Однажды в Челябинске. Книга первая

– Серьезно? Ты хотел его шантажировать или хотел для симметрии поломать и вторую руку?

– Зря ты все это затеял. Я бы не позволил сделать такое со мной, если бы ты сказал, что видел Бречкина в раздевалке.

– Ты тоже его видел.

– Это да.

– Но ты, Антон, сильно не расстраивайся. Помни, что у нас еще остался человек, который ни о чем не подозревает – Степанчук.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что ты еще можешь поговорить с Алексеем один на один. И поставить условие. И пожелать, чего сердцу угодно. Он сейчас вразумит, что к чему, и будет готов на все. Анализируй это. Все в твоих руках… вернее, в руке, – я подкинул Филиппову отличную идею для шантажа и, кажется, Антон мог решиться на нечто подобное, ибо еще долго не сможет простить Бречкина.

– А доказательства, что это был он?

– Общественное мнение – твое главное доказательство. Я как раз отлично его сформировал.

Все потихоньку разбрелись по своим номерам. Кто-то действительно думал, рассуждал, пытался разобрать игровые моменты минувшего матча. А кто-то, наоборот, стремился забыться, расслабиться и не загружать голову. Действовать нужно завтра на льду. Однако абсолютно все в пятницу предвкушали, что, несмотря на запрет, их намеченная тусовка состоится. И неважно, приедет ли она сюда или им нужно будет добираться до нее самостоятельно.

– Вот безнадега, а! – протянул Митяев. – Как в тюрьме. Пива, что ли, попить?

– Смеешься? – спросил зашедший в их номер Сергей Соловьев.

– Вовсе нет.

– А у тебя есть?

– Пусть заливает дальше. Но я могу сгонять, – совершенно серьезно заявил Брадобреев.

– Может, дождаться Даню? Зачем осквернять хмелью привкус настоящего алкоголя? И вообще: стоит ли куда-то рыпаться, раз мы наказаны? – задал закономерный вопрос Кошкарский.

– Я не ожидал услышать такое от тебя, – сказал Митяев, повернувшись на скрипучей кровати.

– Так даже интересней, – воскликнул Паша Брадобреев. – Не просто уйти, а оставить двух этих говнюков с носом. А утром в субботу мне уже будет глубоко до пизды, какое наказание последует.

– Да никуда ты, Пашка, сейчас не выйдешь, – махнул рукой Соловьев. – Ночи надо ждать.

– Ты во мне сомневаешься? – Брадобреев с прищуром посмотрел на Соловьева.

– Ну давай, – готовился спорить Сергей, – яви чудо!

– Будет тебе пиво, Арсен, – уверенно заявил Брадобреев, поднявшись с койки.

– И «Дошик» мне, – шутливо попросил Кошкарский. – Из запасов взять нельзя?

– Это на вечер, – предупредил Митя.

– Мазохист ты, Брадобреев, – качал головой Соловьев. – Тебя сейчас порвут.

«Заодно проверю обстановку», – думал бесстрашный Павлик, направляясь в логово льва, ибо лучшая защита – это нападение.

Никита Зеленцов тем временем планировал одиночный визит к Свете и Амире с целью завершить начатое и одновременно успеть к бурному продолжению наискучнейшего вечера.

История шестая. «Менты»

– Спокойного дежурства! – театрально произнесла укутанная в вязаную кофточку полненькая бабулька прямо у проходной районного отдела полиции.

Свое пожелание она адресовала низкорослому и стремительно лысеющему мужичку в овечьей шапке и в полном зимнем обмундировании. Вызывающее омерзение пучеглазое и слегка небритое лицо мужчины с массивной челюстью сделалось чертовски злым. Он остановился, обернулся и насупился на тетку.

– Марья Константиновна! – командирским тоном произнес он. – Идите вы в задницу!!! – ППСник продолжил целеустремленное движение в сторону выхода под удивленные взгляды окружающих. Женщина на дух его не переносит.

Тут же к ней подлетел ППСник помоложе – высокий паренек, черноволосый и круглолицый.

– Марья Константиновна, – растерянно произнес он, – зачем же вы так?

– Тьфу, ненавижу поганца! – с омерзением ответила она.

– Я не о том, – поправил ее молодой человек. – С ним же я дежурю сегодня. А желать такое – плохая примета.

– Господи, я ж не знала, – изменившись в лице и положа руку на сердце, ответила дама в годах. Кажется, ее задело, что она потенциально обрекла на беды и подающего надежды сотрудника отдела.

– Мало ли что может произойти. Знаете же, как неспокойно сейчас, – заволновался парень.

– Прости меня. Не знала, не хотела.

Новеньких сотрудников архивариус примечала. А этот еще и симпатичный, правда, немного летает в облаках и многое принимает за чистую монету. «Ничего, – думали в отделе, – с такой гнидой подежурит и мигом научится».

– Я думала, ты домой идешь, – женщина постучала по деревянному столу дежурного и трижды плюнула через левое плечо. – А тебе разве не дали другого напарника?

– Нет, – ответил парень, – да я и сам не хочу другого. Валерий Александрович, конечно, своеобразный, но очень много дельного знает по службе.

– Мерзость – вот он кто! – отрезала женщина. – И ты меня не разубедишь в этом, мальчик, – архивариус удалилась.

– Честь имею, – молодой мент поспешил за напарником к патрульному «УАЗику», который на грядущую долгую декабрьскую ночь станет их пристанищем.

Архивариус вывела Валерия Александровича Барзило из равновесия, хотя этот человек никогда в нем не пребывал. Он уже сидел в машине и ругался:

– Вот ведь коза старая. Умеет подлянку сделать. Сколько раз ты, моль библиотечная, мое личное дело теряла, а? А на новое наверняка кружку с чаем ставишь. Весь день выжидаешь, чтобы вылезти из своего подвала и спокойного дежурства пожелать.

– Это она не со зла, – за руль запрыгнул молодой патрульный-стажер Виталик.

– Ты придурок. Без году неделя работаешь – всего не знаешь. А я тут еще со времен динозавров пашу. И знаешь что? Все это здание, – он показал пальцем за спину, – создано для того, чтобы портить мне настроение. Ты только таким не будь сегодня, ладно?

– Есть не быть таким!

– А то знаешь, перед отпуском хочется спокойно отдежурить и свалить, а там и новогодние праздники, – мечтательно вещал Барзило.

– Вас отпускают? – удивился Виталий.