Паранойя. Почему он?

– Розамунду- Аделаиду – Стефанию, – с улыбкой поправила я его. – И она откликается только на полное имя.

– С ума сойти, – покачал он головой. – Чё ты курила, когда придумывала этот кошмар?

– Это нужно спросить у одной восьмидесяти трёхлетней дамочки.

– А-а, ну, тогда понятно: дожить до таких лет и не свихнуться не каждому дано, – философски заметил он. Я рассмеялась, представив, что бы на это ответила Георгиевна, он улыбнулся в ответ и принялся собирать вещи.

Вскоре к озеру подъехал тонированный джип, из него вышел накаченный мужик, и мне стало как-то не по себе. Я с опаской покосилась на него, он ответил мне удивленным взглядом, но тут раздался голос моего спасителя, и тревога отступила. Не знаю, с чем это связанно, но почему-то рядом с ним я чувствовала себя в безопасности.

Лёха пробыл недолго. Передав ключи от машины и получив указания насчёт Жоры, Розамунды и еще кого-то, он надел на Жору шлейку, и отправился куда-то вглубь леса.

– У тебя там дом? – не смогла я сдержать любопытство.

– Не у меня. Я в гостях, – отозвался Сергей Эльдарович, как стало известно из их с Лёхой разговора.

– Не знала, что здесь кто-то живет.

– А забор, по-твоему, для красоты поставили?– снисходительно поинтересовался он, словно у дурочки. – Как ты, кстати, через него перелезла?

– Ну-у, там была дырка, и я подумала, что это какое-то заброшенное место, – смущенно улыбнувшись, признала я собственную глупость.

– Шикарная логика, – хмыкнул Сергей и собрав мои вещи, отнёс в машину. Надев кроссовки, я последовала за ним.

– Как нога? – спросил он, помогая мне сесть.

– Ноет немного.

– Садись боком и клади её сюда, – похлопал он по кожаному сидению. Я послушно вытянула её, и застенчиво улыбнувшись, прикусила губу. Не то, чтобы я комплексовала из-за высокого роста, просто Сергей так смотрел, что мне становилось не по себе.

– Придётся открывать окно,– неловко пошутила я от волнения.

– Придётся, – согласился он, а после вновь заставил сгорать от смущения. – С такими ногами, Анастасия Андреевна, надо по подиумам рассекать, а не по лесам шастать.

– Не с моим аппетитом, – покраснев, сыронизировала я, и согнув немного ногу, чтобы влезла, поспешила сменить тему. – Я, кстати, так и не поблагодарила за помощь.

– Да неужели? – насмешливо отозвался он и направился к озеру.

Вернулся через несколько минут одетый в шорты и футболку. Я с одной стороны порадовалась, что, наконец, не придётся себя одергивать, дабы не пялиться, но с другой… Ой, лучше об этом не думать.

– Ну-у, я жду, – сев за руль, оповестил Сергей Эльдарович. Правда, я была вся в воспоминаниях о его красных трусах, поэтому не сразу врубилась, о чём речь.

– Чего?

– Благодарностей, Настенька, чего же еще?!

– А-а, – закатив глаза, улыбнулась я. – Ну, спасибо.

– Ну, спасибо?! Серьёзно? – возмутился он, заводя машину и тяжело вздохнув, покачал головой. – Нет, Настёна – Сластёна, «спасибом» сыт не будешь.

– А чем будешь?– помедлив, провокационно уточнила я с колотящимся от волнения сердцем. Я еще никогда ни с кем не флиртовала и сейчас до ужаса боялась это делать, но и не делать не получалось. Смотрела на этого мужчину и чувствовала, как во мне просыпается что-то такое чувственное, игривое, жаждущее внимания.

Это пугало, и в тоже время будоражило. Хотя я понимала, что меня несёт куда-то не туда. Нельзя вот так по-свойски со взрослым, незнакомым мужчиной, нельзя строить ему глазки и делать вид, что он ровесник. Это не так. Он старше, намного старше! Лет на пятнадцать, как минимум. Вот только причём тут цифры, если ты на ком-то завис?

(1) 

–

песня

«Smells Like Teen Spirit»

группы

Nirvana

Глава 4

«Иногда самые вкусные вещи как раз самые ядовитые.»

К. Маккалоу «Поющие в терновнике»

Всё-таки привычка – вторая натура. Казалось бы, что может быть кайфовей, чем целый месяц без жены и детей? Никаких тебе «Серёжа, то, Серёжа, сё», «Пап, а можно то, а можно это», бесконечных бытовых проблем, глупых споров, выяснения отношений, навязчивых «Ты где? Ты с кем? Когда будешь?» и прочих прелестей семейной жизни.

Тишина, покой, ничего не раздражает и не мешает. Хоть выходи и как Иван Васильевич умиляйся: «Красота-то какая, лепота!». Месяц свободы: друзья, сауны, шалавы…

Ладно-ладно, шучу. Шалавы и сауны давно в прошлом. Но и без этих разгульных радостей самое время наслаждаться отъездом жены.

И я наслаждался. Целую неделю кайфовал, не видя её кислой физиономии. Так она меня достала за последнее время, что каждая мелочь в ней до невозможности раздражала. Впрочем, это было взаимно: Ларку тоже от меня трясло, и мы бесконечно друг друга цепляли. Обстановка в доме накалилась до такой степени, что я едва держал себя в руках при детях, поэтому, когда они с Ларисой уехали, выдохнул с облегчением, и подумал, что месяц – это даже мало.

Но вот прошло семь дней, и как ни странно, я заскучал. По Ольке с Дениской, по суете, по шуму в доме и даже по Ларкиному нытью. Приезжал вечером и прямо тоска брала, странно как-то без движняка, скучно, хотя скучать по сути было некогда: с приездом этого вояки навалилась куча дел, и я уставал, как собака. Мне бы после всей этой кутерьмы спать без задних ног, так нет же херь какая-то меланхоличная прёт, того и гляди на разврат со скуки потянет.

К счастью, предаваться хандре и страдать почём зря я не собирался, поэтому в тот же вечер отправился к сестре. Зойка всегда знала, что мне нужно, и не успел я приехать, как они с Женькой тут же организовали баню, шашлыки, позвали наших общих друзей, и мы душевно посидели прямо, как в молодости: под гитару, Хеннесси, придурковатые Жекины шутки и Альбинкины танцы на столе. Хохот стоял, наверное, на всю округу.

Правда, утром многим было не до смеха. Стенали в обнимку с айраном да, как обычно, причитали на тему того, что некоторые неприлично бодры, свежи и готовы к новым свершениям.

– Долгов, вот что ты за танк?! Больше всех вылакал и хоть бы хны! – возмутилась Алька, когда я объявил, что иду на пробежку.

– Завидуй молча, тётя, – подмигнув, насмешливо парировал я.

– Ой, блииин. А ты у нас прямо бравый мОлодец.

– А чё нет что ли? Ты у кого ещё такой пресс в сорок лет видела? – задрав футболку, продемонстрировал я свои кубики, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Алька же, не выдержав, зашлась страдальческим хохотом, когда я для пущего эффекта снисходительно добавил. – Можешь потрогать, а то когда тебе еще такая возможность выпадет.

– И правда, – подыграла она, и похлопав меня по животу, театрально вздохнула. – О, сердце, успокойся и не рвись! Прямо стиральная доска.

– То-то же! Это тебе не ВиктОровскую пузень наминать.

– Ой, иди давай, бегай, Аполлон хренов, – отмахнулась она со смешком.