Роковое наследство

– А то, что к кому-то в руки попали документы, доказывающие, что ваш отец причастен к смертоносной тайне.

– Сокровища?! – жалобно воскликнула девушка. Она не видела, что глаза графини де Клар при этом слове блеснули странным огнем. Графиня сделала вид, что не расслышала, и, переменив тон, рассказала кратко и четко о тех страшных событиях, что уже известны нам из пространного повествования Эшалота. За все это время Ирен не проронила ни слова, только мучительно покраснела, когда графиня описала распростертого на полу Ренье, насевших на него незнакомцев, толпу зевак, глазевших на отброшенный нож и торчавшие из карманов Ренье пистолеты.

Имени Мора графиня не произнесла ни разу.

Когда она стала рассказывать про арест, Ирен прошептала в отчаянии:

– Так вот что они задумали. Они хотели, чтобы его приговорили к смертной казни!..

– Нет, – возразила Маргарита, – вас вызвали бы в суд в качестве свидетельницы, и все открылось бы. В планы этих гнусных комедиантов вовсе не входило отвозить Ренье во Дворец Правосудия. Не торопитесь, по дороге туда с ним еще многое случится. Пока что Ренье усадили в фиакр, а по бокам разместились двое полицейских, с трудом избавившие несчастного от расправы разъяренных соседей. Вскоре фиакр тронулся в путь.

Ренье потом рассказывал* мне, что с момента ссоры с вами он находился в странном оцепенении, ему казалось, что он видит страшный сон, и он все ждал, когда же он наконец очнется. Итак, бедный юноша сидел неподвижно между полицейскими, подавленный всем пережитым настолько, что погрузился в полнейшую апатию. Фиакр ехал к центру города. Он миновал несколько улиц и добрался до площади Бастилии, когда уже начало смеркаться. Оружие у Ренье отобрали, и великаны-полицейские развязали ему руки. (В дальнейшем вы увидите, что поступили они так отнюдь не из милосердия.) Вот фиакр свернул на улицу Сент-Антуан – и тут одного из полицейских вдруг стала бить дрожь и сотрясать что-то вроде конвульсий.

– Черт побери! – выругался его товарищ. – Вот те на!

Надо поскорее связать арестанта, а то вдруг у тебя начнется припадок, а наш голубчик этим воспользуется и удерет от нас! Где его потом искать? Ему-то хорошо, а вот нам не поздоровится! Эх, Малу, Малу, держись, дружище.

Но Малу ничего не ответил. Глаза у него вылезли из орбит, рот скривился, руки судорожно вцепились в сиденье. Второй полицейский достал было из кармана веревки и хотел уже вязать Ренье, но внезапно Малу, пытавшийся встать, сполз вниз. Его скрутил жесточайший приступ эпилепсии. Полицейский тут же забыл о Ренье и склонился над приятелем.

– Малу, – повторял он, – Малу! Ну же, приди в себя! Дотяни до префектуры и там уж бейся на здоровье! Ах, ты сукин сын! Да разве можно такому, как ты, идти в полицейские? Одно утешение – преступник у нас смирный.

Преступник им попался и впрямь в высшей степени смирный. До сих пор он вообще не был способен соображать, сидел будто каменный. Но последние слова полицейского на мгновение пробудили его к жизни. Фарс продолжался, фиакр ехал себе и ехал, а несчастного юношу все туже опутывали сети лжи. Малу с товарищем играли свои роли великолепно. Ренье мало что понимал в происходящем, его сознание окутал густой туман, но постепенно ему стало ясно: он должен как можно скорее сбросить с себя тяжкий груз несправедливого обвинения и оправдаться перед вами. Он с трудом припомнил последние события, фантастические, чудовищные, нагроможденные друг на друга. Однако приходили ему в голову и разумные мысли: «Все это подстроено нарочно, чтобы погубить меня и обмануть мою Ирен. Преступление продумано с дьявольской ловкостью, мою вину подтвердят десятки подкупленных свидетелей, но придет Ирен и скажет...»

А правда, что бы вы сказали? Что накануне прогнали его?

– Какой кошмар! – пробормотала Ирен, едва дыша от мучительного волнения. – Никогда не думала, что есть на свете такое жуткое, такое немыслимое коварство!

– Еще бы! – хладнокровно усмехнулась графиня. – Мне приходилось слышать и о коварстве еще более немыслимом, о таких сатанинских кознях, таких ловушках и хитросплетениях, что вам и не снились! В Париже есть сообщество отъявленнейших негодяев, которыми руководит незримый демон. Вот кто достиг невероятной изощренности в своих злодеяниях! Но не подумайте, что я начала свой рассказ с тем, чтобы никогда его не кончить. Я объясню, каким образом мне удалось проникнуть в тайну, столь тщательно оберегаемую хитрыми и крайне осторожными мерзавцами. Вы узнаете, дитя мое, в чем причина всех ваших бед и как могло случиться, что счастье, достаток и покой, окружавшие вас с самого детства, вдруг расточились. Жить на чердаке, зарабатывать самой себе на пропитание – разве таким рисовалось будущее блистательной ученице монастырской школы Крестовых сестер?

– Ваша светлость... – хотела было что-то возразить Ирен.

Но графиня властно взглянула на нее и продолжала так же тихо:

– Узнаете, почему вы бедны, хотя вам по праву принадлежит место в высшем обществе и вы могли бы теперь покорять свет своим изяществом и красотой. Вы могли бы быть прекраснейшей из невест, обладающей к тому же огромным приданым. Наконец, я расскажу вам, почему вы, вместо того чтобы выйти замуж за человека, достойного вас, ждете по вечерам прихода того, кто пытался его убить.

– Ваша светлость! – повторила девушка, привстав.

– И почему, – закончила свою речь по-прежнему бесстрастная и невозмутимая Маргарита, – ваш отец, Ренье и вы сами приговорены к смерти советом Черных Мантий.

XII

ПОД ВОДОЙ

Ирен Карпантье вновь опустилась на стул, силы оставили ее. В глазах ее застыли недоверие, изумление и мертвенный ужас.

– Неужели вы станете утверждать, что шевалье Мора принадлежит к преступному сообществу Черных Мантий? – спросила она, дрожа от волнения.

Спокойствие графини, казалось, лишь возросло при виде волнения, которое она возбудила своими словами.

– Я лишь излагаю факты, – тихо сказала она. – Их могут подтвердить Винсент Карпантье и Ренье – если, конечно, возникнет необходимость в подтверждении. Хорошо ли вы знаете свое сердце, милая девочка? Я думаю, нет. По-моему, вас околдовали, но, к счастью, не победили. Впрочем, я доверяю вам и предоставляю судить обо всем самой...

– Позвольте мне спросить вас, сударыня, – перебила графиню Ирен, – а хорошо ли вы знаете того, о ком мы говорим?

Графиня улыбнулась.

– Приятнее всего вам бы было услышать, что я его едва знаю. Как ревниво и как тревожно смотрели вы на меня из-за цветов на вашем окне! Ирен, вы еще так молоды, вы совсем еще дитя – а я уже успела состариться. Я же сказала, что гожусь вам в матери.

Маргарита говорила о своей старости, а меж тем красота ее сияла ослепительным, вызывающим блеском.

– Я очень хорошо знаю шевалье Мора, – продолжала она. – Да, поверьте, он для меня – раскрытая книга. И не ставьте мне в вину то, что я помешала вашей встрече. Когда я вошла в комнату, ваши глаза сказали мне, сколь жестоко вы обманулись в своих ожиданиях. Но не я виновата в отсутствии шевалье Мора. Сегодня вы ждали бы его понапрасну, ибо в этот вечер у него слишком много дел.

Ирен бросила на графиню Маргариту вопросительный взгляд, а та продолжала уверенным тоном:

– Однако мы отвлеклись от сути рассказа. Где я остановилась? Выскочил ли Ренье уже из фиакра? Еще нет. Ему лишь пришла в голову мысль, а вернее, ее ему подсказали. Пока товарищ Малу изображал страшную озабоченность, Ренье подумал: «Если я окажусь на свободе, я отправлюсь к Ирен». От замысла до поступка – один шаг.

И Ренье сделал этого шаг: он открыл дверцу и выпрыгнул на мостовую.

Мгновенно выздоровевший Малу тут же выскочил в другую дверцу, а его напарник уже бежал вслед за Ренье с криком:

– Убийца! Ловите убийцу!

На мосту в этот час было очень много народу: дело шло к вечеру, и рабочие расходились по домам. Ренье окружили со всех сторон, и он, затравленный, загнанный, вскочил на парапет моста и прыгнул в Сену...

– А я ничего не знала! – прошептала Ирен. – Он постоянно твердил мне: «Не говорите ни с кем, вы окружены врагами»...

– Граф Жюлиан был прав, утверждая это, – перебила ее графиня.

– Вы даже знаете, как его зовут? – изумилась Ирен.

– Граф Жюлиан был прав, однако же он забыл прибавить, что он и есть ваш самый главный враг.

– Как же вы его ненавидите! – воскликнула девушка.

– Да, я его ненавижу, – ответила Маргарита, спокойно и твердо глядя на Ирен своими прекрасными глубокими глазами. – И вы возненавидите его не меньше меня, когда узнаете всю правду.

– Никогда не поверю, что он способен причинить столько зла! – горячо ответила девушка.

– Столько зла! – повторила Маргарита. – А я ведь только начала свои разоблачения. И должна признаться, что сама знаю далеко не все. Многое сокрыто и от меня. Например, я могу лишь догадываться об истинной роли во всей этой истории его сестры, монахини...

– Матери Марии Благодатной! – воскликнула Ирен. – Но ведь она святая!

И тут же смущенно опустила глаза под сочувственным взглядом Маргариты. Вера ее была уже поколеблена, и чтобы вернуть себе уверенность в близких ей людях, Ирен приходилось делать над собой усилие.

– Я забыла вам сказать, – продолжала графиня, – что еще до отправки Ренье в префектуру комиссар очень удивился тому, что оба полицейских, прибывших с фиакром за преступником, совершенно ему незнакомы. Малу и его товарищу пришлось даже вытащить свои бумаги – они у них были, конечно же, в полном порядке. Думаю, вы слышали в детстве имя Лекока?

– Отец довольно часто произносил при мне это имя, – ответила Ирен.

– Ловкость подобных людей удивительна, – продолжала графиня. – У них зачастую два лица, два обличья. Господин Лекок был светским человеком, я принимала его в своем салоне. Он участвовал в благотворительной деятельности почтенного друга вашей семьи полковника Боццо. И вместе с тем он был одним из самых отъявленных негодяев, каких только видывал свет, и под кличкой Приятель-Тулонец являлся одним из главарей Черных Мантий. Это название не слишком напугало вас, милая девочка? Нет? Тем лучше. Многие в Париже не могут выговорить его без содрогания, я из их числа: Черные Мантии не раз калечили мою жизнь.