Машинист

– Машинист, пришел приказ, нужно покидать станцию и возвращаться обратно, дальше путь закрыт, ехать некуда.

– А поезд? – возмущенно спросил Клим.

– Поезд придется бросить, нужно спасать что осталось. Отцепляйся и следуй задним ходом обратно, так хоть паровоз спасешь, этот участок подлежит срочной эвакуации. Через час-другой, будет работать группа подрывников, поезд будет уничтожен – она сотрет все объекты инфраструктуры, подорвет все вагоны, мы не оставим немцам ничего. Не теряй времени, машинист.

– Я услышал тебя, – гневно ответил Клим. – Делай что должен делать.

И дежурный побежал на свой пост выполнять недавно полученный приказ об эвакуации. Клим повернулся лицом к вагону своего поезда и начал яростно бить кулаком по деревянной обшивке. Выплеснув всю негативную энергию, он прислонился лбом к стенке вагона, тупо смотря вниз. Что делать, неужели все зря? Одни и те же мысли бегали по кругу в его голове. Дойдя до своего паровоза, он молча поднялся в будку, сел на свое сиденье и стал смотреть вперед.

– Ну что, когда отправимся? – бодро спросил старлей, качая насосом мазут в топку. – У меня все готово, дрова заброшены, мазут добавлен, в котле рабочее давление. А ты что такой бледный, заболеваешь?

– Гумрак взят, приказ отцепляться и возвращаться обратно на столько, на сколько сможем. Поезд будет подорван.

Старлей выпустил из рук трубу подачи мазута и присел на сиденье.

– А я тебе говорил еще в Карамыше, что нужно дождаться приказа руководства. И что в итоге теперь все зря.

– Для меня нет, – повернувшись и глядя старлею в глаза, твердо сказал Клим.

– О… нет? Я знаю тебя чуть больше суток, но прекрасно понимаю, что это за взгляд. – Выдержав небольшую паузу на раздумье, старлей продолжил: – Какой же я был дурак! Да тебе наплевать на задание, думаешь, я ничего не понимаю? Ты едешь к ней!

– Конечно, я еду к ней! Каждый, кто выбирает эту профессию, всегда едет в одну сторону – он едет к тем, кого любит! И защитить я ее смогу, только доведя поезд до конечной станции. Потому что это мое дело. И каждый солдат с оружием в руках, каждый рабочий у станка, занимаясь своим делом, защищает свою Родину и тех, кого он любит! И чем лучше мы выполняем свою работу, тем быстрее приближаем победу! – Немного успокоившись, понизив тон, Клим продолжил: – Мы все умрем когда-нибудь, и если это предстоит сделать сейчас, я не стану бежать, выполняя позорный приказ, предавая то, во что я верю. А во что веришь ты, старлей?

– Я верю в долг перед Родиной и в то, что приказы, какими бы они ни были, должны выполняться. Мы с тобой нарушили все что можно, полностью игнорируя все распоряжения и инструкции, теперь все, смирись.

– Нет, еще не все, – сказал Клим, дернув ручку крана машиниста и выполнив экстренное торможение. – Я вижу только один путь – ехать вперед. Ты знаешь, что в поезде, – этот груз поможет городу держать оборону?

– Да, я знаю, – отведя взгляд в сторону, ответил старлей. – То, что в поезде, способно остановить наступление целой армии. Это оружие может изменить баланс сил в войне, и поэтому совершенно недопустимо, чтоб оно попало к немцам, у них такого нет.

– Если город падет и немцы возьмут под контроль места добычи нефти, мы проиграем войну. Поэтому выход у нас только один.

– Какой? – с недоверчивым интересом спросил старлей.

– Будем прибывать на железнодорожный вокзал Сталинграда.

– Каждый раз, как только у меня возникает мысль, что ты спятил, ты выдаешь такое… Да тебя нужно в больничку закрывать. Как?! Скажи мне, как мы это сделаем?! Даже если по воздуху полетим, все небо во вражеских самолетах.

– Ответь мне, старлей: ты замечал, чтобы враг стрелял в солдата, спокойно идущего без оружия на огневую точку?

– Нет, не замечал. Враг считает, что все под контролем, ему просто интересно выяснить мотивы сдающегося.

– Вот именно, под контролем, на этом и сыграем. Как хорошо ты знаешь немецкий? – с прежним боевым огнем в глазах спросил Клим.

– Немецкий знаю хорошо, у меня мама учитель немецкого языка, а в школе НКВД я довел его до совершенства.

– Значит, план такой, – сказал Клим, достав железные щипцы.

Он перекрыл краны тормозных рукавов между тендером и первым вагоном. Потом пошел вдоль поезда, стравливая воздух с рабочей камеры воздухораспределителя каждого вагона. Тем самым у вагонов отпускали пневматические тормоза, штоки тормозных цилиндров заходили внутрь, а тормозные колодки отходили от обода колеса, то есть поезд остался не обеспеченным тормозами. Следом шел старлей и щипцами резал цепочки расцепных рычагов. Возвращаясь обратно к паровозу, они стали срывать пломбы и замки у каждого вагона, создавая иллюзию, что это порожний состав. Старлей привел себя в порядок, умылся и надел свою форменную гимнастерку. Проверив патроны в магазине и перезарядив пистолет, вложил его в кобуру, привычным движением поправил ремень.

Как только они закончили работу с поездом и перевели выходную стрелку, приготовив маршрут отправления, на станцию прибыла группа зачистки третьего саперного батальона. Рота солдат из двадцати человек во главе с командиром, капитаном Тищенко.

– Что в поезде? – подойдя к паровозу, спросил капитан.

– Порожний состав, следует к фронту для вывоза раненых бойцов, – сухо ответил Клим.

– Отцепляйтесь, будем минировать поезд, затем взорвем, – обернувшись к солдатам, капитан отдал приказ: – Взрывчатку под каждый вагон, соединить общим проводом.

– И как взрывать будешь? – полюбопытствовал Клим.

– Провод подсоединим к тапику, создадим напряжение, и все взлетит одним махом. Не теряйте времени, отцепляйтесь и уезжайте со станции.

– Понятно, минируйте, мы быстро, – ответил Клим, смотря, как капитан уходит, проверяя закладку взрывчатки.

– Они подведут один общий провод, взрывать будет капитан, у него за спиной тапик, – высунувшись из будки, сообщил старлей.

– Тапик нужно отобрать, – твердо сказал Клим.

– Я сделаю, – решительно ответил старлей, – ты сразу трогай, запрыгну на ходу.

Солдаты уложили взрывчатку под вагоны, подведя один общий провод к тендеру, и стали разматывать катушку в сторону.

– Подожди, боец,– окликнул солдата старлей, – дальше я сам.

– Не положено, товарищ старший лейтенант, – незадачливо хотел выкрутиться солдат.

– Я отвечаю за поезд и должен сам все проконтролировать! – повысил тон старлей, забирая катушку провода у солдата. – Зови своего командира ко мне.

Солдат побежал к хвостовой части поезда за командиром, а старлей перерезал провод и бросил катушку в сторону от паровоза. Закурив, стал ждать.

– В чем дело? – спросил возмущенный капитан.

– Капитан, я сопровождаю этот поезд с самого Подмосковья, позволь, я сам рвану, – уважительным тоном сказал старлей.

– Да так вроде не принято, – ответил капитан, неохотно передавая свой тапик. – Только под моим наблюдением. Да, и почему еще не отъехали?

– Сейчас отъедем, – сказал старлей, крепко держа тапик. – И прости меня, капитан.

– За что? – удивился Тищенко.

– За это, – сказал старлей и со всей силы ударил своей головой по лицу капитана.

От удара капитан упал на спину, потеряв сознание. Клим открыл регулятор на полный, и паровоз рывком привел поезд в движение, старлей уже на ходу вскочил на подножку, наблюдая, как за поездом растерянно бегут солдаты. Поезд быстро разогнался и пересек границу станции. Пути назад уже не было.

– Да ты прирожденный диверсант, – с восторгом сказал Клим.

– С кем поведешься, – сдержанно ответил старлей. – Радости здесь мало, если план не выгорит, то нас будут считать предателями.

– Все получится, – решительно произнес Клим. – У нас нет другого варианта.