Игры виновных: сезон первый

– Нашёл! – радостно продолжал Саша. – «ВКонтакте» тут ни при чем. Я смотрел, во сколько она прислала мне эсэмэс, когда была в парке, и в какое время она находилась в магазине. Разница ведь в несколько часов, Паша! Поехали к её дому!

Искорка надежды вновь превращается в костёр?

3

Зеленый «Фольксваген» на полном ходу преодолел несколько километров по дороге, прорезал десятки районов и ещё больше кварталов, прежде чем остановиться. И, как бы это странно ни звучало, но находящиеся внутри машины увидели то, что они хотели увидеть то, что надеялись увидеть.

Метрах в трёх от входа всё было огорожено белыми в красный квадрат лентами. Люди в разных формах ходили туда-сюда: вот пара людей в белых халатах неслись внутрь магазина, держа пустые носилки, и тут же другие, держа такие же носилки, на которых находилось тело, прикрытое белым полотном, не спеша шли обратно. Мигалки на машинах скорой помощи и реанимации, как новогодние фонарики, безостановочно кружили по кругу, как маяки, отдавая синим светом.

Около семи-восьми сотрудников полиции, соорудив серьёзное выражение лица и держа папки в руках, что-то записывали. На первый взгляд это могло показаться уроком русского языка с заданием написать диктант. Только в роли учителей выступают очевидцы, которые без умолку и, вероятнее всего, в красках описывают ученикам, то есть сотрудникам полиции, что они видели. И тут, как пить дать, каждый третий готов говорить, что они находились в этот момент в самом магазине или в него входили.

Но это всё не имело значения. Им всё равно поверят.

Паша, притормозив метров за пятьдесят от магазина, пулей вылетел из машины. Саша последовал его примеру. Добежав до входа, они, перепрыгнув ограждающие вход ленты и миновав всех сотрудников, вломились вовнутрь магазина.

Их не остановил даже ужас представшей перед глазами картины. И если не знать, зачем они здесь, то можно было бы подумать, что они извращенцы или полнейшие безумцы, раз так равнодушно начали растаскивать, раскидывать тела, рассматривая останки каждого.

Спустя примерно минуту кто-то из людей, носивших белый халат, начал кричать им, чтобы те немедленно покинули помещение. Никакого внимания ребята на него не обратили. Одурманенные своей целью, они позабыли, в какой именно части зала они видели Румину. И начали перебирать тела и остатки тел, попадающиеся им на глаза.

Сашу вынесли первым. И вынесли в буквальном смысле слова: двое сотрудников полиции схватили его за руки, заломив их за спину, и силой вытащили из помещения. Паша не сразу это заметил, продолжая рыться в гуще потерпевших, как в сумке с вещами.

Позади него слышались крики: «Идиот! Какого хрена ты делаешь?» – и в любой другой день Паша с удовольствием съязвил бы в ответ, но не сегодня. Сегодня он просто посмотрел диким взглядом в сторону кричащих и повернулся обратно.

Но его скрутили точно так же, как и Сашу.

– Оставьте меня! Я должен найти её! – кричал Паша, не надеясь ни на какой ответ. Он и не нужен был ему. Нужно было действие, о котором он просил.

Сковавшие его запястья наручники немного охладили пыл и заставили прийти в себя. Оглядевшись, он увидел Сашу – его руки и лицо были в крови. Но, осмотрев своего друга внимательнее, он понял, что это чужая кровь.

– Вы не понимаете, – начал снова Паша, но уже более спокойным тоном, – где-то там наша подруга! Нам нужно её найти.

Но никто даже бровью не повёл. Сотрудники разных госучреждений продолжали заниматься своими делами. Их спокойствие и игнорирование молодого человека, скорее всего, аргументировались опытом их работы – бог знает сколько таких «умников» было во время подобных случаев.

– Вы не понимаете… – чуть ли не всхлипывая продолжал Паша. Он опустил голову на грудь, пытаясь восстановить разбушевавшееся дыхание.

Вдох.

Глазами он пытался найти оправдание сновавшим из магазина в машину и обратно санитарам.

Выдох.

Он пытался найти оправдание Саше, который молча следит за всем, что происходит.

Вдох.

Он умоляюще смотрит на сотрудника полиции, который надел него эти холодные браслеты.

Выдох.

Паша с понемногу возрастающей ненавистью смотрит на лучшего друга, не понимая и не разделяя его спокойствие.

Ещё вдох.

Ещё один выдох.

– И как вы поняли, что ваша подруга там? – раздался голос из-за спины ребят.

Голос показался Саше довольно знакомым: не родным, не близким, но знакомым. И когда он повернулся, чтобы увидеть человека, задающего этот вопрос, то нисколько не удивился. Как же так, они участники происшествия – и ещё не встретились с ним?

– Мы катались по городу, устроили себе прогулку, – начал отвечать Саша, – она попросила оставить её тут неподалеку, сказала, что хочет прогуляться и зайти в магазин. Мы успели проехать только пару кварталов, как вдруг обнаружили, что она забыла свою сумочку, и, вернувшись, увидели это, – он указал рукой на магазин.

«Ах ты ж… червь… – пролетело в голове Паши, – как ты можешь так нагло врать? Давай же… расскажи ему о себе, расскажи, что тебе снилось, про то послание, которое было адресовано тебе. Расскажи, что ты как-то замешан в этом». Кажется, что ярость на шкале, встроенной в Пашу, начинает подниматься вверх – и с каждой минутой всё выше и выше.

Естественно, Саша ничего подобного не стал рассказывать, он молча сидел и ждал реакции от офицера. Здоровый, лысый, всё с той же лёгкой щетиной мужчина кивком приказал сотруднику освободить ребят. Саша расслабленно потёр руки, а вот Паша еле сдержался, чтобы не броситься на своего друга.

(«Друга ли?»)

– Сидите здесь и ждите, я пойду уточню. Как её зовут?

Саша назвал только имя, так как ни разу не поинтересовался у Румины её фамилией, но на всякий случай описал её внешность.

Паша закурил сигарету.

4

Офицер отсутствовал около пятнадцати-двадцати минут, и за это время парни не обменялись ни словом. Паша пытался себя успокоить, скурив одну от другой две с половиной сигареты, а Саша просто смотрел по сторонам и иногда на своего друга. Он хотел было сказать ему какие-то слова, подбодрить как-то, но понимал, что ничто не поможет. Слишком безысходная ситуация, чтобы пытаться утешать словами. Поэтому он просто сидел молча и ждал новостей, вспоминая философские выводы Паши о надежде и страхе. И сейчас он действительно понял, о чём говорил его друг. По крайней мере, Саша думал, что понял.

Офицер поговорил с сотрудниками и отправился в сторону друзей. Он шёл и смотрел в глаза каждому из них по очереди. Возможно, он пытался этим дать им понять, что хочет узнать от них что-нибудь ещё, а возможно, нёс дурные вести и этим взглядом старался донести, что нужно приготовиться.

– Здесь, с нами, её уже нет, – ровным голосом произнес он.

«Сука!» – первое, что услышал офицер в ответ, перед тем как увидел, как крепко сжатый кулак влетел в челюсть Саше.

Паша ждал ответа офицера, ждал, но не хотел услышать именно эту фразу, при этом был готов. Шкала заполнилась почти до предела. И как только офицер оповестил их, вся злость, вся ненависть, вся безысходность была собрана в кулак. Если бы Саша увидел, как пульсировали скулы на лице Паши, если бы он придал этому значение, то смог бы увернуться.

Паша молниеносным ударом снёс друга с ног. Тот упал, широко раскрыв глаза, скорее от удивления, нежели от боли. Паша подскочил, встал над ним и, тяжело дыша и брызгая слюной, сверлил взглядом человека, лежащего у его ног.

– Это ты виноват! – последовал удар ногой в живот, – говори всё как есть, или я убью тебя здесь! – Во второй раз Паша успел лишь замахнуться ногой. Офицер скрутил его и отшвырнул.

– Какого чёрта ты делаешь? – с нескрываемым удивлением офицер смотрел на Пашу.

– Это всё нервы, не трогайте его, – обратился к следователю Саша, – пожалуйста.

Офицер отстранился от Паши на пару шагов и, смахивая невидимую пыль со своей лысой макушки, сказал:

– Она в больнице, идиот. Её увезли в крайне тяжелом состоянии.

На лицах обоих просияла улыбка. Они оба лежали на земле. Саша держался за разбитую губу, то и дело вытирая кровь ладонью, а Паша просто потирал руки – но они оба улыбались.