Мужское счастье

– Не хочу, но надо. Если у тебя останутся вопросы, ты придешь снова. Давай сегодня поставим точку.

– Хорошо. Можно, я зажгу хотя бы одну свечу? Мне некомфортно.

– Как хочешь. – Клара отодвинулась и зарылась в подушки.

Иван зажег ближайшую свечу и снова лег на кровать. Клара бесконечно права, мучавшие вопросы должны получить ответы, и тема закроется навсегда.

– За нами наблюдают?

– Даже за идею о подглядывании или подслушивании у нас наказывают. Запись может утечь в общий доступ, застраховаться можно единственным способом: никому и никогда не думать о камерах и микрофонах и, тем более, не предлагать. Безопасность Лиапаты обеспечивается иначе, не через прямое наблюдение. Лена у себя в салоне иногда пишет свои и чужие развлечения для личного пользования, но тоже понимает: репутация превыше всего. Не будет у благотворителей доверия к Лиапате – не будет Лиапаты.

– Откуда взялась «Лиапата»?

– Когда началась тяга к все новым и новым мужчинам, на сознание подействовала история египетской царицы Клеопатры – как ей приводили любовников на одну ночь. Кому не хочется видеть себя могучей и прекрасной царицей? В мечтах мальчики представляют себя великими героями, а девочек-подростков привлекают типажи вроде Клеопатры. – На губах Клары появилась горькая усмешка, на лбу прочертились морщины. – Я бегала по квартире в одних трусах, ни груди, ни попы, одни коленки и амбиции: «Я Лиапата! Не буду линализа зе музыки мила!» Что значило: «Я Клеопатра, мне будут принадлежать все мужики мира!»

Отрешенным, направленным в себя взглядом Клара, словно в зеркало, смотрела на себя ту – маленькую и глупую. В глазах стояла боль. Клара видела себя как бы со стороны, и ей не нравилось то, что она видела.

– У тебя тоже были проблемы с речью?

Клара вздрогнула, возвращаясь в настоящее.

– Да, у меня тоже были проблемы с речью. Много дней я доставала сестер заявлением: «Я Клеопатра!» Они смеялись, передразнивали, язвили: «Лиапата, ага, вылитая». Так родилась Лиапата, которую ныне знает весь город. Грантик тоже «подлил бензина в огонь», когда сказал: «Ты настоящая Клеопатра, ночь с тобой стоит жизни». Новоявленная Лиапата бросалась на каждого, кто в штанах, даже если он приходил к сестре. Болезненная страсть. Жажда нового, вопреки рассудку. Сестры водили меня к психологам и психиатрам, не помогало. На меня повесили клеймо: «Психическое расстройство, мужской тип поведения». Психиатры говорили, что болезни нет, поэтому их помощь не требуется, психологи выкачивали деньги назначением новых сеансов, а если психиатры и психологи были мужчинами, рано или поздно они сдавались под моим напором. Итоговые вердикты специалистов: «Бывают расстройства похуже, а у вас девочка в целом нормальная» и «Не обращайте внимания, со временем пройдет». Списывали на юность, глупость, наследственность и тяжелое детство. «Перебесится ваша девочка и станет как все». Не стала. Хуже всего, что собственное удовольствие стояло на втором плане, хотелось всех облагодетельствовать, чтобы всем было хорошо. Люди не привыкли отказываться от подарков. За подарками выстраивалась очередь. Соседки, не зная, к кому из трех сестер валом валят отводившие глаза мужички, навешивали гнусные ярлыки на всю семью.

– Это началось давно?

– С отчима. Мы знали дядю Сашу со школы, он вел у нас физику. Его уроки отличались от других, он подходил с делу с выдумкой, устройство атома в его изложении звучало примерно так: «Представьте перемену между уроками. Вы носитесь по коридорам, у вас на уме не пойми что, вы – отрицательно заряженные частицы. Электроны. Маленькие и неугомонные. Вдруг из кабинета выходит директор школы, большой и важный. Положительно заряженная частица. Протон. Вы разбегаетесь в стороны, потому что иначе произойдет взрыв – электроны бегают вокруг протона, который вместе с нейтральными частицами – нейтронами – образует ядро». Остальное в том же роде. Через некоторое время дядю Сашу уволили из школы, причин мы не знали. Однажды мама представила его нам как нового папу. Папой мы его так и не назвали, хотя родного папу не помнили, он погиб, когда мы с Леной были несмышлеными малявками, а Маша еще не родилась. То, что дядя Саша – подонок и извращенец, в то время мы не понимали. Он был нежным и ласковым, слова казались правильными, поступки – единственно верными. Он был взрослым, его выбрала наша мама. Он стал для нас, трех глупых девчонок, авторитетом. Мы ловили каждое слово. Слушались. Радовались, когда он хвалил, и всеми силами заглаживали вину, когда ругал. По большому секрету он обучил нас тайным играм взрослых. – Клара нервно хрустнула костяшками пальцев. – Как видишь, играть в них приходится до сих пор.

– Любую игру можно прекратить.

– Иногда игра становится жизнью. – Клара помолчала. – Дядя Саша умел играть. Он никогда не заставлял. Он играл на наших сестринских противоречиях, и каждая сама старалась понравиться и всячески доказывала, что лучше других. Интернет дает неограниченные возможности для любой гадости. Такие, как дядя Саша, объединялись по интересам, общались, ездили друг к другу в гости – «для обмена опытом». В некоторых странах Запада их «особенность» не считается извращением, а действия – преступлением, если не было насилия. Понятное дело, себя они преступниками не считали. Просто люди с особыми увлечениями и пристрастиями. В Нидерландах существует партия «Милосердие, свобода и разнообразие», в ее программе прописана легализация детской порнографии и снижение возраста, с которого разрешено вступать в отношения, с шестнадцати лет до двенадцати. Партия ведет борьбу с нетерпимостью и социальными табу, она собирается набрать достаточно голосов для прохода в парламент, чтобы педофилия избавилась от негативного образа в обществе. В интервью журналистам члены партии рассказывали, что выпускают инструкции, как соблазнить ребенка и не стать жертвой преследования со стороны консерваторов. Один из сооснователей партии открыто живет с несовершеннолетним «другом», еще один говорил по телевидению, что возраст, с которого ребенок сам решит, с кем и как спать, нужно снижать до четырех лет и ниже. Обо всем этом мы узнавали от дяди Саши. Он выучил голландский язык, который теперь требуется называть нидерландским – Голландия провела «ребрендинг», посчитав, что «Голландия» дискредитировала себя в глазах мирового сообщества, у многих она вызывает негативные ассоциации, а у слова «Нидерланды» репутация, как считается, лучше. В наших учебниках Петр Великий скоро тоже поедет за кораблестроительными знаниями в Нидерланды и будет разговаривать по-нидерландски. Дядя Саша активно общался с «друзьями» по стране и за границей, наша мама радовалась, когда к нам приезжали солидные гости с детьми и когда нас приглашали ответно. Для мамы это было счастливейшее время. Ты читал «Лолиту»?

– Наслышан. – Иван дал себе слово прочитать разрекламированную гадость, чтобы раз за разом не выглядеть некультурным неучем.

– Мама Лолиты не знала правды и гордилась наладившейся жизнью. С нашей мамой происходило то же самое, она была откровенно счастлива. Открыть ей глаза значило убить ее. Иногда я думала об этом, но оставляла мысли при себе. Дядя Саша радовался жизни еще больше, на работу он не устроился, все время сидел в интернете. Количество его новых «друзей» росло. С кого-то он брал деньги. Идиллию разрушила Лена. Внешне она стала полноценной девушкой со всеми нужными выпуклостями, а мы с Машей остались подростками-боббисоксерами.

– Кем?

– Девочками с детскими фигурами. Психическое расстройство у нашего дяди Саши было тем же, что у книжного Гумберта Гумберта: Лена превратилась в настоящую женщину, и он потерял к ней интерес. А она ощутила ревность, с ее точки зрения дядя Саша предал ее. Лена пошла в полицию. – Клара помолчала. – Для мамы это стало ударом. Дядю Сашу арестовали, мама стала пить. В дом приходили чужие люди. Некоторые из них замечали интерес к себе со стороны глупой девочки и пользовались случаем. Лена сориентировалась в ситуации: зачем упускать возможности? Она стала зарабатывать – в плане сводничества заняла место дяди Саши. Мама заметила. К сожалению, мама ничего не смогла сделать. Она знала, что в семье появилась жадная до мужчин Лиапата, которую ругать, бить и по-другому наказывать бесполезно. Часть вырученного Лена давала маме на выпивку. К тому времени у нас, трех сестер, определились жизненные предпочтения. У Лены это были мальчики, у Маши – стремление делать мир лучше, у меня – книги. Я утонула в книгах. Отдушина помогала пережить то, что творилось вокруг. В квартиру въехал Андрей – сын дяди Саши от первого брака. Лена влюбилась в Андрея, он был не против, они стали жить в одной комнате, мы с Машей и мамой – в другой. Мамино пристрастие к спиртному Андрей пресек твердой рукой: «Пьяную домой не пущу, хочешь пить – скатертью дорога». Андрей заметил особенность ма…

Клара закашлялась, схватилась руками за горло, ее согнуло пополам.

– Воды? – Иван вскочил с кровати.

– Да, пожалуйста, – прохрипела Клара сквозь кашель.

В бронзовых графинах на столе оказались вино, сок и вода. Иван принес Кларе полную чашу воды.

– Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо. – Напившись, Клара продолжила: – Андрей заметил мою особенность и сменил Лену на посту посредника. Мало того, как «владелец бизнеса» он все чаще предъявлял права на «средство производства». Правда, характер Лены был ему известен, Андрей знал, что отец попал с тюрьму с ее подачи, и не хотел повторить судьбу папаши. Своего отца Андрей ненавидел за то, что тот бросил семью в критический момент, и с этой стороны к Лене претензий не имел. Мне кажется, Андрей боялся ее. Правами «босса» он пользовался, когда Лена уходила. Однажды его застала за этим наша мама. Не хочу описывать гадкие подробности. После жуткого скандала с рукоприкладством мама отправилась в реанимацию, Андрей сбежал. Лена узнала о причине. Отношения у нас накалились, но полного разрыва не случилось, мы были нужны друг другу. Началась жизнь втроем. Лена опять взялась за сводничество и параллельно налаживала личную жизнь. Каждый новый парень Лены узнавал, что у нее есть любвеобильная сестренка, которая жаждет всех облагодетельствовать. Друзья шли косяком. Рано или поздно партнер Лены тоже падал жертвой чар Лиапаты, и в постели Лены его сменял следующий. На улучшение отношений между сестрами, как ты понимаешь, это не играло.

– А Маша? – тихо подал голос Иван. – У нее были романы?

– С ней – то же самое. – Клара отпила еще воды и немного помолчала. – Лиапата стремилась одарить счастьем каждого встречного и в результате ехала по личной жизни сестер, как бульдозер по выставке картин. В то время мы познакомились с Грантиком Петросовичем. Его тоже привела Лена, и сначала он мне жутко не понравился. Но с его появлением жизнь изменилась. Грантик сориентировался в происходящем и взял нас под свое крыло. Возглавляя в то время медцентр, он создал фонд «Тихомир» и вскоре полностью отошел от прежней работы. Учредителями фонда стали четверо: Грантик Петросович, я, Лена и Маша. Сразу оговорили: никакой направленности на извлечение дохода. Только благотворительность. При больших взносах можно поднимать зарплаты или увеличивать разовые выплаты, но фонд должен служить делу добра, а не личному обогащению. По этому поводу мы постоянно ругались, Грантик Петросович и Лена не понимали, почему я и Маша настаиваем на бескорыстности. Грантик Петросович вынужденно согласился со мной и Машей.

– У него не было выхода, без Лиапаты он никто.

– Поэтому у нас все получилось. К тому же, Грантик Петросович получил связи и возможности, которые дороже любых денег. Лена осталась в числе учредителей, но делами фонда больше не занималась, в качестве отступных она получила гостиницу с салоном красоты и с тех пор делала то, чем занималась всю жизнь: сводила людей к своей выгоде и получала удовольствие от жизни. С фондом у нее симбиоз: салон бесплатно обслуживает клиентов, которые делают большие взносы, от их вклада Лене капает процент. Ее сотрудницы помогают охранному агентству фонда в решении щекотливых проблем, за это Центр предоставляет им бесплатные услуги по восстановлению здоровья и улучшению внешности. Сложилась система, которая всех устраивает. Правда, иногда находились структуры и особые ребята, которые пытались нас «крышевать». Агентству «Леопард», как силовому подразделению фонда, даже вмешиваться не приходилось, народ сам собирался и любому «крутому» объяснял, что делать можно, а чего нельзя. Достаточно прозвучать зову «Лиапата!», и все услышавшие мужики кидались проучить виновного. Постепенно так стали наказывать слабых на язык товарищей, кто много болтал. Система самоорганизовалась вокруг Лиапаты, все получилось само собой, оставалось только направлять и корректировать. За несколько лет работы фонда чего только не было – даже похищение краеугольного камня, на котором стоит здание городского процветания и добрых дел.

– Тебя тоже похищали?

– Говорю же – чего только не было. Но мне не нравится то, что у нас получилось. Когда в основе добрых дел лежит что-то греховное, это неправильно.

Вновь вспомнилось сказанное Машей: «Люблю фильмы и книги, где герой поступает плохо, и от этого всем хорошо». Она имела в виду работу фонда. Она знала, что Лиапата – ее родная сестра.

– Ты просто не представляешь, – продолжала Клара, – как хочется нормальной семьи и детей. Пусть придется еще поработать на фонд, но семья – главное, что должно быть в жизни женщины. Муж и дети. Нет ничего выше.

– Расскажи о замужестве, – попросил Иван.

– Нечего рассказывать. Оно разбилось.

– Муж обо всем узнал?

– У мужа своих грехов хватало.

– Можно спросить про шрам на лице?

– Три года назад один мужчина проболтался о Лиапате своей женщине, та пришла ко мне, размахивала ножом – грозила выколоть глаза. Возможно, угрозы остались бы угрозами, но я резко отшатнулась, она дернулась, и я осталась с порезанным лицом. Я ее простила.

– А другие шрамы? – Иван указал глазами на запястья Клары.

– У меня не выдерживали нервы. Жить в постоянном страхе, что придут очередные мстительницы… Не поднимать лица под ливнем словесных помоев и градом плевков, когда выходишь в город… Ощущать всеобщую ненависть… – У Клары вздрогнули плечи. – Оттого и нервные срывы, и попытки самоубийства, и жизнь взаперти. Никому такого не пожелаю. Когда люди чего-то не знают или не понимают, они придумывают «правду» о своих неприятностях и назначают виновных. «Виновным» не позавидуешь. Большинство слухов указывали на салон «Лиана». На Лену тоже льется много грязи, но она смирилась, несет крест с гордо поднятой головой и даже некоторое удовольствие получает, собирая крохи со стола Лиапаты. Иногда Лена специально ведет себя, будто Лиапата – она. Мне кажется, ей это нравится. Женщин она презирает, а мужчин любит, хотя любовь, к сожалению, не взаимна. Слава Лиапаты и жажда приблизиться к Лиапате периодически дают Лене новых поклонников.

– А Маша?

– Ей повезло больше, чем нам с Леной, и как бы ни было обидно, что из трех сестер слухи указывают только на двух, но мы с Леной рады за Машу. Пусть у нее все будет хорошо. Я молюсь за Машу.

Глава 21. Мужское счастье

Иван старался унять пульс и привести мысли в порядок, но ничего не получалось, услышанное задело до глубины души. Оказалось, что Маша все знала. И молчала. Или уходила от прямых ответов, что равнялось обману. Она играла роль, чтобы спасти сестру от разоблачения. Наверное, на ее месте Иван поступил бы так же, но факт оставался фактом: Маша обманывала Ивана, глядя в глаза.

Впрочем, нет. Она отводила взгляд, когда открещивалась от знакомства с Лиапатой и любых знаний о ней. Маша всегда говорила про Лиапату обобщенно, без конкретики, ссылалась на боль, которую та причинила семье. Теперь понятно – так Маша выгораживала сестру.

Ивана проводили на то же место у гаража, откуда пригласили в «подземелье Лиапаты». У ворот топтался Дабрый, он шагнул навстречу, едва за Иваном закрылась дверь:

– Как впечатления?

– Из-за твоего рассказа ждал большего. Впрочем, так даже лучше, я ничего не приобрел и не потерял такого, о чем стоило бы жалеть.