Дуэль

– А гипноз не думали использовать?

– Максим оказался не гипнабельным. Так, что это оказалось лишним. Я же, не был согласен с точкой зрения Антона Павловича, но никакой другой теории у меня не было. Во всяком случаи на тот момент…

Сказав это, Чуковский вновь потянулся к рюкзаку, но вспомнив, что он уже выпил всю бутылку передумал, и подавшись немного вперед, скрестив пальцы, положил их к себе на колени.

– Что вы имеете ввиду?

– Видите ли… тот двухнедельный курс прошел, что называется без сучка без задоринки. Максим за все время ни разу не дал усомнится в его словах. Будто никакого происшествия не было вовсе, а мы просто… его новые друзья.

– Но ведь мальчик уже понимал, что он находится у вас из-за инцидента? Вы же не могли уже игнорировать наличие этого факта.

– Вы правы. Однако, каждый раз, когда заходила об этом речь, то Максим просто… не мог вспомнить этот момент. На этом и была построена впоследствии теория Антона Павловича, что его организм в качестве защитной реакции использовал амнезию и наложил вето на этот фрагмент памяти. Макс не помнит этого инцидента. Его воспоминания хранили лишь информацию о том, что они ужинали, а затем – пустота. Лишь на следующий день его память вновь функционировала как обычно.

– А как мальчик отреагировал на смерть отчима?

– Спокойно. Не горевал точно. Отчим жил с ними около года… он не сильно старался познакомится с ее сыном. Их отношения были на большом расстоянии друг от друга. Поэтому… опять же, учитывая его возраст – такая реакция вполне естественна.

– Соглашусь. Тем не менее любопытный случай… Что же происходило дальше? Вы говорили, что у вас появилась другая версия для описания происшедшего. Верно?

– Да, но это произошло много позже. Спустя десять лет, когда я вновь увидел его в больничной койке… однако, после пробуждения это был не он.

– В каком смысле?

– У него… по его же словам.. было другое имя, говорил совершенно иным, взрослым я бы сказал голосом, и что самое поразительное… перемены в его поведение и даже организме, вызывали шок.

– Что вы имеете ввиду?

– Группа крови, давление, манера поведения, голос, жесты, походка и даже… до сих пор самому не верится… цвет его зрачков… полностью изменились.

– Вы хотите сказать, что он…

– Именно… дрогнувшим голосом выговорил Андрей… исчез. Максим исчез, а вместо него появился некто… с куда более… иным отношением к жизни… как выяснилось… Это можно было объяснить только…

– Диссоциативным расстройством личности, – подытожил Долгорукий.

Глава 3

Кафе «Сияние» уютно расположилось между Невским и Владимирским Проспектом. Заведение пользовалось большой популярностью, как среди местных жителей, так и туристов. Небольшой размер популярного кафе, компенсировал яркий творческий подход в плане декора и stand-up выступлений. Кроме того, это место считалось излюбленной территорией для фанатов интеллектуальных игр. В частности монополии и мафии. Популярности «Сиянию» добавлял дружественный и молодой персонал, который всегда был “ в теме» и относился к посетителям с максимальной лояльностью. А учитывая постоянно пасмурную погоду Санкт Петербурга, такому месту как это, где всегда тепло и приятно находится, не было равных.

Густой туман с самого утра окружил город непроглядной моросью и сыростью. Ксения надеялась, что хоть в воскресенье, людям не захочется вылезать из своих теплых постелей, чтобы одеться, и затем пройтись по промозглым с ночи улицам, только ради того, чтобы зайти в «Сияние» и купить себе фирменные пончики с воздушным вишневым джемом и ароматной корицей, заказав к ним свежесваренный кофе, который может посоперничать с любым старбаксом в мире. Но преступив порог, она поняла, что все ее надежды до сих пор живы и удача, если можно было так выразится, учитывая обстоятельства, улыбнулась ей. В кафе от силы было пять человек. Атмосферу тусклого утра развевал легкий джаз, а запахи свежей мяты из только что сделанного мохито, успев мимолетно зацепится за обоняние Ксении, вызвал у нее проблеск печальной улыбки. Заняв свое любимое место, в глубинке кафе близ окна, и заказав эспрессо, Ксения, достав из сумочки планшет, погрузилась в чтение «Не навреди» доктора нейрохирурга Г. Марша, дабы хоть как-то отвлечься от нервного ожидания, из-за происшедшего скандала накануне, перед встречей с Игорем Ефимовым.

Неделю назад, в галерее «Мир наизнанку» должна была состояться выставка-открытие известного художника Олега Калюшко. Мероприятие обещало удивить всех и каждого. Автор славился широким кругозором, из-за чего картины, которые выходили из-под его кисти, отличались максимальным разнообразием как по стилю, так и по виду живописи. Как правило, художник творил только в одном направлении, но Калюшко создавал одинаково хорошо пейзажи, портреты, картины в стиле барокко и готики, неореализма* и неоэкспрессионизма**. Среди его техник преобладала пастель, тушь и нередко смешанные техники. Имя автора считалось практически брендом, несмотря на то, что он вел скрытую жизнь и редко появлялся на публике. Его работы нередко отбирались для музеев с мировым именем. В то же самое время предложения о продаже его работ от зарубежных коллекционеров поступали постоянно, однако сам автор не мог адекватно оценить стоимость своих творений и потому всеми вопросами занималась его жена – Ксения. Последняя выставка прошла в Женеве, где была тепло принята критиками и посетителями. С тех пор прошло два года. За это время их отношения не раз были на грани разрыва, в основном из-за резкого характера Олега и его тяги к алкоголю. Новая презентация работ, в родном городе Олега, как считала Ксения, должна была начать новый виток как в их личных отношениях, так и в плане здоровых отношений между известным художником и публики. Увы, весь успех мероприятия (а именно Ксения занималась его организацией) с треском рухнул, не успев начаться. Утром, за два часа до открытия, Олег пришел в галерею будучи сильно выпившим. Его настроение, равно как и поведение отличалось скверностью и злобой. Ксения была ошарашена таким состоянием, т.к перед тем как уйти на ночь в галерею, чтобы все подготовить, Олег был абсолютно трезвым и адекватным. Увы, дальнейшие события, Ксения пыталась как можно быстрей забыть, но яркие воспоминания, будто ножом разрезали ее память и приносили сильную психологическую боль до сих пор. Художник разругался практически с каждым, кто был в то утро в галерее, устроил дебош, разбив люстру, по пути исковеркал несколько своих работ и к тому же завязал драку с главой галереи, разбив ему нос, после чего громко матерясь исчез восвояси. Именно с главой галереи, Ксения и назначила встречу в своем любимом кафе, чтобы обсудить с ним происшедшее и попытаться договориться о новой дате проведения мероприятия. Прекрасно понимая, что шансы все возобновить – ничтожны.

Встреча была назначена на восемь утра. Ксения надеялась на пунктуальность Ефимова, так как сегодняшний день был плотно расписан и на счету была каждая минута. К счастью, глава галереи, оправдал ее ожидания. Ровно в восемь, китайский колокольчик, расположенный над входной дверью приятно застрекотал и в проеме дверей появился худощавый человек. Его стиль одежды напомнил Ксении персонажа, в мире придуманный Чеховым. Ефимов был высокого роста, одетый в серое пальто и такого же цвета брюки. Шею скрывал длинный черный шарф. Под верхней одеждой просматривался серый пиджак, надетый поверх белой рубашки. Остроносые туфли были черного цвета, как и его перчатки. Голову украшали очки и фетровая шляпа с широкими полями. Через плечо на нем была закреплена кожаная сумка, коричневого цвета от «Tommy Hilfiger». И это был единственный обиход его одеяния, который напоминал о том, что он находился в ХХI веке. Помахав ему, девушка убрала планшет в сумку, отпив уже остывший эспрессо. Походка Ефимова была уверенной и грациозной. В голове Ксении промелькнула мысль, что он своей поступью напоминает бронзового короля***.

– Здравствуйте, Ксения, – представился Ефимов, снимая с себя верхнюю одежду, в том числе перчатки, вешая их на вешалку, стоявшая подле столика.

– Доброе утро, Игорь Денисович.

– На улице туман непроглядный. Ничего не видно…

– Да, погода не радует…, – согласилась с ним Ксения.

– Как и ваша с нами ситуация, – раздосадовано ответил Ефимов, повесив шарф последним, и наконец присев напротив Ксении. Тут же подошедший официант был отправлен восвояси, т.к со слов Ефимова он сюда пришел «на пару минут».

– Итак, Ксения, – начал рассудительно человек в футляре – мы с вами оба занятые люди, поэтому давайте не будем попусту тратить время и перейдем к сути. Я согласился на встречу с вами, только потому что уважаю вас и ваш труд. Мне трудно представить, сколько сил, времени и нервов вам стоило потратить, чтобы организовать подобное мероприятие. И уж тем более не могу представить, каково жить с таким человеком как

Калюшко. Впрочем, это меня не касается. Но вот то, что произошло неделей ранее – с этим мне, увы, приходится разбираться. К тому же пришлось записаться к врачу, – говоря это, Ефимов пристально посмотрел на собеседницу и убедившись в том, что та предельно внимательно его слушает, продолжал – Что ж, оказалось, пустяки. Легко отделался, – продолжал Ефимов, отводя взгляд в сторону. Но вот, ваше положение дел назвать легким, язык не поворачивается. Как я понимаю… вы хотите снова организовать выставку. Верно?

– Да.

– Хм… видите-ли Ксения… я понимаю, что творческие люди отличаются от нас с вами. Мы рациональны, они же – хаотичны. Их разум находятся бог знает где, и тем не менее, это приносит им плоды, в виде их произведений. Но не будем вдаваться в дебри. Ваш муж – редкий талант. Это никак отрицать нельзя. Однако, его необузданное поведение разрушает все, что мы с вами пытаемся создать. Не знаю какие у него проблемы, что происходит в его голове… и какая муха его укусила. Вы поймите, что моя компания имеет определенный вес в широких кругах страны. Отрицательный баланс проводимых встреч никак на руку моей компании не играет. И тут ведь не только я один отвечаю. Как и в любом подобном деле тут замешано большое количество человек, подрывать репутации, которых я не намерен. Вы это понимаете?

– Да.

– Что ж…я догадывался, пока шел сюда, что ваша просьба будет именно об этом. И.…я готов согласится. Все-таки ваш муж фигура знаковая. Если мы сможем провести мероприятие гладко, без сучка и без задоринки, это положительно скажется на всех и будет иметь приятные долгосрочные последствия. Это я вам говорю с полностью уверенностью в своих словах. Но, как вы понимаете, я буду готов пойти на это только с одним условием. Понимаете, в чем оно заключается?

– Да.

– Что ж, тогда я готов на это подписаться. Я переговорю со своими коллегами, в том числе и зарубежными. Нам очень повезло, что неделю назад, весь этот сыр-бор начался еще до того, как туда приехали СМИ и сливки нашего с вами общества.

– Понимаю вас, и уверяю, что в следующий раз, Олег будет спокоен и адекватен. Даю вам слово.

– Очень надеюсь, что так и будет. Учитывая все перипетии… думаю, что повторный показ можно будет организовать через недели две-три. Вас это устраивает?

– Более чем.

– Тогда по рукам. Я позвоню вам через пару дней, сообщить как будут продвигаться дела.

– Хорошо, спасибо вам Игорь Денисович. Знаю, что мой муж принес вам много вреда. Но, я снова хочу подчеркнуть, что в следующий раз подобное не повторится.

– Хорошо, Ксения, я верю вам.

С этими словами, Ефимов поднялся из-за стола и сняв шарф, начал завязывать его вокруг шеи.

– Вы хорошо себя чувствуете? Мне показалось, пока я с вами беседовал, что вы… несколько угнетены. Это все из-за вашего мужа?

– Частично. Сейчас у нас и.…у меня лично… трудный период.

– Понимаю. Что ж, надеюсь, у вас все наладится, и вы снова будете полны сил и радости. У вас чудесная улыбка, Ксения, вам говорили?

– Да… Олег… Олег говорил, – скромно улыбаясь ответила собеседница.

– И он чертовски прав. Искренне надеюсь, что и вы окажетесь правы, сумев образумить его. Честь имею.

И откланявшись, Ефимов покинул помещение.

За окном по-прежнему стоял густой туман, а легкий джаз все так же ласкал уши. Ксения после разговора чувствовала себя полностью разбитой, несмотря на раннее утро. В теле чувствовалась ломка, и кажется, она простудилась. Собрав свои вещи, она неспешно оделась и вышла из кафе, думая лишь о том, что необходимо зайти в аптеку, а потом хорошо бы вернутся домой в постель.