Машинист

– Немедленно, товарищ майор. Похоже, Клим опять дал о себе знать.

В командный пункт участка линии фронта зашел Леденев. Как обычно, полковник Травин сидел на своем месте, рядом с ним находился недавно прибывший офицер, как выяснилось, со спецзаданием.

– Вызывали, товарищ полковник? – не без интереса спросил Леденев.

– К тебе товарищ прибыл, по поручению Москвы. Ты, майор, пообщайся, а я пока обход сделаю, – сказал полковник, а затем нехотя вышел из блиндажа.

– Лейтенант Катринеско, особый отдел, – ровным, спокойным голосом произнес офицер. – Присаживайся, майор.

Леденев подошел к столу и сел напротив особиста. Между ними стояла керосиновая лампа, единственный источник света в помещении посреди ночи. Особист отодвинул лампу в сторону и, глядя на Леденева, сказал:

– Меня интересует сержант Климов, расскажите про него.

– Не по званию интерес, лейтенант, информация под грифом «Секретно», – сказал Леденев.

– У меня приказ начальника тыла Красной армии, генерал-лейтенанта Хрулева. Сейчас личное дело сержанта Климова изъято из архива ГКО и внимательно изучается. У меня есть допуск, майор.

– И что требуется от меня? – непонимающе спросил Леденев.

– Твое мнение, майор, – может ли Климов оказаться предателем.

– Ты что несешь, лейтенант! – в гневе сказал Леденев, быстро встав и сжав кулаки.

– Спокойно, майор! На поезд особого назначения была совершена атака, рота сопровождения в количестве тридцати человек и ее командир погибли. Машинист поезда и кочегар мертвы – в паровозной бригаде, в состав которой входил Климов. Местонахождение поезда неизвестно. Ты как разведчик должен сам понимать, что нужно отработать все варианты.

– Что ты хочешь знать? – присев на стул, осознавая ситуацию, спросил Леденев.

– Все, майор, до самой мелочи. С момента твоего знакомства с ним до сегодняшнего дня. Главное, твое мнение как офицера Красной армии – что это за человек.

Леденев немного успокоился, положив на стол пачку папирос, подкурив сигарету, начал рассказывать.

– Осенью тридцать седьмого, мне еще тогда только звание капитана дали, я приехал в военкомат города Саратова за новым призывом. У меня было свое представление о новобранцах. К себе в разведроту я набирал людей, у которых имелись достижения по боевым видам спорта, таким как бокс, самбо, борьба и т. д. На Клима я обратил внимание случайно.

– Клим? Стало быть, сержант Климов, – уточняя, перебил лейтенант Катринеско.

– Да, Клим – это его позывной. Я продолжу, – недовольно сказал Леденев. – Так вот, в курилке призывного пункта военнослужащие отобрали у призывников сигареты. Климу это не понравилось, он попросил их вернуть, на что получил отказ в грубой форме, и через пару секунд трое здоровенных солдат лежали на земле без движения.

После прохождения КМБ по моей рекомендации его направили на трехмесячный курс подготовки диверсантов, по завершении которого он вернулся в мое подразделение. Он участник всех военных конфликтов с тридцать седьмого по сороковой год: конфликт с Японией у озера Хасан, сражение на Халхин-Голе, освободительный поход в Западную Украину и Западную Белоруссию. Участник финской войны, с августа сорок первого воевал на нашем фронте. Он всегда выполнял поставленные перед ним задачи. Я хочу, чтоб ты понял, лейтенант: это не просто доброволец с огнем в глазах, бегущий на амбразуру, а матерый диверсант, покрытый танковой броней, прошедший войны от южных пустынь до холодного севера, знающий воинское дело на уровне профессионала. У него боевых наград на целый взвод хватит. И если сейчас он ведет ваш особый поезд, то это самая большая удача, которая могла произойти. Он верен долгу до конца, он не может оказаться предателем. Если докажешь обратное, поставишь и меня к стенке рядом с ним, потому что и тогда я откажусь в это верить.

– Если боец настолько хорош, почему его не завербовали и не отправили дальше в разведшколу? – спросил Катринеско.

– Понимаешь, лейтенант, уметь что-то делать и хотеть делать – разные вещи. Клим мечтал стать машинистом, я не стал препятствовать. Обязан я ему, он столько раз меня чуть живого из-под огня вытаскивал.

– Это все, что мне нужно знать, или есть еще что-то? – подводя итог допроса, спросил лейтенант.

– Есть еще одно. – На секунду Леденев замолк, а потом добавил: – У парня талант.

– Какой? – с неподдельным интересом спросил лейтенант.

– Выживать.

Глава 12. Темная ночь

Опять гул самолетов, слышны падающие снаряды и взрывы бомб. Люфтваффе бомбило по ночам, чтобы не вступать в воздушный бой, ведь бомбардировщик куда менее маневрен и уступает по скорости истребителю. И основной защитой была светомаскировка. Станции и разъезды работали без освещения, так же ходили и поезда – с выключенным прожектором. Можно сказать, пробирались на ощупь, и лишь одно выдавало их – это искры из трубы паровоза, когда поезд шел на подъем и приходилось использовать полную мощность машины. Заметив такой «маяк», пилоты тут же стремились к цели и сбрасывали бомбы в данный квадрат.

– Наверное, уже разъезд? – сказал Клим, заметив смежный путь с левой стороны. – Да, точно, вон будка дежурного стоит.

Дежурный по посту выбежал и начал фонариком подавать сигнал остановки. Когда поезд уместился во всю длину пути приема, Клим произвел остановку.

– Машинист, вот разрешение до станции Солодча, – запыханно сказал дежурный, забравшийся в будку паровоза. – Следуйте с особой бдительностью. Перед вами ушли три поезда. Минут тридцать назад ушел последний, состав с цистернами, там топливо.

– Понятно, дежурный, – сказал Клим, открывая регулятор и приводя паровоз в движение.

– Удачи! – спрыгнув с паровоза, крикнул дежурный вслед уходящему поезду.

– Солодча, – произнес Клим, всматриваясь в режимку. – У нас еще семьдесят один километр пути.

– Хорошо, что теперь мы на другом участке и захватить поезд у немцев не получится, – произнес старлей.

– Да, это хорошо, – подтвердил Клим. – Сейчас у них другая задача – разбомбить его, так же как и все остальные. Теперь мы как все, и ехать нам в кромешной тьме, по незнакомому профилю. Смотри вперед в оба глаза, любое подозрение на препятствие, любое сомнение – сразу говори. И слушай, старлей, внимательно слушай, если появится гул самолета, будем закрываться и ехать на холостых, чтобы не выдать себя.

Они оба прекрасно понимали, что это участок, на котором идут ливни из бомб вражеской авиации. Старлей закинул в топку несколько обрезков шпал, насосом качнул мазут, смочив их, и пламя распространилось равномерно по всей печи. Клим проверил вспомогательные приборы, добавил в котел воды и довел рабочее давление пара до двенадцати атмосфер. Машина работала исправно и с привычным стуком колес, бригада ехала крайне напряженно, смотря вперед из окон, и поезд преодолевал один километр за другим.

– Какой-то свист в котле, тебе не кажется? – спросил старлей.

– Свист? – настороженно переспросил Клим.

И близ пути, по которому следовал поезд, раздались взрывы. Бригада инстинктивно укрылась в паровозе, убрав головы внутрь будки.

– Дождались, твою мать, – гневно произнес Клим.

И опять взрыв за взрывом, все ближе и ближе к паровозу, так что осколки от бомб начали пробивать обшивку паровоза. Клим тут же закрыл регулятор, перевел реверс на центр, и поезд пошел по инерции, выхлоп искр из трубы прекратился. Следующих двух заходов самолета удалось избежать. Пилот попросту потерял ориентир и скидывал бомбы наугад, то в одной стороне взрыв, то в другой. Но долго поезд так идти не мог. Профиль пути заставлял понизить скорость, и вновь пришлось открыть регулятор на большой клапан и добавить ходу.

– Сейчас разгонимся и опять закроемся, так и будем ехать, – сказал Клим старлею.

– Воздух! – крикнул старлей. – Идет прямо на нас! – кричал он, из окна всматриваясь в ночное небо.

Клим не раздумывая применил экстренное торможение, остановив поезд, и бомбы градом просыпались впереди паровоза. Сразу же после остановки машинист произвел отпуск тормозов, открыв регулятор, начал стремительно набирать скорость.

– Вот сволочь, бьет на упреждение, рассчитывая скорость поезда, – проговорил старлей, периодически высовываясь из окна и всматриваясь вверх.

– Конечно, когда такой факел внизу, – с досадой ответил Клим, подразумевая ненавистные искры, предательски летящие из трубы.

Как только разогнались, опять полетели бомбы, столь близко, что ощущалась взрывная волна. На ходу при открытом регуляторе поезд стал замедляться. Клим пробежался взглядом по приборам и увидел на манометре понижение давления пара в котле.

– Котел пробит! – крикнул он старлею.

– Что нужно делать? – с боевой готовностью спросил старлей.