Фуршет в эпицентре рая

Навеки умолкли веселые хлопцы,

В живых я остался один.

Беркут запищал и захлопал крыльями, словно пытался взлететь, но испустил лишь жидкую струю на платье чиновницы. Пердю всхлипнула, песня зазвучала ещё громче:

Орлёнок, орлёнок, блесни опереньем,

Собою затми белый свет.

Не хочется думать о смерти, поверь мне,

В шестнадцать мальчишеских лет.

Элис вспомнила, как чиновница неистово гоняла выкормыша шестом, ей стало жаль птицу. Пердю, словно в бреду, достала из алмазной банки червя и всунула в клюв пернатому. Беркут поднялся из последних сил и попытался встать на ноги. Мёртвая голова свисала, как сломанный маятник настенных часов. Звуковой генератор не умолкал:

Орлёнок, орлёнок, гремучей гранатой

От сопки врага отмело.

Меня называли орлёнком в отряде,

Враги называют орлом.

Беркут шатаясь пошёл по столу, но грузно упал не сделав и трёх шагов.

– Всё пропало! – неожиданно закричала Пердю.

Крик сливался с военной песней братских партизан:

Орлёнок, орлёнок, мой верный товарищ,

Ты видишь, что я уцелел.

Лети на станицу, родимой расскажешь

Как сына вели на расстрел.

Двуглавый издыхал, чиновница сидела опустив голову.

– Прекрати истерику и объясни, что происходит! – сорвалась Элис. – У меня мало времени и такая жопа, что тебе и не снилась!

Пердю словно не слышала её слов:

– Мне конец Эля. Меня подставили, Главнюк воспринял подарок, как знак тайной недоброжелательности. Это мне передал говнодав-ассинезатор, вместе с моим изувеченным малышом.

Мадам показала рукой на беркута и зычно зарыдала. Она вдохнула кокаин прямо из мат-рюшки, остатки посыпала на клюв выкормышу. Пернатый на несколько секунд пришёл в себя, сглотнул пыльцу и благодарно пискнул в ответ. Лапы скрючились от наркотика, головы завязались узлом, крылья свисали со стола как выстиранное бельё.

Чиновница запаниковала:

– Эля, за мной придут, я осталась одна, Эля! Вы улетели, даже попа нигде нет. Я беззащитна, они переломят мне шею как сделали это с моим мальчиком!

Элис знала, что чиновница больше убивается по выброшенным на ветер деньгам, чем по своему питомцу, но это уже не имело значения. В любую секунду за ней могли прийти агенты Потроха-Петруши и бросить в “Кричащую Тишину”.

– Я не оставлю тебя здесь одну, – сказала Элис.

Устройство, которое вручил ей поп, издало громкий сигнал, похожий на рёв пожарной тревоги, одновременно с ним замигала зелёная лампочка на мониторе.

У Пердю начиналась наркотическая истерика. Она упала на колени и сложила руки в молитвенном жесте:

– Эля, спаси меня! Ты должна приехать с Ромом, сегодня! Пожалуйста, Эля. Мне переломят хребет, как беркуту! У меня гора в Агонии, об этом никто не знает. Мы улетим со Стэлом, нам всем на десять жизней хватит, Эля!

Сигнал зазвучал ещё сильнее, лампочка замигала жёлтым цветом.

– Я прилечу за тобой, – крикнула Элис, бросив взгляд на Беркута, и заметалась по комнате, пытаясь собрать хоть какие-то вещи в дорогу. – Запрись в моей комнате, там будут искать в последний момент.

Сигнал стал похож на звук воздушной тревоги, лампочка замигала красным цветом. Элис вспомнила, что должна была выйти из номера через три минуты с момента первого сигнала. Звонок Пердю спутал все мысли, три минуты давно истекли. Ей стало страшно, она оцепенела и застыла на месте.

Дверь внезапно распахнулась, кто-то с силой пнул её ногой, сломав замок. В комнату вбежал разъярённый поп, схватил Элис за руку и потащил за собой.

– Я не полечу без неё, – закричала Элис и показала пальцем на монитор.

Чиновница спала мёртвым сном, у беркута начиналась агония. Поп молча толкнул Элис к двери, схватил рюкзак и направился за ней. Они спустились по лестнице и вышли в лобби.

Четыре здоровенных бугая, похожих на борцовские манекены сидели за карточным столом в метре от выхода, сверлили глазами помещение и нервно курили. Сексоты пришли по их души, – это стало понятно даже Элис. Поп замедлил шаг, взял её за руку и направился прямо к ним. Элис не понимала замысла и закрыла глаза, вручив свою судьбу агенту Штаба.

Сексоты не оценили с кем имеют дело. Трое остались сидеть неподвижно, четвёртый неторопливо поднимался, доставая из кармана наручники. Спецслужбисты ошибочно решили, что крот сдаётся без боя, оценив соотношение сил не в свою пользу.

То, что произошло дальше Элис не видела даже в лучших боевиках Северного Пасьянса: поп схватил пепельницу неуловимым движением и очертил полукруг перед лицами сексотов, словно совершал тайный магический обряд. Пепельная волна с догорающими окурками ослепила спецслужбистов, трое схватились за глаза и повалились на пол от боли. Четвёртый кинулся на них, но поп с размаху ударил его острым стеклянным краем в висок, затем бросил пепельницу в тучного агента, который успел протереть глаза и готовился вцепиться в Элис. Оставшихся он столкнул лбами с такой силой, что сексоты превратились в сросшихся головами сиамских близнецов.

Бой занял меньше пяти секунд, – когда Элис открыла глаза все четверо лежали замертво. Поп толкнул Элис к выходу, но внезапно закричал от боли, опустился на одно колено и схватился рукой за живот. Элис обернулась и замерла, – сзади стоял Ром. Он подкрался и проткнул попу бок лыжной палкой, как спившийся тореадор.

Элис бросилась на бывшего любовника, пытаясь выцарапать ему глаза. Он остервенело схватил её за руку, затем наотмашь ударил по лицу. Элис осела на руки подбежавших спецслужбистов, но не потеряла сознание. Из пожарной двери выбежали сексоты. Один из них подскочил к Рому и встряхнул за плечи.

– Тебе же сказали без побоев, недоумок! Чтобы ни царапины!

Спецслужбисты внезапно расступились, Элис увидела хмыря. Он подошёл к Рому и потрепал его за щёку, как новорожденного щенка.

– Ну дело семейное, до свадьбы заживёт. Милые бранятся, только тешатся. Прекрасная работа, агент Ромэо!

Спецслужбист вытянулся по струнке и отдал честь хмырю.

– Служу Великому Братству!

Хмырь подошёл к Элис, два сексота крепко держали её за руки с двух сторон. Он взял её за подбородок и повертел в стороны, обследуя рану, затем снова похлопал по плечу Ромэо.

– Наш мальчик чуть не завербовал королеву Нектарии.

Элис внезапно вспомнила рассказы отца про приключения разведчиков Братства в начале становления Державы. Спецслужбы вербовали мужчин с яркой привлекательной внешностью и делали из них высокопрофессиональных агентов для получения оперативной информации через романтическое соблазнение женщин. Таких сотрудников называли "Ромэо". Никто не знал их настоящих имён.