Ариэль Шарон. Война и жизнь израильского премьер-министра

Приняв этой решение, Арик позвонил старому другу своего отца, одному из видных деятелей Либеральной партии Йоси Сапиру. Сообщив ему о том, что хотел бы присоединиться к их партии, Шарон высказал надежду, что его заслуги позволяют ему претендовать в на то место в общепартийном списке, которое гарантирует ему депутатское кресло, и попросил связать его с лидером правого лагеря Менахемом Бегиным.

Присоединение к правому лагерю боевого генерала, да еще такого, как Шарон, могло принести немало дополнительных депутатских мандатов, и Йоси Сапир мгновенно оценил все выгоды предложения Шарона. Спустя несколько дней Сапир и Бегин встретились с Ариэлем Шароном в одном из VIP-кабинетов иерусалимской гостиницы "Царь Давид".

Они заказали коньяк, и Йоси Сапир начал вспоминать о том, как он качал маленького Арика на коленях, а Бегин вдруг припомнил о крепкой дружбе своего отца с дедом Шарона. Понятно, говорили они, что место Арика не среди этих капитулянтов и предателей интересов еврейского народа – нет, его место среди истинных патриотов, последователей Жаботинского, какими были его дед и отец…

В завершение встречи Бегин спросил Шарона, может ли он сообщить журналистам о том, что Арик присоединяется к их партии. Опьяненный ощущением, что у него появились настоящие друзья в политике, Арик кивнул головой. Только потом он понял, что эти два прожженных политических лиса обвели его вокруг пальца, как мальчишку, или, как он потом писал в своих мемуарах, "как лиса Алиса и кот Базилио несмышленыша Буратино". Не пообещав ему ничего конкретного, они получили взамен разрешение Шарона пользоваться его именем в ходе предвыборной кампании. На следующий день все газеты поместили на своих страницах один и тот же заголовок: "Герой Шестидневной войны взвешивает возможность присоединения к Либеральной партии".

"Что ж, туда ему и дорога!" – поджав губы, сказала Голда Меир.

Однако у МАПАЙ тоже был свой Сапир, только не Йоси, а Пинхас. Он тоже когда-то был вхож в дом Шейнерманов, тоже часто участвовал в устраиваемых Верой и Самуилом литературно-музыкальных вечерах и тоже качал маленького Арика на коленях. И прочитав газетные передовицы, министр финансов Пинхас Сапир немедленно позвонил Голде Меир и Моше Даяну и сказал, что им любой ценой нужно задержать Арика в армии.

Понятно, что Пинхасом Сапиром при этом руководили отнюдь не сентиментальные воспоминания о Шейнерманах. Просто, будучи не менее опытным и интуитивно чутким политиком, чем его однофамилец из противоположного лагеря, Пинхас Сапир первым в МАПАЙ понял, какую опасность представляет для социалистов участие Арика в выборах на стороне "Либеральной партии".

В конце концов ему пришлось приложить немалые усилия для того, чтобы убедить в этом Голду Меир и других лидеров МАПАЙ.

– Вспомните хотя бы, сколько людей пришло на похороны его сына, – сказал им Сапир. – А вы знаете, сколько людей гостит у него каждый день дома, узнав, что у него неприятности в армии?! Хотел бы я посмотреть, сколько человек придут к вам домой со словами поддержки, если завтра у вас начнутся неприятности и сколько останутся рядом с вами, если вас погонят в отставку! А значит, Арик – это сила!

Дальше события развивались стремительно.

Голда Меир позвонила Хаиму Бар-Леву. После разговора с ней Бар-Лев позвонил в кадровый отдел ЦАХАЛа, а из кадрового отдела ЦАХАЛа позвонили Ариэлю Шарону и попросили срочно зайти для… получения нового назначения.

Здесь Арику сообщили, что он назначается… "главным офицером ЦАХАЛа по организации лекций за границей": в его задачу будет входить выступление с лекциями и речами в различных уголках земного шара. Нужно сказать, что ни до, ни после такой должности в ЦАХАЛе не было – она была создана специально "под генерала Шарона", чтобы на время выборов отослать его подальше от Израиля.

– Завидую я вам, – почти искренне сказал начальник отдела кадров. – Будете с женой жить за счет армии в пятизвездочных гостиницах, повидаете мир…

А затем, словно невзначай, добавил:

– Кстати, меня просили вам передать, что если вы успешно справитесь с новой должностью и будете соблюдать корпоративную этику, то очень скоро вас ждет новое, весьма значительное повышение по службе.

Под соблюдением "корпоративной этики", разумеется, понимался отказ от каких-либо контактов с прессой…

* * *

28 октября 1969 года социалистическая партия МАПАЙ одержала свою очередную победу на выборах. Голда Меир осталась на посту премьера, Моше Даян – на посту министра обороны, Пинхас Сапир стал министром финансов. 15 декабря, после того, как Голда Меир закончила формировать свое новое правительство, генерал Шарон был снова вызван в кадровый отдел ЦАХАЛа, где ему сообщили, что он назначается командующим самым большим – Южным – армейским округом.

Глава 11. Генеральная уборка

Получив новое назначение, Шарон перевез Лили и детей из Тель-Авива в предоставленную ему армией квартиру в Беэр-Шеве и начал знакомиться со своими "владениями".

Территория Южного округа была действительно огромна – она включала в себя большую часть Государства Израиль: всю пустыню Негев, долину от Мертвого моря до Эйлата, сектор Газа и Синайский полуостров. Сутки напролет Шарон просиживал над топографическими картами всех этих областей, выходя из своего кабинета только для того, чтобы отправиться в очередную инспекторскую поездку и своими глазами убедиться, что сложившееся у него по картам представление о характере той или иной местности совпадает с реальностью.

Он не изменил своего мнения о линии Бар-Лева и продолжал время от времени высказывать его на заседаниях генштаба, но уже смирился с тем, что ничего не сможет изменить. Да и в генштабе к этой его критике уже относились куда спокойнее – дескать, собака лает, караван идет. Отношения с Хаимом Бар-Левом тоже нормализовались – разумеется, в той степени, в какой они могли нормализоваться после происшедшего. О дружбе и даже взаимной симпатии, конечно, не могло быть и речи, но это были спокойные рабочие отношения – не более, но и не менее того.

Арик понимал, что предпринимать какие-либо реальные действия против линии Бар-Лева он не может: как начальник округа он должен был осуществлять планы генштаба, а не вставлять ему палки в колеса. Вместе с тем, имеющихся у него полномочий было достаточно для того, чтобы провести на восточном берегу Суэца кое-какие инженерно-саперные работы, скрыв их и от египтян, и от высокого начальства. Выбрав участок на берегу Суэцкого канала, неподалеку от Большого Горького озера, Арик велел подвести к нему дорогу, по которой вполне могли пройти танки, срыть берег канала так, чтобы эти танки при необходимости с ходу могли въезжать на понтоны, а затем велел для маскировки насыпать на этом берегу горы песка. Внешне эти песчаные горки напоминали обычный берег, но при необходимости в течение нескольких минут могли быть сброшены в воду и освободить к ней проход.

Когда один из подчиненных, спросил Арика, для чего ему это все нужно, тот только пожал плечами и ответил: "Так, на всякий случай. Это что-то вроде проходного двора на тот берег. Глядишь – и пригодятся!"

Обстановка в округе в целом была напряженной: на Синайском полуострове от рук египтян постоянно гибли израильские солдаты; диверсанты и террористы продолжали время от времени прорываться с территории Иордании на территорию Израиля, убивая мирных жителей. Но самой страшной головной болью Израиля был в те дни сектор Газа с ее несколькими сотнями тысяч враждебно настроенных против еврейского государства жителей.

Многие из них во время Шестидневной войны, смирившись для вида с израильской оккупацией, припрятали в своих домах целые арсеналы оружия, которые были затем различными путями увеличены. И настал день, когда это оружие начало стрелять – в Газе была создана происламская террористическая организация "Народный Фронт Освобождения Палестины" (НФОП), в течение короткого времени сумевшая завербовать в свои ряды свыше 800 боевиков. Только в 1970 году НФОП сумела провести 445 терактов, в результате которых 16 израильтян – как солдат, так и мирных граждан – погибли и 114 получили ранения.

Не желая обострять и без того сложные отношения с международным сообществом, понимая, сколь пристально мир следит за тем, как Израиль относится к палестинцам на контролируемых им территориях, правительство страны какое-то время проводило старую и, по мнению генерала Шарона, никак не оправдывающую себя "политику сдержанности".

Терпение Израиля лопнуло 2 января 1971 года, когда в районе сектора Газа террористы напали на машину, в которой ехала семья Орвив. Открыв огонь по машине, палестинцы заставили ее остановиться, а затем хладнокровно, в упор, расстреляли двух сидевших в ней детей и тяжело ранили их мать, после чего скрылись. В тот же день Моше Даян прибыл в штаб Южного округа, чтобы, как он сказал, "выпить с Ариком чашечку кофе".

Кофе, разумеется, был подан, но Даян к нему не притронулся – он хотел услышать от Шарона, как тот собирается бороться с террором. Само собой, Шарон не зря просиживал все это время в кабинете и крутился по Газе – в его шкафу уже давно лежал план так называемой "зачистки" Газы от террористов, и он лишь ждал удобного случая для того, чтобы подать его на утверждение начальству. И вот такой случай, наконец, представился.

Внимательно выслушав Арика, Даян решил действовать в своей обычной манере: хлопнув командующего Южным округом по плечу, он сказал, что всегда знал, что у него хорошо работает голова, что план он одобряет, разрешает начать его реализацию – и уехал в Иерусалим. Вот только никакого письменного подтверждения такого одобрения Моше Даян не оставил. Таким образом, если реализация плана окажется удачной и встретит одобрение Голды Меир и генштаба, Даян с полным правом мог сказать, что это именно он дал зеленый свет на его осуществление генералу Шарону. Если же Шарон потерпит фиаско и на него начнут сыпаться шишки, то Даян тут будет совершенно ни при чем…

Нужно сказать, что к 1971 году внимательно изучив архивы египетских властей в Газе, а также создав в этом секторе сеть своих информаторов среди палестинцев, Ариэль Шарон составил более-менее полный список членов террористических группировок и даже сумел заполучить фотографии большинства из них. Список этот он аккуратно занес в свою записную книжку, а заодно сделал себе альбом с фотографиями убийц, напоминающий кляссер для марок.

Но прежде, чем приступить к их розыску, Шарон обнес весь сектор Газа забором из колючей проволоки, поставив на его выездах КПП – контрольно-пропускные пункты. Уже этот шаг вызвал возмущение в мире, но одновременно значительно ограничил возможности террористов свободно проникать из Газы на территорию Израиля.

Шарон однако на этом не остановился. Он проложил в секторе новые, параллельные уже существующим дороги, по которым могли передвигаться только солдаты ЦАХАЛа и израильские граждане. После этого вся территория сектора Газа была разделена на небольшие квадраты, каждый из которых получил определенное кодовое название. И только после этого и началось то, что впоследствии было названо "зачисткой Газы".

Каждую ночь подразделения ЦАХАЛа входили в определенный квадрат, наглухо блокировали все входы и выходы из него и начинали обходить дом за домом. Автор этих строк лично знаком с несколькими участниками операции по зачистке Газы, бывшими в то время рядовыми солдатами или младшими командирами. Все они вспоминают, что это было необычайно тяжелое зрелище, к которому невозможно было привыкнуть.

Войдя ночью в дом палестинской семьи, они давали приказ всем его обитателям выйти на улицу. Мужчинам при этом нередко приказывали раздеться почти донага – чтобы они не смогли утаить оружие. При любой попытке оказания сопротивления или бегства открывался огонь. Дальше начиналось выяснение личностей. В случае, если среди членов семьи оказывался человек, значащийся в списке Шарона, он арестовывался. Нередко такой террорист решал не дожидаться ареста и открывал огонь по подходившим к его дому израильским солдатам, и тогда по нему открывался огонь на поражение. Был случай, когда палестинская женщина бросилась с топором на солдата, но стоявший рядом с ним офицер не растерялся и выстрелил в нее упор из пистолета…

Пока одно подразделение занималось выяснением личности задержаных, другое производило тщательный обыск в доме.

"Мы понимали, что в ходе этих обысков нередко наносим серьезный ущерб имуществу и без того живущих в крайней бедности палестинцев, нам было искренне жаль их, но таков был приказ, – рассказывал автору один из участников подобных рейдов. – И потом, нередко в ходе этих обысков мы и в самом деле находили тайники с оружием – пистолетами, автоматами, гранатами, взрывчаткой. И тогда нам становилось ясно, что если бы мы не делали эту грязную работу, то с помощью этого оружия мог быть убит кто-то из наших близких".

Ариэль Шарон нередко сам принимал участие в таких ночных рейдах и занимался установлением личности задержанного или убитого террориста, сверяясь при этом со своим кляссером, а затем аккуратно вычеркивая очередное имя из своей книжечки.

При этом он дал указание предельно жестко отвечать на каждую враждебную акцию со стороны палестинцев. Например, если из апельсиновой рощи открывался огонь по движущейся колонне ЦАХАЛа, дело не ограничивалось только уничтожением засевших в ней террористов: после этого вырубалась вся роща, и таким образом семья ее владельца лишалась источника пропитания. Одновременно генерал Шарон лично вступал в переговоры с мухтарами – старостами арабских деревень – и договаривался с ними о том, что те не допустят дейсвия террористов на подведомственной им территории. И в случае, если мухтары держали свое слово, их односельчанам гарантировалась не только полная безопасность, но и помощь армии в сбыте урожая, в поисках работы, в строительстве домов…

Это привело к тому, что и сами палестинцы начали отчасти бороться со своими террористами, отказывали им в предоставлении убежища в своих домах, и боевики НФОП почувствовали, что у них в самом буквальном смысле слова горит земля под ногами.

Так – очищая квадрат за квадратом сектора Газы – части Южного армейского округа уничтожили 104 террориста и арестовали свыше 700. Результаты этих ночных рейдов не замедлили последовать: в 1972 году с территории Газы против израильтян было совершено "всего" 60 терактов. Тоже немало, но если вспомнить о 445 терактах 1970 года, то это была несомненная победа. Еще одна блестящая победа генерала Ариэля Шарона – на этот раз над террором.

Правда, те методы, которыми он действовал, вызвали широкую критику в его адрес не только во всем мире, но и со стороны представителей левого политического лагеря, а также некоторых офицеров ЦАХАЛа. В частности, представители левого лагеря обвиняли Шарона в том, что он в ходе зачистки Газы совершал самые настоящие уголовные и военные преступления. Например, расстреливал арестованных и, следовательно, уже не представляющих опасности террористов, а затем указывал в рапортах, что они были убиты при попытке к бегству или при каких-либо других обстоятельствах.

Сам Шарон всегда в самой категорической форме отвергал эти обвинения, но при этом признавал, что действовал – с учетом сложившееся ситуации – предельно жестко.

– Да, – говорил он, – я считал и считаю, что жизнь каждого из моих солдат не стоила жизни всех террористов вместе взятых. Поэтому им был отдан приказ всячески избегать опасности и действовать предельно осторожно. Если террорист открыл огонь, значит, не нужно рисковать, чтобы захватить его живым, а следует его ликвидировать. Если перед ними возникал подозрительный объект, то они, согласно моему приказу, должны были сначала забросать его гранатами, а затем уже разбираться, кто и что там находится…

Основным противником зачистки Газы в соответствии с планом Шарона был тот, кто должен был, по идее быть, главным его помощником – комендант Газы и Синая полковник Ицхак Пундак. По мнению Пундака, унизительные ночные обыски и вырубка фруктовых садов лишь озлобляли палестинцев, а бороться с террором нужно было, напротив, убеждая палестинцев в том, что им со всех точек зрения выгодно жить в мире и дружбе с евреями. И Пундак сделал все, чтобы через голову Шарона донести свою точку зрения до высшего военного и политического руководства страны.

* * *

Следует отметить, что план Шарона отнюдь не ограничивался зачисткой Газы – нет, сама суть его плана заключалась в том, что после обуздания террора превратить Газу и Синайский полуостров в интегральную часть Израиля. С этой целью Шарон еще в 1971 году задумал создать на территории Газы непрерывную цепь еврейских поселений.

Свободной, незаселенной и неосвоенной палестинцами территории для этого в Газе хватало – в основном, она располагалась на берегу Средиземного моря, где тянулись бесплодные песчаные дюны, на которых прежде располагались позиции египетской армии. Именно сюда Арик Шарон и намеревался привезти тех, кто захочет осваивать занятые Израилем в 1967 году земли. Кроме того, у Шарона появилась идея, с одной стороны, всячески материально поощрять переселение палестинцев из Газы в другие страны, выплачивая тем, кто примет такое решение, солидное материальное вознаграждение, а с другой, переселить часть жителей Газы в Иудею и Самарию, а часть – в израильские города Рамле, Лод и Акко, а на их месте поселить евреев. Но эта идея встретила резкое неприятие со стороны Моше Даяна и потому так и не получила никакого воплощения.

Зато в январе 1972 года Арик получил от Даяна (опять-таки, разумеется, только устный) карт-бланш на основание еврейских поселений в Газе и прилегающей к ней части Синая. Единственное, что мешало реализации этой идеи, было кочевое бедуинское племя, расположившееся (не исключено, что по прямому указанию египетских властей) прямо у въезда в Рафиах – пока бедуины находились там, не могло быть и речи о создании единой цепи еврейских поселений в данном районе.

Шарон решил проблему этого племени "просто": 14 января 1972 года две роты ЦАХАЛа подошли к бедуинскому поселку и велели его жителям немедленно убираться – либо на Синайский полуостров, либо вглубь Газы. Ну, а чтобы у бедуинов не осталось сомнений, что никакого другого выхода у них не остается, солдаты стали разрушать ветхие бедуинские строения и сворачивать шатры…