Адгезийская комедия

Сеня слез со стремянки:

? Не понял.

? Снимай всё и перевешивай! Ты тупой. Тесьма для жёсткости вверху, там в ней верёвочки, чтобы цеплять на крючки, ну так положено у штор, не вникай, просто повесь! Там более у тебя не крючки, а просто пришпилить крокодильчиками.

? А откуда ты знаешь, где у штор изнанка? – Сеня злился, что всё переделывать. Мама говорит, что все начинающие портные тоже злятся на переделки, после к переделкам привыкаешь.

? К окну настроченная тесьма! К окну! – сказал дядя Вася, смеясь.

Дядя Вася вышёл на поиски нашего председателя Алексея Алексеевича, оказывается в комнате у нас подкапывала батарея, а я и не заметила. Телефон у начальника жэка не ловил.

? Алексей Алексеевич видно в подвале, он там крыс травил, а теперь воды горячей нет, он говорил, что весь день там что-то снова чинит.

? Я найду, не беспокойся.

Я стала убираться на кухне, генеральная, так сказать, уборка.

? Как же стало светло и свободно! – кричала я Сене, наливая ведро и добавляя кипяток из чайника для теплоты. – Как всё круто! А ведь я, всё я сама…

Сеня не отвечал, я прошла в комнату проконтролировать и чуть не убила его: шторы висели так: где много сборки, где совсем ноль.

? Ты издеваешься, не пойму?

? А что? – Сеня слез со стремянки и стал встряхивать руки.

? Затекли с непривычки? Ну-ну… Мастер ты наш спорта.

? Что не так, Мальвина? Объясни без визга.

Может адгезийцы лишили его разума?

? Ты сам не понимаешь? То густо, то пусто!

? Понимаю, понимаю.

? Надо распределять шторы рав-но-мер-но. Ты понимаешь что это? Тук-тук-алё? – я постучала Сеню по башке кулаком. ? Шторы-то широкие, такие все в фалдах сильно присборенные. У тебя пятьдесят крокодилов. Пять-десят! Подели на две шторы! На две! Задача для первого класса! А ты тупишь.

? Может ещё линейку взять? – Сеня тоже бесился.

? Возьми. Ширина шторы три метра, триста сэмэ поделить на двадцать пять, получится…

? Не на двадцать пять, а на двадцать три тогда уж!

? Так и дели, раз такой умный, раз на глаз не можешь присобачить крокодилы. Читер! Ну!

? Читери-читери… Задача для нулевого класса! ? Сеня отцепил шторы и бросил их на пол.

Я заверещала и затопала ногами:

? Стой! Совсем уже?! Тут не мыто ещё! Тут налёт!

? Где линейка?

? Сам ищи! Достал!

Сеня ломанулся в соседнюю комнату, видно к столу.

? Всё, – заорала я, охватив голову. – Ты меня довёл! Не делай ничего. Я сама! Ну мама же выбирала ткань и шила… Вали! Вали, не доводи меня!

Сеня вернулся с линейкой в комнату и я подумала, что пандемия действует на человека разрушительно, отупляюще. Когда Сеня впервые тут появился, он каждый час отжимался, растягивался, делал захваты руками замком за спиной, крутил своей тупой башкой, то есть шеей, а сегодня он тормозил по-страшному, по десять минут стоял и смотрел с балкона уже три раза. Ну балкон знатный, длинный, тем более теперь пустой. Можно жить, сдавать, как третью комнату – дядя Вася так пошутил.

Я смотрела на Сеню. Наверное он как то не так истолковал мой взгляд. Я реально была озабочена совсем другим, было реально не до отношений. Он подошёл ко мне. Я отошла к табурету и плюхнулась на него, вцепившись в края табурета, холод табуретной ножки обжог мне руки.

? Знаешь…

? Иди! Всё! На свой балкон! Дыши там! Человеки-пауки напротив ползают!

И я всё поняла. Эта задумчивость, я знала её хорошо, сейчас он что-то обдумывает, я даже знала, что. Я давно этого ждала. Я только думала: когда он решится. Сейчас он видно понял, что или пан или пропал. А может ему надоело вешать шторы. Мне тоже, положа руку на сердце, было лень. Я поэтому так и разбесилась, что он не как не справится. Я молчала. Он снял с меня бандану, дотронулся до моей лысой черепушки:

? У тебя проплешины.

? Уйди.

? Нет, – сказал он

? Ну реально сейчас дядя Вася придёт.

? Ну и что?

Мне стало нехорошо как-то, я переживала что он гладит меня по лысой бошке. Я встала с намерением уйти. Он обнял меня и мы так стояли какое то время. И самое интересное: меня так обнимали первый раз в жизни. Танцы с Кирей не в счёт, это ж танцы. Киря меня обнимал, когда мы забрались на гору или когда возвращались с киргизского рынка, напившись барбарисового пива… И по идее, ну я же мечтала, чтобы меня обняли так вот, по настоящему, по мужски!, и всё такое. Я поймала Сенино настроение, его нежность, ухаживания ? такие движения души в мою сторону… Не знаю, как объяснить. Мы стояли у окна, липа шелестела листьями: уже август, август настал… Я реально слышала, как проскрипывает эти слова липа. Я смотрела на кучу-малу чужих вещей на огромной кровати и думала: не забыть сказать ему, чтобы вытяжки привинтил в ванной, там-то до сих пор дыра, всё мне надо держать в голове.

Я реально чуть не сказала вслух, что надо бы вытяжки привинтить. Вот так, вот, мы стояли.

? Ты молчишь, ? сказал он мне в голову – ну он реально и был высокий и, по-моему, стал ещё выше, или я с этим ремонтом и без трень стала расти вниз.

? Так и ты молчишь…

Тогда он с силой повернул моё лицо, взял за скулы одной (!) ладонью. Ну и поцеловал. Мы стали, понятное дело, целоваться, пока дядя Вася в домофон не позвонил.

Дальше я мыла пол. Это просто невыносимо ? всё, что здесь происходит. В следующий раз я Сене не поддамся, если… если он сейчас плохо повесит шторы. Но Сеня решил исправиться после того как я сказала, чтобы он шёл отсюда навсегда и дальнейшей нежнятины. И ещё думала: что теперь я скажу Улыбиной? Что я скажу Лобановым? Асколова специально припрётся на утреннюю, чтобы: а – посмотреть на мои бритые волосы и б – поспрашать насчёт Сени. А Кирилл? ? мучила я себя. «А что Кирилл? – отвечал кто-то за меня. – Что такое Кирилл? Неприступная скала! Да я назло пройду под руку с Сеней прямо по бортику, на глазах у всех. Я отомщу Кириллу за все унижения! Ему обязательно кто-нибудь из наших принесёт на хвосте».

Сеня вошёл в комнату с обоями-щупальцами, положил линейку на стол.

? Не сюда, всё складывай в мешок! – я развернула рулон пакетов.

– Замечала, ? улыбался Сеня. ? Такие мешки стоят везде, в них зачем-то складывают по осени листья, как будто листья не могут сгнить.

? В такие мешки трупы хорошо складывать. Я сбросила в такой волосы со вшами и абсолютно спокойна: они там околеют.