Сато

– Если ты еще раз хоть пальцем его тронешь! Я тебе сама нос разобью! Ты понял?! – женщина буквально нависла над Костей. Но тот сохранял спокойствие. Происходящее скорее удивляло его, чем пугало.

Саша получил в бок локтем и удивленно посмотрел на жену.

– Скажи ей! Ну! – потребовала Марина.

– Но… Он же правда его… – Саша прервал фразу, увидев, что жена скривилась. Она сказала в его адрес что-то обидное – что именно, он не разобрал.

– А ну не ори на моего сына! – рявкнула Марина не на шутку разошедшейся мамаше, при этом оглушив Сашу, к которому полностью утратила интерес.

– Тогда воспитывай его нормально!

– Поучи меня!

– И поучу!

Саша тихонько вышел с балкона, не желая присутствовать при женской склоке, и даже не заметил пристального взгляда сына.

Глава M2/VI

Даша движением руки поправила прическу и оценила результат. В очередной раз недоуменно покачала головой, глядя на трещину в зеркале. Почему его не заменят? Она вышла в приемную и наткнулась на супервизора.

– Филипп Викторович, добрый день!

– Дарья! Проходите, – пожилой мужчина улыбнулся, приоткрыл дверь своего кабинета и жестом пригласил девушку войти. – Я через минуту буду, нужно распечатать ваши материалы.

Даша на секунду замерла, глядя на его волосы. Красится? Седины раньше было больше.

В знакомом кабинете ее встретил привычный едва уловимый запах велюра. Запах, вероятно, исходил от ковра. Либо ей всегда казалось, и никаким велюром тут и не пахло. Даша села в кресло и от скуки начала осматриваться. Еще одно кресло, большое зашторенное окно и книжный шкаф, конечно же, заполненный исключительно профессиональной литературой. На самом заметном месте, на полке, сразу бросающейся в глаза, стояли книги, написанные самим хозяином кабинета.

– А вот и я, – в кабинет вошел Филипп Викторович и потряс папкой, как бы объясняя причину своей задержки. – Как ваше настроение?

– Хорошо.

– Ну и прекрасно, – супервизор улыбнулся, сел в кресло и надел очки. – Начнем?

– Да, – Даша тяжело вздохнула и заметила, что Филипп Викторович взглянул на нее с удивлением. Это ее немного смутило, и она сбилась с мысли.

– Я слушаю, – супервизор покачал в руке папку и постучал по подбородку указательным пальцем левой руки.

– Что мы имеем? Полная семья, двое детей. Лиза и, собственно, Костя. Ребенок, по утверждению родителей, стал вести себя странно. Утверждает, что он контр-адмирал карательного корпуса «Ишимура». При этом периодически ведет себя соответственно придуманному образу. Особенно стоит обратить внимание на то, что в его роль включено множество деталей, заимствованных из фантастики или видеоигр. Некоторые же элементы придуманы им самим, причем весьма детально. В первую очередь устав карательного корпуса, согласно которому любой, посмевший поднять руку на офицера корпуса, должен быть немедленно подвергнут пыткам и расстрелян. Иногда ведет себя отстраненно. Например, оказавшись под давлением, встает по стойке «смирно» и не реагирует. Реже проявляет агрессию. Например, дал пощечину сестре, разбил нос сверстнику, спорящему с ним о тактике игры в снежки. Удивительно собран и внимателен для своего возраста. Логичная, я бы даже сказала, недетская речь. Как ни странно, разбирается в электронике. На моих глазах собрал из игрушек что-то вроде радиостанции. Главная гипотеза – диссоциативное расстройство личности в результате травмы.

Некоторое время оба психотерапевта молчали, потом Филипп Викторович понял, что рассказ закончен, и спросил:

– Какой у вас запрос на супервизию?

– Я сомневаюсь… – Даша нахмурилась, задумалась о чем-то и закончила, – сомневаюсь в диагнозе. Есть очень странные и нетипичные моменты.

– А если конкретно?

– Его речь и познания в электронике…

– Подождите, – откровенно удивился супервизор. – То есть вы колеблетесь не между диссоциативным расстройством и шизофренией, признаки которой тут есть, а не можете решить, есть ли нарушения как таковые?

– Нет, я… Просто… – Даша помассировала виски. – Нет, конечно.

– Почему вы сейчас так смутились? Что произошло? – внимательно глядя на Дашу, поинтересовался Филипп Викторович.

Девушка какое-то время молчала, глядя в одну точку, потом призналась:

– Я боюсь, что если всерьез скажу, что я ему верю, то мне самой можно будет ставить диагноз.

– А вы ему верите?

– Нет, нельзя сказать, что я верю. Меня просто смущают некоторые моменты. Он на моих глазах собрал радиостанцию и… кажется, даже связался с кем-то.

– Интересно, – хмыкнул супервизор. – Вам кажется, или он связался?

– Не уверена.

– А вы что-нибудь понимаете в радиоэлектронике? Вы можете быть уверены, что он действительно собрал радиостанцию, а не просто играл? Накрутил плат и проводов, изображая, что это радио?

– Нет, – покачала головой Даша. – Конечно, нет.

– Хорошо. Вы сказали, что у него совсем не детская речь. Что это значит? – поинтересовался Филипп Викторович.

– Он использует термины, которых не знают обычные пятилетние дети. Он свободно строит довольно сложные предложения. Юмор, кстати, тоже не детский.

– Я понял. Давайте запомним эту странность и перейдем к другим вопросам. Позже вернемся к речи.

– Хорошо, – кивнула Даша, отметив некоторое раздражение, которое у нее вызывает манера речи супервизора.

Филипп Викторович полистал расшифровки сессий и постучал пальцем по какому-то месту в тексте.

– Откуда возникло слово «Костик»?

– Я так написала? – вопрос вырвался сам.

– Именно.

– Контрперенос?

– Вполне вероятно, – кивнул Филипп Викторович, листая расшифровки. – Меня смущает скудная информация о семье.

– К сожалению, не было предварительного собеседования. Родители буквально впихнули мне ребенка. Как будто надеялись, что я его быстренько «поправлю», и все будет хорошо. В итоге пришлось уже потом дособирать данные, и я могла что-то не записать. Работала с ходу.

Филипп Викторович неодобрительно покачал головой.

– Родители заинтересованы в прогрессе?