Мужское счастье

– А может быть, это она узнала обо мне? Не будем гадать. Я ничего не скажу. Ненавижу ваше ведомство, вы мне еще за прадеда не ответили. Если бы не вы, мои дети ездили бы на «Роллс-Ройсах», их принимали бы лучшие семьи и приглашали на придворные балы. Будь моя воля – вы все висели бы на столбах вдоль дорог, чтобы люди видели и радовались. Всего хорошего, идите к черту.

Коляус отключил звук.

– Вот такой человек, – сказал он. – Познакомились Трубецкой и Клара Пономаренко два года назад, вскоре развелись, и выводить призывы к избиению от игр с его фамилией, бессмысленно, слово «Лиапата» появилось в Тихомировске намного раньше. Версию с «Ляписом-Трубецким» временно сдаем в утиль. Временно – на случай, если остальные окажутся еще хуже. Как с рассказами про антиалкогольный клуб. У этой истории есть существенный минус, из-за чего версию нельзя рассматривать всерьез. Избиения и членовредительство не могут покрываться властями и органами правопорядка настолько, чтобы давить на свидетелей и уничтожать проболтавшихся. Снижение уровня пьянства и повышение городского рейтинга – это здорово, но не ценой человеческих жизней. Ни один здравомыслящий чиновник и полицейский на такое не пойдет.

– Если он не член клуба.

– Тогда придется взять за факт, что воюющие с пагубной страстью алкоголики – поголовно все мужчины города, а от женщин они свою борьбу почему-то скрывают за глупыми выдумками. Хотя признаться в борьбе с собственным пьянством, казалось бы, для любого лучше, чем быть обвиненным, скажем, в связях с красоткой из борделя. И невозможно поверить, что все мужчины Тихомировска относятся к категории прозревших алкоголиков. Так не бывает.

– Почему же все? Были «неучастники».

– Единицы. Теория больших чисел тоже возражает против версии «клуба трезвенников».

– Отбрасываем?

– Работаем по ней наравне с другими, пока не прорисуется основная.

– Ведьма Лиафанта в списке версий выше или ниже агрессивных трезвенников?

– С ней тоже встретились. Титулами, перечисленными в ее регалиях, она перещеголяла бы средневековых корольков. «Дипломированный маг», «одна из сильнейших провидиц», «величайшая целительница», «потомственная ведьма»… Наша потомственная ведьма – сирота из детдома, после школы работала на заводе, в какой-то момент увлеклась психологией и нашла спонсора, тот устроил ей в Москве выгодный бизнес – в качестве «потомственной ведьмы» обирать доверчивых клиентов. По телевидению шли шоу и передачи про экстрасенсов, клиентов хватало. После разговора с Лиафантой осталось впечатление, что в ответ на вопросы она выдавала заученный текст. То есть, не делилась собственными переживаниями о прошлом и настоящем, а играла роль или специально говорила то, что от нее хотели услышать. С Тихомировском Лиафанту ничего не связывает, кроме проведенных здесь детских лет. Никаких возможностей влиять на события у нее нет. Шумиха с ее именем идет ей на пользу, каждый поверивший в слух о невероятных способностях – потенциальный клиент. В конечном итоге, вариант с Лиафантой – не вариант. Временно откидываем, как и предыдущие версии.

– Что же остается?

– Я надеюсь на успех проверок в городе и на тебя. Ты сегодня встречаешься с Кларой?

– Правильнее сказать – постараюсь встретиться.

– Возможно, разговор с ней что-то даст. Если ничего не сработает – вся надежда на тюремную эпопею с Натаном Щербелисом. У нас почти все готово. Ты готов?

– Всегда готов.

Вечером Маша позвонила, что задержится допоздна, поэтому Иван мог не торопиться. К началу церковной службы он был на месте. Церковь при кладбище ничем не поражала воображение – ни размерами, ни особенностями архитектуры, ни чем-то необыкновенным внутри. Обычная церковь, каких Иван видел сотни и тысячи – такие же иконы, свечи, роспись на стенах и потолке. Верующий человек, конечно же, не согласится с мнением об одинаковости, а Ивану вспомнились слова однополчанина Курбана Ибрагимова: «Видел одну церковь – видел все». В ответ Курбан получил «ответку» с тем же смыслом: «Видел одну мечеть – видел все». Закончив богословский диспут, Иван с Курбаном спина к спине продолжили бой. Когда подоспели Дабрый с Коляусом, Курбан был мертв. У мусульман праведник попадает в рай – место, где много рек и деревьев. Для жителя пустыни это, наверное, правильно, а жителю большей части России достаточно выйти из дома или хотя бы выглянуть в окно.

Курбан погиб за правое дело, и Бог, какое имя не носил бы, простит и примет его, иначе Он не милосерд и не всемогущ.

Внутри церкви, сразу у входа, стоял столик со всякой церковной всячиной, из-за столика на Ивана подозрительно и недобро косилась бабулька.

– Я хочу поставить свечу за погибшего друга.

Подозрительность в едва видных из-за морщин глазах исчезла, отношение к Ивану переменилось. С купленной свечой Иван прошел к ближайшей иконе, зажженная свеча осталась перед скорбным ликом святого.

Прихожан на вечернюю службу явилось немного – пять старушек, дед, четыре женщины, одна из них – с ребенком лет двух или трех. Впрочем, в маленькой церкви даже такое количество народа создавало видимость аншлага. Иван приглядывался к молившимся женщинам. Священник, которого он подвозил, на вопрос о Кларе упомянул о шраме, но даже без столь явной приметы Иван не обознался бы. Обычно сестры не очень похожи, если не близнецы, а с сестрами Пономаренко было не так. Клара походила на Машу как две капли воды. Тот же рост, та же коса русого цвета, спускавшаяся из-под косынки, те же фигура и профиль. Разница проявилась, когда Клара с беспокойством обернулась, словно почувствовала чужой взгляд.

Совершенно другое лицо. Щеки – чуть округлей, брови – гуще, нервно сжатые губы – тоньше. А взгляды различались кардинально. Маша смотрела на мир так, будто хотела обнять его, а Клара глядела настороженно, ожидая подлости или подвоха. И, конечно же, спутать Машу и Клару не дал бы шрам на лице. Жуткая безобразная рана тянулась через правую щеку от носа к уху и скрывалась под косынкой.

Священник, служивший службу, был тот самый, знакомый. Узнав Ивана, священник при первой возможности кивнул ему, Иван кивнул в ответ.

Церковная служба закончилась, прихожане потянулись к выходу. Иван вышел одним из первых, чтобы перехватить Клару снаружи на аллее. Не в церкви же разговаривать.

Тенистая липовая аллея между кладбищем и больничным корпусом напоминала проходившую неподалеку центральную, но укладки тротуарной плиткой еще не дождалась. Она значительно проигрывала центральной и в ширине: женщина, катившая пустую коляску, и топавший рядом с ней малыш с зажатой в руке пластиковой лопаткой едва позволяли обогнать себя тем, кто торопился. Под ногами хрустел гравий, отовсюду слетались голуби – одна из бабушек достала из пакета булку, и начался, как видно, привычный ритуал кормления. На кладбищах чаще всего обитают вороны и галки, а здесь, благодаря сердобольной старушке, жили голуби и юркие, старавшиеся урвать свой кусок, воробьи. Многими десятками, если не сотнями, птицы бросались за крошками, налезая друг друга и не обращая внимания на людей. Хлопанье крыльев забило остальные звуки.

Клара вышла не одна, ее сопровождала женщина в длинном плаще, из-под которого виднелся белый халат. Иван шагнул навстречу.

– Простите, меня зовут Иван, я жених Маши Пономаренко. Я пришел по своей инициативе. Хочу познакомиться с будущими родственниками, даже если между собой они не ладят. От своего имени я приглашаю на нашу свадьбу и постараюсь сделать все, чтобы уладить разногласия.

Сказалось общение с Коляусом, Иван заговорил его языком – казенным, словно для протокола. Любую фразу Коляус произносил так, будто формулировал в уме будущий отчет, и любой отход от текста считался преступлением.

– Здравствуй, Иван. Я Клара. Приятно познакомиться. Маша рассказывала обо мне?

– Нет. Поэтому я пришел познакомиться.

– Маша рассказывала о том, почему мы не общаемся?

– Нет.

– Прости, Иван, но на свадьбу я не приду, хотя люблю Машу и желаю ей счастья. Ты, возможно, хороший человек, но дело не в тебе. Прости.

Малыш с лопаткой помчался в гущу кормившихся птиц. Испуганные голуби и воробьи разом взмыли в небо, от шума крыльев Клара сжалась, как от удара, ее руки вскинулись к лицу в защитном жесте, и рукава съехали вниз. Глазам открылось множество шрамов от порезов на запястьях.

– Клара, пойдем, у тебя процедуры. – Сопровождавшая Клару женщина потянула ее за руку.

– Одну секунду. – Клара на прощание еще раз обернулась к Ивану. – Спасибо, что пришел. Надеюсь, еще увидимся.

Клара ушла. Иван вернулся домой.

Выслушав его рассказ, Коляус проговорил:

– Чувствую себя древнегреческим мудрецом, конкретно – Сократом. Тоже хочется подытожить: я знаю, что ничего не знаю. Ничего нового мы с тобой не выяснили, а старое ни к чему не привело. Что тебе говорит интуиция?

– Молчит, собака женского пола.

– А моя канючит: «Все ниточки ведут в Центр!» Для приезжих там словно медом намазано. Возникают вопросы. Почему такой ажиотаж? И откуда столько денег у благотворительного фонда «Тихомир»? Ты в курсе, что для крупных благотворителей посещение салона «Лиана» – бесплатно?

– Теперь в курсе.

– Версия, на которой настаивает моя интуиция – шантаж собранным в «Лиане» компроматом. Ничего другого, что могло вызвать благословенный ливень инвестиций, на ум не приходит.

– Компромат как источник благосостояния фонда? – задумчиво повторил Иван. – Не верится.

– В числе меценатов – городское начальство в полном составе, полиция, судьи, адвокаты, прокуратура… Девяносто процентов – мужчины. Мне почему-то кажется, что от имени женщин деньги перечисляют тоже мужчины. Тогда можно говорить о ста процентах.

– И что же получается, всех ловят на живца? И все покорно несут денежки – городское начальство, полиция, судьи, адвокаты, прокуратура…

– Соглашусь, выглядит глупо.

– И, наверняка, не все благотворители женаты. Холостого или того, кто семьей не дорожит, на «клубничку» не поймаешь.

– Тоже соглашусь. К тому же, пожертвования и переводы идут, в том числе, от юридических лиц, а если деньги дает организация, она заинтересована в некой отдаче.