Суд присяжных во Франции

Ст. 116. Среди дел, которые отмечены ст. 54 под именем дел трибунала, те, которые по их природе требуют долгого и трудного расследования, и те, которые либо в силу запутанности старых законов, либо в силу сложности старой процедуры, требующих многочисленных дискуссий и писанины, потребуют участия жюри, обязательна предварительная формальность.

Ст. 117. Эта формальность, предписываемая жюри, состоит в том, что для такого рода дел жюри должно разделиться на две части. Одна часть становится советом расследования, другая – советом дискуссии.

Ст. 118. Совет расследования будет составлен из двух членов жюри и судьи – директора дел. Другие члены жюри сформируют совет решения. Советники расследования процесса не сохранят право голосования ни для одного из решений в деле.

Ст. 119. Совет расследования или, за его отсутствием, судья – директор процесса будет расследовать дело, после достаточного расследования дела анализировать и размещать в порядке все вопросы факта и права, разрешение которых должно естественно вести к финальному решению процесса.

Ст. 120. Хотя бы этот анализ, почти всегда ясный в уголовном деле, становится часто очень сложным и неясным в деле гражданском, однако по аналогии в развитии всех процессов судья и совет расследования будут стараться его произвести. Они будут сознавать, что в области дел гражданских, как и в области дел уголовных речь идет сначала о том, чтобы выявить факт в его действительности, затем различить, в чем факт противен закону; наконец указать того, кто в этом ответствен и кто может претерпеть наказание или должен выплатить репарации, предусмотренные законом.

Ст. 121. Если во многих вопросах в области дел гражданских особенно зачастую очень трудно и в некоторых случаях невозможно тщательно разделить вопросы факта и права, судья и совет расследования не упадут духом. Они обратят внимание, что настоящий декрет подчиняет все вопросы без исключения, вопросы факта, вопросы права, смешанные вопросы факта и права до вопроса об уголовном наказании включительно, последовательному решению жюри, и что важно установить правильный ход, который наиболее уверенно, серией хороших вопросов ведет к верному завершению дела.

Ст. 122. Таким образом, после того, как дело расследовано перед жюри, будет должным судье или совету расследования, совместно с судьей поставить вопросы, по которым будет требоваться решение жюри. Эти вопросы будут формулироваться всегда в наименьшем требуемом числе, без вреда ясности и верности решения. Судья будет выглядеть скорее как директор юстиции, обязанный законом заставлять, отправлять правосудие, в отличии от судьи старого порядка, который отправлял его сам.

Если звание судьи в отношении него сохраняется, то потому, что ему предстоит выносить приговор.

Ст. 124. Жюри не сможет вынести решение, если количество голосующих менее в области дел гражданских 10, в области дел уголовных 15.

Ст. 125. В области дел гражданских все вопросы разрешатся при большинстве голосов.

Ст. 127. В делах уголовных всякий вопрос может быть разрешен только при большинстве – 10 голосов из 15, 11 из 16 и 17, 12 из 18 голосующих, также и вопрос наказания, если речь идет о смертной казни, может быть разрешен только при большинстве 12 голосов из 15, 13 из 16 и 17 и 14 из 18 голосующих».

Сийес предлагал следующее деление судов:[208 - Archives parlementaires. Vol. 12. P. 251.]

«Ст. 33. Будет организован в каждом главном городе департамента трибунал, составленный из 12 судей.

Ст. 34. Эти 12 судей будут выбраны электоральным корпусом способом, который предусматривает одного судью от дистрикта.

Ст. 37. Эти судьи не смогут быть смещены с их места как только вследствие должностного преступления или нарушения служебного долга, установленных приговором суда и еще путем испытания голосованием.

Ст. 38 Испытание голосованием будет проводиться каждый год электоральным корпусом…

Ст. 43. 12 судей разделятся на три палаты, по четыре члена в каждой. Это распределение будет обновляться каждый год по жребию или по соглашению.

Ст. 45. Первая из трех палат будет предназначена для уголовных процессов, две другие – для гражданских.

Ст. 47. Все члены палат, за исключением президента, будут обязаны ежегодно и каждый в свою очередь выезжать в департамент, чтобы держать в главном городе дистрикта и в других важных городах, если они там имеются, судебные ассизы той палаты, от которой они направлены.

Ст. 53. Дела инстанции или апелляции первой инстанции будут разделены на два класса: те, которые должны будут представляться в ассизы, и те, которые должны будут представляться в палаты департамента. Но и тот и другой приговор будут равно окончательными.

Ст. 54. Это различие между делами ассизов и делами трибунала будет установлено по их индивидуальной важности или, что даже реальнее, по трудности расследования. Оставят на компетенцию ассизов все те дела, которые поддаются формам быстрым и эффективным и важность которых не заставляет бояться слишком опасного влияния чувств на толпу.

Дела, расследование которых требует чрезмерных судебных форм или которые представляют наибольшую важность, будут направлены в одну из палат департамента…

Ст. 55. Если, тем не менее, дело ассизов во время расследования приобретет характер дела трибунала, оно сможет быть направлено в одну из палат департамента или по соглашению обеих сторон или по просьбе одной из них, или судьи ассизов».

Принципиальное отличие плана Сийеса от плана Дюпора состояло в том, что Сийес предлагал вручить судебную власть по большей части юристам. Недостатки такого плана очевидны, достаточно было высказывания Тронше о том, что такие присяжные ничем не отличаются от судей, чтобы этот план не был принят. Но Тронше высказал еще ряд замечаний, в том числе он отметил, что при таком судопроизводстве юристы, количество которых в дистриктах и департаментах незначительно, будут одновременно востребованы и в качестве присяжных, и в качестве советников подсудимых и обвиняемых, что приведет к многочисленным злоупотреблениям.

Однако общей чертой проектов Сийеса и Дюпора являлось введение суда присяжных для дел гражданских. Это предложение было вполне логичным, если учитывать, что судебные порядки Англии во многом служили прообразом для нового судоустройства Франции.

31 марта 1790 года Учредительное собрание, по предложению Барера, предложившего решить сначала предварительные вопросы, которые бы облегчили создание судебной системы,[209 - Moniteur 30, 31 марта и 1 апреля 1790 года.] постановило, что оно обсудит и решит следующие вопросы:

1. Устанавливать ли суд присяжных?

2. Устанавливать ли суд присяжных в области уголовных и гражданских дел?

3. Правосудие будет отправляться постоянными трибуналами или судами присяжных?

4. Будет ли существовать несколько ступеней суда или лучше апелляцию отменить?

5. Судьи будут назначаться пожизненно или избираться на определенный срок?

6. Судьи будут избираться народом или назначаться королем?

7. Будет ли прокурор назначаться исключительно королем?

8. Будет ли существовать кассационный трибунал или высшие судьи?

9. Будут ли судить все дела одни и те же судьи или произойдет разделение судебной власти для дел коммерческих, административных, налогов и полиции?

10. Учреждать ли комитет, обязанный представлять Учредительному собранию работу по согласованию принципиальных положений гражданских и уголовных законов с порядком судопроизводства?[210 - Carret. P. 22. (Декрет, фиксирующий порядок вопросов по судебной организации).]

В этом контексте и протекало обсуждение представленных проектов.

Ассамблея очень долго колебалась между проектом Дюпора и проектом конституционного комитета, озвученного Туре, который ограничивал вмешательство присяжных лишь уголовными делами. Он доказывал, что в гражданских делах вопросы факта, оставленные на рассмотрение присяжных, практически неотделимы от вопросов права, которые требуют применения профессиональных знаний судьи.

Ламет и Робеспьер требовали судов присяжных и по гражданским делам.[211 - М. Робеспьер развил идею суда присяжных в своей речи от 7 апреля 1790 года (см.: Документы истории Великой французской революции / Под ред. А. В. Адо. М., 1990. С. 87–89). Робеспьер заявлял, рассуждая о свойствах суда присяжных: «Первое свойство состоит в том, что разделение суждения о факте и суждения о праве сделало бы решения гораздо достовернее и яснее, чем при той системе, где судья беспорядочно обсуждает и вопросы факта, и вопросы права, гораздо беспристрастнее во всех их частях, ибо тот, кто только применяет закон к чужому решению, не пытается склонить его к тому мнению, которое сложилось у него о спорном факте.Второе свойство, еще более важное, состоит в том, что при таком порядке вещей, который я предлагаю, мы не увидим более, как постоянная корпорация, облеченная чрезмерной властью, воспринимает вследствие естественной человеческой слабости тот особый дух, дух высокомерия, гордости и деспотизма, который присущ всякой корпорации, облеченной большой властью. При одной только мысли о введении института присяжных меня перестает страшить по крайней мере опасность доверить людям свои самые дорогие интересы. Они по крайней мере поручены людям, равным мне, то есть простым гражданам, выбранным народом, которые скоро возвратятся в массы, где они сами будут подчинены той же самой власти, которую они только что осуществляли надо мной; порукой мне служат их религия, их интерес и тот дух справедливости, который характеризует людей в массе и который могут изменить одни лишь частные интересы; и если судья применит затем закон, каков бы он ни был, то я не опасаясь, что он осмелится раздражить общественное мнение полным несоответствием закона и факта, взывающего к его применению…»] Дюпор, желая сохранить суд присяжных для гражданских дел, восприняв частично идею Сийеса, предложил составлять жюри в делах гражданских из юристов.

Проект Сийеса не выдержал долгого обсуждения, достаточно было одного замечания Туре о том, что жюри такого рода, которое было предложено Сийесом, имеет то же происхождение и те же предрассудки, что и судьи.[212 - Archives parlamentaires. V. 15. Ser. 1-er. P. 318–322.] «Члены жюри месье аббата Сийеса не выполняют совсем никаких функций, отличных от функций судей. Они имеют тот же характер и ту же власть. Статья 121 проекта ставит их судьями всех вопросов, без исключения каких-либо вопросов факта, вопросов права, смешанных вопросов факта и права вплоть до вопроса о наказании включительно. Это последнее положение показывает всю его бессмысленность. Они имеют настолько полный характер судьи, что они его (судью) устраняют, для того, чтобы поставить его во главе, чтобы управлять, и который (судья), согласно статье 122, должен смотреться скорее как директор правосудия, обязанного законом заставлять отправлять правосудие, чем как судья старого положения вещей, обязанный отправлять его самостоятельно. Я вижу здесь, что присяжные одни сформируют все правосудие, которое сохранится во Франции; но я не вижу совсем в них жюри в его чистом выражении, в своих признаках, наиболее важных, и особенно в тех чертах, которые мы слышим, которых все мы желаем в области дел уголовных и которых лишить нацию не позволяют нам наши обязанности; это обеспечить свободу разделением функций для приговора факта и приговора о наказании»[213 - Archives parlamentaires. V. 15. Ser. 1-er. P. 318.].

Туре обратил внимание и на то, что в проекте аббата Сийеса не предусмотрена возможность для заявителя отвода присяжных, хотя он должен пользоваться этим правом наравне с ответчиком, «поскольку в листе могут оказаться его злейшие враги». В этом случае первоначальное количество присяжных по гражданским делам должно составить 24, для того, чтобы обе стороны могли реализовать отводы.[214 - Archives parlamentaires. V. 15. Ser. 1-er. P. 321.]

Кроме того, по мнению Туре, количество людей закона в дистриктах и городах ограничено, а по проекту необходимо представить значительное количество таковых, при этом следует учитывать также, что в процессе должны участвовать советники сторон, судьи, что значительно увеличивает требуемое количество юристов, которое не всегда возможно собрать. Но в случае если требуемое количество наберется, остается еще одна значительная опасность – «не найдется необходимое количество для обновления. Тогда одни и те же люди становятся постоянными членами жюри, и эффект плана станет диаметрально противоположным тем принципам, которые выдвигает теория… Я замечу еще в том же духе, что эффектом неизбежным плана будет концентрация всего влияния судебной власти в классе юристов. Они будут всемогущими по своему количеству в жюри… Присяжные, отданные, таким образом, на милость юристов… которые привнесут туда дух, привычки и предрассудки их старого состояния, смогут ли они нас привести к хорошему и справедливому правосудию?»[215 - Archives parlamentaires. V. 15. Ser. 1-er. P. 322.]

Туре также резко выступил против предварительного залога, предлагаемого Сийесом в качестве оплаты правосудия, против неопределенного отличия дел, которые могут быть рассмотрены быстро и являются простыми, и дел, которые являются сложными и требуют значительных усилий. «Я заключаю, что предлагаемое формирование присяжных не имеет выгод настоящего жюри, ни даже трибунала судей и что, сравнимое с этими двумя установлениями, оно представляет особенные неудобства, которые не находятся ни в первом, ни во втором»[216 - Archives parlamentaires. V. 15. Ser. 1-er. P. 322.].

Ассамблея очень долго колебалась между проектом комитета и проектом Дюпора. Комитет, в отличие от Дюпора, предлагал учредить институт присяжных заседателей лишь в области дел уголовных. При этом Туре был против учреждения жюри в области дел гражданских.

Шабру выступил с предложением о введении суда присяжных по делам гражданским, ссылаясь на то, что те, кто не изучал римское право, не знают, что 150 законов несут определение слов, еще 3000 законов – интерпретацию фраз. «Комментаторы добавили еще свои версии в эту сложность, и вот мы это имеем, ибо мы все это приняли…»[217 - Archives parlamentaires. V. 15. Ser. 1-er. P. 322.]. Шабру предлагал отказаться от сложностей римского права, которые не соответствуют современным нравам, и прибегнуть к суду присяжных по делам гражданским, как это происходит в Англии.

Ламет и Робеспьер требовали учреждения института присяжных для гражданских и уголовных судов. Дюпор, восприняв идеи Сийеса, предлагал учредить для гражданских дел суд присяжных из профессиональных юристов.[218 - Archives parlamentaires. V. 15. Ser. 1-er. P. 286.]

Дефермон выступил против введения суда присяжных в делах гражданских, заявив, что присяжных в делах гражданских нет нигде, кроме Англии. Ссылаться на возможность установления суда присяжных в делах гражданских только потому, что возможно установить присяжных в делах уголовных, по его мнению, неправильно, так как гражданские споры затрагивают лишь немногих граждан, в то время как дела уголовные касаются всех граждан и интересуют все общество. «В делах уголовных факт является простым, в делах гражданских он не может быть установлен, кроме как при сравнении с законами… Нужно в делах уголовных предпринять больше предосторожностей… Судьи по делам гражданским, избранные народом временно, и являются присяжными. Когда наши отцы имели присяжных во всех областях, их нравы были простыми; мореходство, торговля и связи с иностранцами не существовали. Мы находимся далеко от этого старого состояния, и я не думаю, что мы желали бы туда вернуться»[219 - Archives parlamentaires. V. 15. Ser. 1-er. P. 325.].

Гара выступил за введение в области дел гражданских присяжных из юристов, ссылаясь на опыт преторов Древнего Рима, которые отправляли разрешение факта на суд 40 лиц, вписанных в табло.[220 - Archives parlamentaires. V. 15. Ser. 1-er. P. 327.]

Данный спор окончательно разрешило выступление Тронше, наглядно показавшего разницу между процессом в Англии, основу которого устные свидетельские показания и судебная практика требовала от присяжных разрешения всего одного конкретного факта, и процессом во Франции, где письменные доказательства играли решающую роль. При этом, как заметил Тронше, данные письменные доказательства также требуют определенной оценки с точки зрения их действительности, что предполагает наличие необходимых профессиональных знаний, а присяжные данными знаниями не обладают.[221 - Archives parlamentaires. V. 15. Ser. 1-er. P. 328–329: «В Англии все иски имеют свою специальную форму и почти все в действительности решаются свидетельскими показаниями. В Англии свидетельские показания имеют преимущество перед доказательствами письменными; авторитет свидетельских показаний таков, что там приняли принцип, что только свидетель представляет доказательство.У нас, напротив, фундаментальный принцип таков, что только письменное доказательство допущено для всех исков, превышающих 100 ливров…Из различия этих фундаментальных принципов следует, что то, что в Англии может легко практиковаться, хотя бы без больших затруднений, становится совершенно неприменимым во Франции.В Англии объект, по которому должен выноситься приговор жюри, является всегда пунктом простым и единственным, фиксированный тем, что называют исходом дела, так сказать вопрос, принятый между сторонами…Я взял этот пример у Блэкстона в книге 3 главе 23 о жюри: «Доказательство, – говорит он, – обсуждение которого передается жюри, может всегда касаться только пункта, к которому дело сведено по просьбе заявителя и защиты. Таким образом, – продолжает автор, – если Поль, обязанный выполнить конкретное обязательство, заявит, в качестве защиты, что обязательство не существует, обязанностью жюри будет ответить: обязательство существует или не существует…»Теперь посмотрим напротив, господа, среди нас эффект этого мудрого принципа, который допускает только письменные свидетельства для доказательства соглашения свыше 100 ливров.Отсюда следует, что за исключением владельческих исков и некоторых других, которые требуют удостоверения материального факта, все то, что мы называем вопросом факта, составляет на самом деле смешанные вопросы, которые принадлежат более к праву, чем к факту.Идет ли речь об одном соглашении? Вопрос не разрешен, если оно доказано в действительности; ибо нужно чтобы существовал акт, из которого следовало бы, что соглашение превышает 100 ливров. Возникнет вопрос, способны ли стороны заключать соглашение; должно ли быть соглашение понято в том или ином смысле и т. д.Идет ли речь о дарении или о завещании? Нет сомнения в том, что имеется – дарение или завещание, но возникает вопрос, имел ли даритель способность дарить, получатель принимать; освобождено ли подаренное имущество от долгов, какова вещь, которую даритель хотел дать, соблюдены ли условия, под которыми он подарил данное имущество, все вопросы, которые зависят от применения закона и некоторых принципов права…Я утверждаю, что согласно фундаментальным принципам нашего французского права, которые допускают в основном только письменные доказательства по факту, то, что мы называем вопросом факта, является только вопросом права, который не может входить в компетенцию присяжных, которые нигде не являются и не могут являться судьями, но простыми удостоверителями доказательств внешних и материальных, на основании которых они могут ограничиться заявлением, что факт существует или не существует».]

В таком же духе выступали и иные депутаты. Например, Прюгнон – депутат от третьего сословия бальяжа Нанси, обращал внимание, что в уголовном деле восходят от факта к закону, в гражданском – от закона к факту. «Таким образом в делах гражданских нужно будет поставить судью в первую очередь, присяжных – во вторую очередь»[222 - Ibid. Vol. 12. P. 543.].