Мужское счастье

– Я кое-что узнала. Вам нужно встретиться с Эриком, психологом и гипнотизером из Центра, он все объяснит.

– Когда?

– Сейчас. Я договорилась, он ждет.

– Не хотелось, чтобы меня видели, но сидя здесь, ничего не узнаешь. – Коляус обреченно махнул рукой. – Поехали. В Центр?

– К Эрику домой. У него отгул, я договорилась, что в частном порядке приведу иногороднего знакомого, причиной назвала проблемы с алкоголем у отца.

– В частном порядке – то есть, за деньги? – Коляус потянулся за кошельком.

Маша остановила:

– Никаких денег. Поехали, он ждет. Я уверена, его рассказ вам на многое откроет глаза.

Доехали быстро, Эрик жил в центре – в том, который с маленькой буквы. Четырехэтажное здание сталинских времен располагалось на центральной улице, лифта не было, хотя здесь он пригодился бы – по бесконечным лестничным пролетам подниматься на четвертый этаж пришлось долго, высота потолков в квартирах составляла почти четыре метра. Эрик встретил гостей в бархатном домашнем халате поверх брюк и водолазки. Внешне гипнотизер Центра напоминал молодого барина из кино про царские времена: объемистый живот, непокорные волосики вокруг лысины, очки, степенная медлительность.

Маша представила всех друг другу:

– Эрик, наш гипнотизер. Мой жених Иван. Его друг Николай, он из областного центра. Отец Николая пьет. Эрик, расскажи, как ты помогаешь справиться с пагубной привычкой.

– Проходите, присаживайтесь. – Эрик пригласил гостей в богато обставленную гостиную.

– Мы ненадолго, – Маша, а с ней и остальные, остались в дверях, – пока только узнать, что и как делается.

Эрик пожал плечами:

– Я не самый сильный гипнотизер, и клиенты попадаются разные, у одних подверженность внушению высокая, у других низкая. Встречаются и те, кто совсем не реагирует. Для увеличения эффекта мы совмещаем традиционный гипноз и техническое воздействие. После сеанса мы выдаем запись музыкальных произведений с заложенной антиалкогольной программой. Я надиктовываю внушение об отвращении к алкоголю, мы замедляем речь в двенадцать раз, и она превращается в невнятный шум, похожий на обычный бытовой фон. Вложение закладывается в популярные песни. Запись получает сам клиент или, как вариант, его супруга, если клиент недостаточно готов к перевоспитанию. При частом прослушивании записи человек строит поведение на основе заложенной программы. Жаль, что ваш отец не местный. Привозите его в город, здесь он быстро излечится.

– Метод настолько успешен? – не поверил Иван.

Манипулирование сознанием с помощью вложений они с Коляусом рассматривали. Искали проявления, но не нашли. И об эффективности наслышаны: с точки зрения ученых она стремилась к нулю.

– Гипнотерапия и фоновое внушение совмещаются с другими нетрадиционными средствами. Наши клиенты дают согласие, что если они не сдержат данное родным слово не пить, их за это накажут. Однажды на улице раздастся крик «Лиапата!», и все из окружающих, кто в курсе, побьют нарушителя собственного слова.

– Я об этом рассказывала вам как о слухе, – Маша повернулась к Ивану и Коляусу, – но не знала, что у нас такое практикуют в действительности. Слух оказался правдой.

– Что означает выкрик? – поинтересовался Коляус.

– Просто кодовое слово, оно ничего не значит, – объяснил Эрик. – Его предложил кто-то из первых клиентов. Кажется, грек по национальности. Но мы живем не в Греции, на улице такое слово случайно не услышишь, поэтому все, кто услышит, поймут его однозначно. Приводите вашего отца, мы с ним поработаем. О расценках я сообщу позже через Машу.

На обратном пути в машине молчали.

Услышанное не укладывалось у Ивана в голове. Все оказалось так просто. И начальство Коляуса оказалось право, когда свернуло операцию и отозвало проверки. «Опасные слухи не подтвердились, массовая немотивированная агрессия оказалась вполне мотивированной – она не имеет под собой основы, которая угрожала бы госбезопасности». Все оказалось именно так. Тайна города раскрыта, но вместо эйфории на душе царило уныние.

Не только уныние. В груди росло недовольство. Не может быть все так просто. В свое время версию с тайным обществом трезвенников Иван с Коляусом отбросили как несостоятельную. Часть фактов версия объясняет, но только часть. А как же другие факты? Что с надписью «Пол»? На что намекал Вано? И еще много-много других вопросов.

Иван отвез Машу на работу.

На стоянке у Центра Иван, заведя машину и не трогаясь с места, посмотрел на Коляуса:

– Что-то не вяжется.

– Я того же мнения. Аркадий Борисович Ключевой на момент избиения не пил, он пил раньше и пил после, а в то время его интересы переключились на женский пол. И взять, к примеру, знакомых Марго – Дениса и Лизу. Алкоголь по праздникам, иногда пиво, и все. Но Денис знал о Лиапате, в его сознании она была чем-то вроде страшной тайны города, о которой нельзя знать посторонним. Впрочем… – Коляус по-детски пожевал нижнюю губу. – Бояться за имидж родного города – это нормально. Денис не пил, но мог прикрывать тех, кто борется с этой привычкой. Или сам победил ее тем же способом.

Телефон Ивана заиграл задорной мелодией, звонил Грантик Петросович.

– Иван, можешь сейчас съездить с человечком за грузом на вокзал? Я твою машину из окна вижу, а человек к тебе сейчас выйдет.

– Хорошо, Грантик Петросович. – Иван нажал на «отбой». – Коляус, тебя куда-нибудь подвезти?

– Дойду.

– Ключи возьми, дома никого нет.

– Я не домой. Надо использовать последнюю возможность. «Пропуск» от Вано не связан с пьянством. Мне кажется так: если слухи о Лиапате как работнице «Лианы» окажутся не слухами, то Дабрый, как не последний сотрудник Виктора Алексеевича, не может быть не в курсе. Я иду к Даброму. Буду говорить напрямую. – Коляус посмотрел Ивану в глаза. – Если у меня ничего не получится или со мной что-то случится – доведи дело до конца. Когда калечат и убивают людей – это война, а необъявленная война – худшая из войн. Ставлю тебе боевую задачу – выяснить, кто или что скрывается под именем Лиапаты и почему вокруг нее столько тайн.

***

Не может быть, чтобы все мужчины города были клиентами Эрика. Глупость. Лозунг «Один за всех, и все за одного» хорош, он прекрасен так же, как моральный кодекс строителя коммунизма, но люди упорно верят каждый в свое и не желают жить по единым правилам, какими бы расчудесными те ни были. Соседи всегда враждуют, а если повода нет, его придумают, это в крови человека. Один беззаветно пьет, второй брезгливо обходит тех, кто пьет, третий от всей души угощает двух первых неправильной сигаретой и не понимает, почему его не любят. Один умный, другой сильный, третий красивый. Никогда за всю историю мира люди не объединялись некой идеей поголовно, каждому нужно свое, и каждый с удовольствием подставит ножку вредному (а как же?) соседу или глобальному конкуренту. Не бывает, чтобы огромная масса людей втихаря действовала заодно и держала это втайне. Версия Эрика рассыпалась от доводов логики, но он давал ее на полном серьезе. Получается, Эрик специально уводил в сторону от другой, правильной версии. От какой и зачем?

Вечером, перед тем как Иван поехал за Машей, позвонил Коляус. Его голос был странным – глухим и отрешенным.

– Зря я приехал, – сказал Коляус. – Начальство право, искать нечего, Лиапата – городская легенда, не больше. Слухи о ней – полная ерунда. Я на вокзале, уезжаю домой. Даброму передавай привет. Он ни в чем не замешан, зря мы его подозревали. Нельзя сомневаться в друзьях. Как-нибудь выберем время и обязательно посидим втроем, как в старые времена. Постараюсь приезжать в Тихомировск почаще. Да, кстати, меня отправляют в длительную командировку, поэтому предупреждаю заранее – возможно, не смогу присутствовать на свадьбе. Подарок и поздравления в любом случае пришлю. Пока, Водяной. Не поминай лихом.

Глава 19. Приглашение к Лиапате

Из окна веяло июньской прохладой, сквозь шторы пробивался свет фонарей, шумел телевизор. Открытая банка с тоником в руке Ивана шипела и покряхтывала сминаемыми боками, вытянутые вдоль дивана ноги уперлись в подушку, душу переполняло счастье. Жизнь с Машей – высшее счастье на свете. Однако, счастье было неполным. Пока Лиапату не выведут на чистую воду, сердце не успокоится. Коляус что-то узнал, его поведение было странным. Похоже, на Коляуса надавили, как на всех проверяющих до него. Надавить на Коляуса – это надо постараться. Человек-кремень. Несгибаемый и предельно честный. Заставить его нельзя, Коляус ничего не сделает под давлением. Только по совести. И все же к нему нашли подход.

Кто и почему на него надавил? Вопросы оставались открытыми. «Как» надавили – не важно, главное – вскрылся показательный факт: кто-то очень не хочет, чтобы правда о Лиапате выплыла наружу. Жить с таким знанием невозможно. Это, примерно, как знать, что жена тебе изменяет, и делать вид, что все нормально. Надо что-то делать. Как правильно сказал Коляус на прощание, идет необъявленная война, худшая из войн. «Если у меня ничего не получится, – стояло в ушах, – или со мной что-то случится – доведи дело до конца. Когда калечат и убивают людей – это война».

Поставлена боевая задача. Сомнения – побоку. «Если не я, то кто же?»

Лезть туда, где перемололо в прах более сильных, опасно и безрассудно. Это безумство. Жизнь полетит под откос. Маша может не простить, а свадьба – не состояться, и будущее, светившее сейчас яркими огнями и приглашавшее в долгое счастье, останется очередной несбывшейся мечтой.

Все отошло на второй план. Боевая задача поставлена, она должна быть выполнена. Любой ценой. Любой.

Если не я, то кто же?

И один в поле воин. Машу очень жаль, но поступить иначе Иван не мог, так его воспитали. Так он жил. Именно за то, что он такой, Маша его полюбила.

Дабрый потягивал пиво в кресле рядом с диваном. После отъезда Коляуса он зачастил в гости, напряжение прежних недомолвок схлынуло окончательно, отношения полностью восстановились. Во время блока рекламы перед вторым таймом Маша принесла бутерброды. Иван погладил ее по руке, она чмокнула его в щеку, обоих на миг притянуло друг к другу. Дабрый с удовольствием проводил Машу взглядом обратно на кухню и в который раз покачал головой с дружеской завистью: «Эх, и повезло же тебе, паршивец». Вслух это выразилось так:

– Иван да Марья. Лепота.

Иван собрался с силами и выдохнул:

– Кое-что о лепоте и ей подобным. Что ты знаешь о Лиапате?