Однажды в Челябинске. Книга первая

«Ах, ревность. Не доверяешь ты ему. Хе-хе, нашла ведь, к кому обратиться. У тебя прям глаз-алмаз, милочка», – подумал я.

– С уверенностью заявляю, что с ним все в порядке. Он всецело твой, – я припомнил все случаи, когда Кошкарский вспоминал свою пассию. – Любовь, подобная вашей, нынче большая редкость. В таком-то возрасте.

– Но ты в нее не веришь, по тебе видно, – меня раскусили. Я молчал и внимал каждому ее слову. – Наверное, ты в курсе, что производишь впечатление очень уж грустного человека…»

В дверь неуверенно постучали. Я отложил чтение. Спустя секунду в комнату стыдливо, словно нашкодивший щенок, вошел поникший Антон Филиппов. Но поникшим он был лишь на первый взгляд – в его тихом омуте уж точно водились разъяренные черти. Он был в верхней одежде – из правового рукава почему-то ничего не выглядывало. На груди под застегнутой спортивной курткой виднелся бугор неизвестного происхождения.

«Знакомая картина», – подумал я, погладив свой забинтованный ушиб.

Я медленно поднялся с места и сочувствующе посмотрел на него:

– Что случилось?

Все стало ясно, когда Филиппов расстегнул куртку, под которой скрывалась его правая рука. Согнута в локте и прижата к груди. На повязке. В гипсе.

***

Степанчук вышвырнул Филиппова на лед, на котором уже давно выстроились команды: «Мечел» в темной домашней форме и «Магнитка» – в гостевой светлой. Антон хотел, легко оттолкнувшись от бортика, проплыть до своего места в шеренге, как внезапно коньки и сантиметра не проехали. Застыли на месте как вкопанные – валенки и то резвее по льду скользят. Ноги Филиппова из-за плохо зашнурованных коньков чуть не оголились. Парень потерял равновесие и смачно припал к ногам Арсения Митяева под смешки окружающих. От такого конфуза он уже готов был вздернуться, но подавил гордость и как ни в чем не бывало заставил себя подняться. Ему повезло, что он не приметил, как раскраснелся Степанчук, словно в солнцепек заснул на пляже в Египте: тренерские желваки нервно шевелились, губы задрожали, извергая невнятные проклятия.

– Тоха, – поглядывая на российский флаг, еле слышимо выцедил Митяев, – шнурки завяжи.

Он серьезно или глумится?

– Странно, на раскатке все было норм, – попытался оправдаться Филиппов. Его прервал государственный гимн Российской Федерации.

После него команды уселись на скамейки – на льду остались первые звенья.

– Филиппов, – Степанчук подобрался к защитнику, – ты что, в яслях?!

– Никак нет, тренер, – готов под землю провалиться Антон.

– Мигом шнурки завязал, дурень, – сказал ему Степанчук и прокричал всем. – А ну-ка собрались, обормоты! Вывели мне из строя помощника и расслабились?! А не тут-то было. Я еще здесь!

Антон принялся перевязывать шнурки, даже не подозревая, что дело не в них. Парень мельком отмечал на себе чьи-то взгляды – паршивое чувство, однако.

– Филиппов! – окликнул его тренер. – Модник ты наш! Ты готов?!

– Да. Я в деле, – неуверенно отреагировал он.

– Еще раз такое увижу, – пробормотал Степанчук, – и будем прощаться. Честное пионерское.

Команды обменялись неопасными атаками. И вот, казалось, парни что-то дельное соорудили в зоне «Мечела». Но прозвучал свисток – вбрасывание в зоне соперника.

– Смена!

На лед вышло звено с Филипповым. И вот до него дошло: без разницы – что шнурки завязаны, что развязаны. Кошмар продолжился. До своей позиции он добрался с большим трудом, будто не катался на льду, а взбирался по отвесной скале, нелепо и неумело. Антон будто столкнулся с невидимой стеной, которую натужно двигал вперед всем телом.

– Он издевается, – прошептал Степанчук, прикрыв лицо ладонью.

– Коньки тупые, что ли?

– Их владелец тупой, – переговаривались хоккеисты.

Как только шайба вылетела из рук арбитра и коснулась льда, ее забрал нападающий «Мечела». Антон мог легко его обокрасть, но его коньки магическим образом успели затупиться за каких-то 15 минут между раскаткой и игрой. Или нет? Он рвался вперед, чуть ли не падая, надеясь, что вот-вот все вернется на круги своя. Выигранное вбрасывание мигом переросло в атаку «Мечела» – на переднем крае обороны находился растерянный Филиппов. Бойкий Антон Малкин умудрился отобрать шайбу у противника – его мигом окружили защитники «Мечела», и Малкин в последнее мгновение отдал диагональную передачу Филиппову. Тот спокойно принял шайбу – до чужих ворот рукой подать, но к нему уже несутся игроки челябинской команды.

Излишнее трение не позволило Антону даже сгруппироваться. На него набросились, сцапали, будто он зазевался. Один из форвардов «Мечела» развил приличную скорость и неудачно сшиб беднягу с ног. Вдобавок Филиппов хорошенько получил от бортика и бессильно сполз на лед – его обидчик развел перед арбитром руками. Спустя мгновение путем простейших комбинаций «Мечел» забросил первую шайбу в этой игре.

Филиппов почувствовал накрывающую его боль (не от досады): кости на руке, кажется, либо покинули место своего постоянного нахождения, либо раскрошились в пыль. Каждая пульсирующая судорога сковывала его и не давала подняться – через секунду боль обрела характер постоянной и невыносимой.

Пока челябинская команда радовалась голу, Филиппова аккуратно тащили в медпункт. Любое сотрясение, любое прикосновение откликалось нестерпимой болью – все вокруг как специально обращались с ним точно с мешком картошки. Он был готов откусить собственный язык. Слезы на глазах выступили сами собой.

Все тот же фельдшер, с которым ранее познакомился Елизаров, встретил хоккеиста с распростертыми объятиями. Шабашкин и Малкин дотащили до кушетки корчившегося от острой боли и толком не успевшего взмокнуть от игры Филиппова. Поломанный только и твердил:

– Парни, я, правда, не специально, – таким скованным и беспомощным он не был никогда. – Коньки… Что-то с коньками… Что-то не то…

– Хорош себя жалеть, – отрезал Малкин. – Возвращайся скорее.

Партнеры по звену оставили Филиппова один на один с медработником: «Будь на моем месте Митяев или Брадобреев, – досадно подумал Антон, – все было бы по-другому. Они бы остались, доктору ассистировали, пылинки с них сдували. Бля, как же больно», – Филиппов чувствовал себя чужим в «Магнитке-95».

Степанчук рвал и метал – пяти минут еще не сыграли. Арбитры подъехали к скамейке запасных гостей для выяснения состояния здоровья защитника. По мнению тренера «Мечела», все в пределах правил.

– Он как в неравных составах нас оставил, – ругался тренер. – Малкин, чего там?!

– Минимум растяжение, если судить по его жалобам.

– Малкин, а ты, что ли, врач?!

– Вы спросили – я ответил.

– Мне до лампочки твое мнение. Чего профессионал говорит?!

– Да там…

– Ясно. Не жилец, – заключил Степанчук. – Он издевается сегодня.

Но игра должна продолжаться. И тренер, скрипя сердцем, принял очевидное решение, ибо выхода не было:

– Гори оно все огнем! Бречкин! Играешь вместо Филиппова.

Бречкин коварно улыбнулся и победоносно взглянул на тренера.

– Сейчас увидите, кто здесь решает, – хвастливо объявил он окружающим. На него глянули с недоверием.

Как только прозвучал свисток, Леха ринулся в бой и всю игру носился по площадке как угорелый. Однако он понял, что одноклубники взаимодействуют с ним неохотно.

– И когда Тоха успел в коньках по асфальту прогуляться? – спросил Зеленцов.

– Не к добру это, – выдал Волчин.