Дуэль

– Вы говорили о личном деле, а до этого про мистику цифры «двадцать»

– Да, точно. Двадцать… вам никогда не доводилось видеть подвох в цифрах?

– Я предпочитаю во всем делать рациональные выводы, опираясь, прежде всего, на логику и здравый смысл. Что касается цифр… люди видят то, что хотят видеть. Проще всего обмануть самого себя, как говаривал физик Ричард Фейнман.

– Пожалуй, с вами соглашусь.

– Я бы не стал на этом зацикливаться. И вам не советую.

– Что ж, кажется, сегодня я получил куда больше, чем ожидал, – с виноватой улыбкой ответил Андрей.

– Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Бендер, надо признать, был прав. Простите, я бывает, увлекаюсь цитатами. У меня на этом бзик. Итак, вернемся к Максу, согласны?

– Да. Итак… Макс.…Как я упоминал ранее, наши семьи начали дружить. Детство наших детей проходило легко и беззаботно. Я уверен в том, что они оба довольны тем временем, которые мы с ними проводили. О конфликтах даже никогда и речи не шло. Наши взгляды… я имею ввиду себя и свою жену, касаемо воспитания детей, с Викторией были во многом схожи, если не во всем. Мы были уверены в том, что ребенку требуется любовь, забота, здравое воспитание… что нужно создавать условия, в которых чаду было бы комфортно и любопытно открывать/познавать новый мир.

– У вас отличные семейные ценности. Должен сказать, что я полностью разделяю вашу точку зрения.

– Спасибо. Макс в раннем возрасте начал проявлять две отличительные черты. Это касалось спорта и живописи. Бурно увлекаться спортом он начал лет в семь. Со второго класса, на уроках физкультуры. Повезло с учителем. С Константином Олеговичем дети и впрямь тяготели к физической активности, а не ходили для галочки. Дальше была легкая атлетика, гимнастика и затем его последнее увлечение – баскетбол. К тому времени Максу было уже десять. Он показывал неплохие результаты, учитывая возраст, однако… тренера сходились во мнении, что звезд с неба он хватать не будет. И по большому счету я был согласен с ними. Не то, что бы у него не хватало старания… просто ему нравились соревнования на среднем уровне. Но, когда ребенку только десять, согласитесь, что трудно делать выводы и строить далеко идущие планы. Пусть нередко можно сказать наверняка о будущих результатах, глядя на ранние успехи.

– Соглашусь. А как обстояли дела с живописью?

– Тут как раз таки его стараний и вдохновения хватало с лихвой. Первые зачатки, что крайне важно, появились именно после инцидента с отчимом. До этого, как говорит Вика, она не замечала за ним ничего подобного. Видимо, этот случай, все-таки внес свои коррективы в его сознание, пусть и незаметно ни для наших, ни тем более для его глаз.

– Что же он рисовал?

– Тематики были самые разные. Напомню, что, когда он начинал ему было только четыре. В таком возрасте дети рисуют каракули на бумаге, либо ими же разрисовывают стены. Крайне малый процент детей может создать что-либо стоящее в четыре года. Судя по всему, Макс входил именно в этот процент. Он любил рисовать звезды, пустыни… морские просторы. Когда ему было десять, его рисунки начинают приобретать более детальные и локальные черты. От масштабных панорам он переходит к крупным инженерным конструкциям и архитектурным изваяниям. К четырнадцати годам в его полотна начала просачиваться биология. Диапазон, нужно признать, был объемлющим. Начиная от микробов и насекомых, заканчивая детальными портретами людей.

– Мне кажется, или ваш парень настоящий вундеркинд? – с легкими нотками восторга в голосе, спросил профессор.

– Да, признаться… мы и сами часто думали, что Макс гениален и его ждет большое будущее! – С усмешкой ответил Чуковский. Понимаете… что нас удивляло..говоря о нас, я имею ввиду не только наши семьи, а еще наших общих знакомых и конкретно моих друзей из разных областей – его рисунки были снабжены информацией, которую он еще не знал на тот момент. Представляете? Т.е он… к примеру, рисовал блоху, не зная, что таковая существует! Т.е..в момент рисунка он, конечно, не знал, что это его новое творение в действительности блоха. Он-то думал, что придумал просто любопытное нечто… а оказалось, что нарисовал действительно существующую форму жизни. Просто потрясающе! Будто в нем была заложена информация еще до этого… я.…я правда… да и не только я.…вообще никто не мог этого объяснить! К тому же… его картины были невероятны с точки зрения деталей.

– Вы не думали, что это могло быть как-то связано все-таки с инцидентом?

– На тот момент… не думал, – с осторожной паузой ответил Савелий.

– И что же оказалось? – плохо скрывая интерес спросил Долгорукий, сменив позицию, и придвинулся ближе к собеседнику, по-прежнему, не отрывая взгляд.

– Когда Максу исполнилось четырнадцать, мы устроили ему чудесный день рождения. Один из подарков превзошел все наши ожидания. У Макса за эти годы скопилось огромное количество рисунков, как вы понимаете, и мы решили организовать недельную выставку в одной из престижных галерей Санкт Петербурга. Видели бы его лицо, – с радостью на лице говорил Андрей – он прыгал до потолка от счастья и кидался ко всем в объятия. Да… чудесный был день. Будущее рисовалось в ярких тонах, и казалось, что события десятилетней давности навсегда уйдут в лета, но… как же мы ошибались…

Лицо Чуковского резко приняло печальный вид, и он снова умолк.

Долгорукий не задавал встречных вопросов, а только молча выжидал, когда его собеседник будет готов сам продолжить. Дождь уже изо всех сил стучал по окну, словно требуя немедленной развязки.

– Как ошибались… Спустя несколько дней, Макс играя во дворе… в тот день шел сильный ливень… он полез на дерево и видимо… неудачно на нем закрепившись, поскользнулся. В результате нога соскользнула и он сорвался. Пролетев около девяти метров, ударяясь попутно о ветки, Макс рухнул на твердую землю у подножья дерева. Когда мы с другими детьми оказались рядом с ним, у меня в это время был выходной и я находился дома, то он был без сознания. Естественно, мы тут же вызвали скорую. Через несколько часов оказалось, что Макс получил сильную черепно-мозговую травму, из-за чего он впал в кому. Спустя две недели нам позвонили и сказали, что Макс пришел в себя, но…

– Это уже был не Макс.

– Верно.

– Но кто же?

– Калюшко Олег Павлович. Тридцать пять лет, женат, без детей. Любитель притронутся к бутылке и кроме того… отличный художник и.…эксперт в биологи.

В кабинете воцарилась гробовая тишина. Дождь прекратился, будто разделяя шок присутствующих мужчин. Небо по-прежнему было затянуто тучами. Воцарилась мрачная атмосфера, полностью поглотившая всех участников.

Глава 5

Пар, исходящий от горячей воды, вперемешку с дымом, идущим от сигарет, полностью затмил всю ванну. Запотевшее зеркало, расположенное на потолке, превратилось в мутное полотно, а пласты густой пены покрывали собой всю область джакузи. Дышать становилось все тяжелей. Высокая температура воды, усиливала кровообращение и повышало давление, вследствие чего сосуды расширялись, пытаясь всеми силами с помощью пор кожи впитывать в себя остатки кислорода. Несколько бутылок из-под «Carlsberg» и «Tuborg», вперемешку с бутылкой вина валялись по полу, а бокал с остатками «Captain Morgan», неуверенно держался в пальцах левой руки, чья дрожь усугубляла процесс опустошения содержимого. Олег, взгляд которого был абсолютно рассеян, все это время находился в состоянии алкогольной нирваны и лишь делая изредка затяжки, его тело вспоминало, что оно еще живое и ему не место среди восковых фигур, сродни его работам. Пепел дешевых «Winston» опадал на густые хлопья пены, придавая им таким образом, колоритный окрас.

Ровно семь дней назад, Олег на своем «Aston Martin Vanquish», будучи в состоянии сильного наркотического и алкогольного опьянения, попал в серьезное ДТП. На высокой скорости рассекая скользкую от дождя трассу, Олег не смог справится с управлением, когда машину начало заносить. Автомобиль, попав в поток хаотичного вихря инерционной петли, остановился лишь влетев в бетонную стену. Известный живописец, очевидно, родился в рубашке. Машина ремонту не подлежала. Скрючившись в покореженную металлическую коробку, она теперь скорее напоминала спрессованный мусор для утилизации, чем еще минуту назад флагманский спорткар. Сработавшая подушка безопасности, смогла смягчить удар, тем не менее голова, не сумев избежать удара, сильно кровоточила в районе височной доли. Олег, на мгновенье потеряв сознание, все же быстро очнувшись осознал, что его тело полностью зажато изуродованным металлом, чьи щупальца заблокировали его тело, а ноги были полностью прижаты двигателем. Скорая, приехавшая в течении двадцати минут благодаря звонкам очевидцев, не смогла вовремя оказать помощь из-за перекрытого доступа машины к телу. Прошел еще час, прежде чем МЧС прибывшая на место, орудуя болгаркой и ломом, смогла вызволить Олега из импровизированной клетки. Оказавшись в больнице, пройдя все необходимые процедуры, Олег услышал крайне удивленные, но все же приятные новости. По большому счету, ему чудом удалось избежать неминуемой гибели, если бы удар машины о стену был хоть на градус другим. Голова, на первый взгляд серьезно пострадавшая, также избежала тяжелой участи, ограничившись мелкой гематомой и легким сотрясением мозга. Все тело, за исключением ног, было покрыто множеством порезов, самых разных размеров и форм. Опорно-двигательная система была повреждена сильней всего, оставив глубокие порезы со внутренней стороны обоих бедер и ожоги второй степени, с характерными для них волдырями.

Несмотря на подобные увечья и выписанный месячный больничный от лечащего врача, с настоятельными рекомендациями провести его в больнице, Олег не разделяя такую точку зрения, попросил Ксению отвезти его домой, не обращая внимание на чьи-либо уговоры. С тех пор, как он покинул лазарет прошла неделя. Все это время находясь дома, Олег проводил пассивно. Ноутбук и сериалы – составляли львиную долю его досуга. Сейчас, лежа в ванне, вновь попивая алкоголь и вдыхая никотиновый туман, он думал о причинах, почему он до сих пор жив и в чем смысл его жизни на земле.

Где-то вдалеке сначала послышался шум, затем звук открывающегося замка, и после – топот шагов. На отчетливое цоканье каблуков, начав хаотично бродить по квартире, Олегу было глубоко плевать. Даже если к нему в квартиру пробрался вор, пусть и в женской обуви, чьим желанием будет вынести все подчистую, он не будет против. А скорее поможет с какой-нибудь мелочью. До ослабевшего слуха, доносились самые разные отголоски звуков: скрежет дверей, гулкое открытие окон, потрескивание паркета, бренчание посудой. Его слуховой аппарат, несмотря на поврежденное состояние, все еще мог различать шум от напор воды, затем чирканье спичками, и наконец соприкосновение металла друг о друга. Олег представил черную фигуру, завладевшей его квартирой. Она ставит чайник на плиту, в то время как запах серы от только что зажженной спички медленно, словно пар в его ванной, распространяется по всей кухне, как никотин по его крови, погружая ее в призрачную дымку, а себя – в ядовитый смог.

Каблуки пришли снова в движение и приближались с большой скоростью. Они становились все громче, пока наконец, не достигли своего апогея и прорвались в его обитель, с открывающейся дверью. Мужчина даже не повернул головы, а только лишь сделал последний глоток рома, после чего его пальцы, наконец, получив сигнал от мозга об освобождении распахнулись, и пустой бокал булькнув в горячую воду, взмыл в воздух несколько клочков пены.

– Господи, Олег! Как ты можешь тут находится?!! Твою мать… открой хоть окно, – зло и ошарашенно произнесла фигура.

Она в три шага добралась до окна и открыв его на проветривание, развернулась лицом к Олегу, присев на край джакузи.

– Олег… – она, приняв более мягкий вид, провела ладонью по его щеке, после чего и вовсе сменила гнев на милость, – милый… ты… выглядишь ужасно, – почти шепотом промолвила девушка. Как твое самочувствие?

Он ничего не отвечал и, как и прежде, всматривался, на сколько это было возможно, рассеянным взглядом в мелкую трещину над ванной.

– Зря я тебя послушала. Надо было оставить тебя в больнице. Там бы хоть за тобой присматривали. Может, хоть бы этот месяц прожил без бутылки. А сейчас… вот, что ты опять делаешь? в ее голосе отчетливо слышался вновь нарастающий гнев. – Тебе было мало, что ты неделю назад поцеловался со стеной? Тебе мало моих нервов? Ты в курсе, что вокруг тебя люди, что дорожат тобой и любят тебя. Ты о них думал, когда летел непонятно куда и зачем? Обо мне думал? – срываясь на крик, колотя руками по воде, кричала во все горло девушка. Олег, как и прежде, ничего не выражая, лишь стеклянными глазами всматривался в трещину, стараясь отыскать в ней нечто, что пробудит его потерянное «я».

Выбившись из сил, и окончательно иссякнув морально и физически, Ксения, опускаясь на колени, оказавшись с ним на одном уровне, прижалась своей головой к его. Ее голос, снова перейдя в режим полушепота, теперь звучал ласково и мягко.

– Дорогой, что с тобой происходит в последнее время? Я.…просто… это выше моих сил. Ты и раньше был занозой в заднице, – с легкой улыбкой произнесла она, но сейчас ты… кажется… полноценно в нее превращаешься.

Простенький юмор, оказался сильнее всех логичных доводов, чтобы вызывать ответную реакцию у человека, лежавшего в джакузи. Лицо Олега исказила едва заметная гримаса, смутно напоминавшее подобие улыбки.

– Я сегодня утром встречалась с Ефимовым… это глава, если ты помнишь, галереи. Та, что «Мир Наизнанку». Где мы месяц назад хотели провести твою выставку. Я хотела убедить его еще раз согласится ее провести.

Подушечки ее пальцев, медленно перемещались по его лицу, напоминая нежный массаж. С его румяных щек, они переходили на горбинку его носа, затем ленно опускались на кончики его покрасневших губ и, подключая ладонь, нежно гладили его подбородок.

– Ты, конечно, вел себя по свински тогда… и я.…думала, что мне не удастся его уговорить, однако… все прошло на удивление отлично. Говорил только он и… в итоге согласился. Понимаешь, милый? У нас будет еще один шанс для твоей презентации. Правда, нужно будет подождать пару недель, но, думаю, что это нам даже на руку.

Девушка, наклонившись сильней прежнего вперед, аккуратно обняв своими руками его голову, приложив к своей груди. Олег был похож на младенца, которого утешают, после того, как он был кем-то обижен.

– Если бы ты знал, какой у меня сегодня был тяжелый день. Боже, как же мне хотелось утром вернутся сюда, к тебе… но… ты же знаешь, если бы не мой врожденный трудоголизм, то не жить нам сейчас на Невском. А то, в противном случае, это была бы каморка в стиле «Мастера и Маргариты», где они вполне могли оказаться нашими соседями.

– Зато в такой атмосфере работать и жить было бы проще нам обоим, – внезапно прервал ее монолог Олег.

– Ты так считаешь?

– Эта история стара как мир. Древняя фабула, проходящая красной нитью через века. Когда у тебя нет ничего, ты обладаешь только одним. Стимулом. Он то и позволяет тебе карабкаться наверх, к софитам, славе, известности… в процессе ты копаешься в себе, погружаешься в марианские впадины своей личности и вытаскиваешь наружу то сокровенное, что есть в тебе, под многочисленными слоями. Ты внедряешься на территорию спящего гения, побуждая своим самокопанием к его пробуждению. И лишь тогда на свет появляется действительно стоящие вещи. И тут мы сталкиваемся с парадоксом успеха. Окружаем себя лакшери, хоромами, дорогими шмотками… всей этой приторностью, слащавостью и лицемерием, которое сквозит изо всех щелей и несет им на расстоянии… после такого преобразования твой личный гений теперь уже не засыпает, он просто… растворяется… оставляя после себя лишь горькое послевкусие…, – монотонным, но твердым и ровным голосом подытожил Олег.