Машинист

Майор, оправившись от удивления, молча посмотрел на бойцов, открыл дверь и выпрыгнул из будки паровоза. Он проводил взглядом уходящий поезд, словно свою жизнь. В этот момент в нем не было злобы, не было ненависти, только лишь спокойствие и уважение к врагу, который позволил ему достойно уйти. Это был момент истины. Раздался выстрел, и жизненный путь майора нашел свое пристанище на волжской земле.

– Зря отпустил, привязали бы к смотровой площадке, и ехал бы так до Петрова Вала, – недовольно высказался старлей.

– Он из спецназа, все равно убежал бы, а так сам все сделает.

– С чего ты так решил? – недоверчиво спросил старлей. – И вообще, о чем вы говорили?

– Это бусидо. Путь воина, путь смерти. Древний кодекс чести, который ставят в основу воспитании бойцов спецназа, разведки и кадровых офицеров спецгрупп.

– Даже не хочу спрашивать, откуда ты это знаешь, – рассматривая планшетку майора, промолвил старлей. – Смотри, Клим, подробная карта местности до самого Сталинграда. Видно, к делу подошли серьезно, долго готовились.

Впереди близился очередной разъезд, Клим взглянул на режимку и радостно воскликнул:

– Лебяжье! Еще двенадцать километров осталось.

Было понятно, что местность подверглась массированным авиаударам, разъезд был пуст, пост уничтожен взрывом. Клим снизил скорость, и поезд тихо проследовал по взбученному пути.

– Стрелка прямо, – крикнул старлей.

– Нам туда и нужно.

Миновав разъезд со скоростью пятнадцать километров в час, они выехали на перегон, но через два километра остановились. Клим спустился с паровоза и пошел вперед осматривать путь. Картина была мрачная: от ударов бомб путь разворотило, смешав в кучу рельсы и шпалы.

– Старлей, бери флажок и беги в хвост поезда, будем осаживать обратно в Лебяжье. Если что не так, маши красным флагом, я остановлюсь.

С небольшой скоростью они осадили поезд обратно на станцию, за выходную стрелку. Старлей вернулся в будку паровоза и закурил.

– Что будем делать? – задумчиво спросил он.

– А куда ведет путь по левую сторону? – поинтересовался Клим. Они стали копаться в картах местности. На карте в планшетке майора все было подробно изображено.

– Камышин – Нефтяная Пристань,– разобравшись, сказал старлей.

– Оттуда есть путь в Петров Вал?

– Да, с порта две ветки, вторая – в обход на Иловлю.

– Значит, Камышин.

Переведя стрелку, они продолжили движение, уже в неизвестном для них направлении, в надежде, что путь окажется цел.

Глава 11. Нестандартное решение

Ехали очень медленно, не более двадцати километров в час, путь был собран из остатков рельсов и использовался как вспомогательный. По мере приближения к пристани на местности стали появляться большие воронки в земле. Было очевидно, что произошла массированная бомбардировка. Местами путь вздымался и резко проваливался, как будто его клали на вспаханную землю. Появилось странное чувство, что он жидкий как кисель и вот-вот убежит из-под колес куда-то в сторону.

Поезд начал замедляться. Клим обратил внимание на манометр тормозной магистрали: давление воздуха стремительно понижалось. Он резко закрыл регулятор, и поезд быстро остановился, встав как вкопанный. Только бы не сход, на секунду подумал Клим, и от тревоги его сразу прошиб пот.

– Что случилось? – спросил старлей.

– Оставайся в будке, – приведя вспомогательный кран тормоза паровоза в действие, кратко ответил Клим.

Он спрыгнул с будки паровоза и побежал вдоль поезда, пристально всматриваясь в колесные пары вагонов. Добежав до девятнадцатого вагона, он обнаружил саморасцеп, и ситуация стала понятной. Перекрыв концевой кран вагона и осмотрев весь поезд, Клим со спокойным сердцем вернулся обратно.

– Сильная просадка пути, авиация постаралась на славу. Такое бывает. Вагоны расцепляются, когда центра осей автосцепок превышают установленную норму, но это не смертельно. Беги к месту расцепа, – обращаясь к старлею, сказал Клим. – Осадим поезд, а как сцепимся вновь, соединишь тормозные рукава и откроешь концевые краны вагонов.

– А вагоны не укатились? – с волнением спросил старлей.

– Какие вагоны? – не совсем поняв вопрос, переспросил Клим.

– Ну, те, которые отцепились.

– Автотормоза на то так и называются, что срабатывают при расцепе, – еле сдержав улыбку, объяснил Клим, понимая, что для человека, далекого от железной дороги все кажется простым в обычной ситуации и абсолютно непонятным, когда дело касается технических особенностей. – Не бойся, стоят на месте – паровозом не сдвинешь. Соединишь рукава, откроешь кран, посмотри, чтобы тормоза хвостовых вагонов отпустили, и возвращайся.

Произведя все технические операции, бойцы вновь продолжили движение, вот только ехать пришлось десять километров в час, а то и меньше, чтобы автосцепки не плясали.

Показалась долгожданная станция. Они подъезжали к пристани, или, вернее сказать, к тому, что от нее осталось. На некоторых путях стояли вагоны, другие подверглись прямому попаданию и были похожи на кучу металлолома. Везде воронки от взрывов, разрушенные здания, местами источавшие дым. В стороне на тупиковом пути пыхтел маневровый паровоз серии «О», по-простому «овечка», который славно потрудился за ночь, переставляя вагоны с топливом с одного пути на другой, ускользая от угрозы с неба.

Переведя стрелку на свободный путь, бойцы тихонько прибыли и, забравшись на крышу тендера, стали осматриваться. Станция казалась вымершей, только на берегу моряки чинили баржу. Благодаря светомаскировке основной авиаудар пришелся по периметру объекта, и хоть что-то удалось спасти, но в то же время пришли в негодность подъездные пути, которые всеми силами восстанавливали работники станции.

– Что дальше? – грустно спросил старлей. – Поезд должен прибыть в Гумрак к полудню завтрашнего дня, чтобы вовремя произвести разгрузку и доставить на фронт.

– Надо найти начальника станции, – сказал Клим и пошел к пыхтящей в стороне «овечке» с расчетом увидеть бригаду, следом за ним пошел и старлей.

В будке паровоза дремал старый машинист, который работал уже третью смену подряд.

– Здорово, отец, спишь? – негромко спросил Клим.

– А, кто такой?! – очнувшись, вскочил старый паровозник.

– Все нормально, отец, успокойся. Паровозная бригада из Саратова, вон поезд стоит, – показал рукой Клим. – Нам нужен начальник станции, где его найти?

Старый паровозник успокоился, когда увидел пыхтящий паровоз, стоявший на боковом пути станции.

– Как вы доехали сюда? – удивленно спросил он. – В округе напрочь все пути разворотило.

– С Лебяжки путь остался, вернее, нечто похожее, ехать можно, но только медленно. Ну так что, отец, где начальник станции?

– Вон, видишь, уцелевшее крыло здания, он там. Зовут Лев Тимофеевич, серьезный такой мужик с усами, в общем, не перепутаешь.

И Клим со старлеем, не теряя времени, направился туда, обходя стороной завалы и откидывая доски, преграждавшие путь.

– Разрешите войти, – обратился Клим, зайдя в кабинет с выбитыми окнами и сорванной дверью.

Посреди кабинета стоял стол, за которым трудился Лев Тимофеевич. В данный момент он изучал план станции, оценивая причиненный ущерб и стараясь отыскать резервы для скорейшего восстановления объекта.

– Кто такой? – хмуро спросил начальник.

– Машинист Климов, паровозная бригада из Саратова, прибыли на станцию.