записаны. Мы о войне говорили, и почему такое отношение… Ик… Что у вас сейчас вообще творится?

– У нас мобилизация объявлена. Свата вот в армию забрали. Сказали, на Донбасс поедешь… Землю дадим. А он что – обычный мужик, фермер, ему семью кормить нужно. Вот он и согласился… Ведь там не воюют сейчас… Так, стоят просто у границы войска.

– Игорь, ну ты чего… Я ж всё детство на Украине провёл, а теперь, из-за этой политики, я, что – ВРАГ? – я взял Игоря за плечо и начал его трясти.

– Да не враг, не враг, хватит меня шатать.

Я какое-то время стоял, глядя в проход между кресел, где сновали туда-сюда стюардессы и пассажиры.

– У меня родился тост… – сказал я, облокотившись на опустевший ящик с припасами. – За братские славянские народы! – сказал я.

– Урааа! – поддержал меня Игорь.

Наш бар на высоте пяти тысяч километров потихоньку опустел. Мы разошлись по своим местам для послеобеденного сна.

– Дамы и господа, наш борт прибывает в конечную точку нашего маршрута -ПАНАМУ! Добро пожаловать в Центральную Америку! – Из динамиков послышался голос пилота, и зазвучала зажигательная латиноамериканская мелодия.

Я приспустил повязку с глаз… Да ладно… Уже? Я только заснул. Давайте еще пару часиков полетаем.

Похмелье настигло меня на высоте двух тысяч метров, когда самолёт начал снижаться. Голову будто засунули в тиски, а в горле образовалась пустыня Сахара.

– Ваш багаж в Париже… Он прилетит завтра, – сказал парень в форме работника аэропорта. Из-за маленького роста, короткой стрижки и больших ушей он был больше похож на первоклассника в гардеробе школы, в окружении кучи портфелей, чем на рабочего багажного отделения.

– Скажи ему, что я ждать не могу, – попросил я Игоря перевести мои пожелания. – Как мне быть, если я завтра уплываю в Белиз?

Парень покопался в письменном столе и протянул мне скомканную квитанцию с номером.

– Говорит, звони по этому номеру, они доставят багаж в гостиницу.

– Капец… Они меня фиг найдут, я же на яхте буду жить.

– Если повезёт, то найдут. Что у тебя там?

– Да особо ничего ценного: духи, хлеб бородинский, колбаса и гречка.

– Гречка! – засмеялся Игорь. – Гречка, и ты из-за этого ещё паришься?

Игорь крепко пожал мою руку на прощанье, закинул рюкзак на плечо и исчез в бурном потоке пассажиров. В этой своей простоте он был похож на героя боевиков из девяностых. Немногословный, надёжный, как автомат Калашникова, он просто ушёл в закат.

Я же ещё несколько секунд стоял, вглядываясь в проходящие мимо лица прохожих, собираясь с мыслями. Что делать дальше?

– Вы моряк? – спросила меня на досмотре девушка-пограничник в синей форме с помятыми погонами.

– Да, – зачем-то ответил я.

Девушка вернула мне паспорт и пальцем показала в правый угол комнаты, где была другая кабинка досмотра. – Моряки проходят досмотр там.

Я переместился в указанном направлении и занял место в конце длинной очереди.

Передо мной стояли крепкие парни с баульными сумками. Совсем непохожие на моряка Папая из мультика, а скорее на беглых каторжников из бульварных романов прошлого.

Грязные сальные волосы свисали слипшимися прядями на плечи. Выцветшие рубашки и потёртые джинсы с заштопанными карманами… Наряд завершали стоптанные кроссовки или сандали на босу ногу. Никто не разговаривал, все старались вести себя как можно тише. Видимо, прохождение границы – это особый ритуал. А стойка таможенника – это священный алтарь с оракулом. И только от него зависит твоя судьба.