Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая

На столе был целый арсенал бутылок, водка коньяк, вино.

Было очень холодно, даже тёплая шаль не спасала её от холода.

Он нашёл какой-то грубый свитер, накинул ей на плечи, она пыталась согреться водкой, всё равно было холодно, но она вдруг подумала, что не хочет уходить, что хочет, чтобы время остановилось, чтобы этот вечер не кончался, никогда в жизни ей не было так приятно и легко.

Она с ужасом думала о том, как будет добираться до дома заснеженной ночью, но не было сил встать и уйти.

Было глубоко за полночь, сослуживица давно ушла, ближе к утру все стали расходиться, некоторые просто уходили в свои мастерские, расположенные здесь же, рядом.

Он предложил ей остаться, а утром от него пойти на работу. Она почти сразу согласилась.

Когда они остались вдвоем, он сказал, что очень голоден, что сейчас приготовит традиционную яичницу, она вызвалась ему помочь, но, увидев как глубоко она запряталась в кресле, среди свитера и шали, он только рассмеялся. Оказалось, что и она голодна, и никогда в жизни ничего вкуснее она не ела.

Рассказывать о том, что произошло дальше бессмысленно. Произошло то, что и должно происходить между мужчиной и женщиной, если события жизни или события дня, логика событий или иррациональный порыв заставляют их потянуться друг к другу и потом не пожалеть об этом…

…болезнь

Прошла то ли неделя, то ли месяц, то ли больше, когда ему позвонила сослуживица и сказала, что его «соотечественницу», так она её назвала, ту, которая была на его выставке, а потом осталась ночевать в его мастерской, так вот её оперировали, у неё оказался рак, очень запущенный, так что надежды на спасение никакой, врачи говорят, осталось совсем мало, так вот она, «его соотечественница», попросила сообщить ему об этом, и если у него есть время, пусть зайдёт в больницу.

Во дворе больницы было грязно, снег начал таять, и он всё думал, как почистить ботинки и не занести в больницу грязь.

Она лежала в углу комнаты, увидев его, захотела привстать, но не смогла, и только улыбнулась своей слабости.

Она призналась, что никогда не забудет тот вечер, самый счастливый в её жизни, что она знает про свою болезнь, что она всегда знала, что-то у неё не в порядке, что-то не так как у всех, но теперь поздно об этом говорить.

Потом она взяла вдруг его за руку, как-то странно посмотрела и сказала «ты не азербайджанец».

Он промолчал, тогда она попросила, чтобы он признался, что не азербайджанец, он признался, и она вдруг успокоилась, затихла, и даже как будто уснула.

…краткое послесловие

На этом можно было закончить, если бы речь шла о художественном произведении, но это не рассказ, не роман, просто сюжет, что-то надо говорить, а что говорить не соображу.

Боже, прости нас грешных, сказал бы я, будь христианином.

Или вслед за Фолкнером, повторил бы, что хочется повторять вновь и вновь, на протяжении всей книги: все мы разнесчастные сукины дети.[466 - «Разнесчастные сукины дети» – см.: прим. 42 к раз. 3.]

И уже от себя, последнее, главное не давать живому подавляться, сгибаться, корёжиться под давлением мёртворожденных принципов и бесчеловечных истин.

Не давать мёртвой зоне разрастаться, захватывая всё новые и новые участки живого.

Если удастся…

Сюжет шестой

Фильм о гибели «Титаника»: попытка новой интерпретации

…изменение ракурса

Общая сюжетная канва фильмов-катастроф мало чем отличается друг от друга: герои фильма до катастрофы, во время катастрофы (основной сюжет), после катастрофы.

Это относится и к фильмам о гибели «Титаника» с той существенной поправкой, что речь идёт о роскошном океанском лайнере с великосветской публикой и, соответственно, великосветскими страстями. И о масштабе катастрофы, одним из самых больших вызовов стихии, с которым пришлось столкнуться человечеству.

Мой «сюжет» следует общей канве, изменяется только концепт, интерпретация сюжета. Поэтому я не столько расписываю сам сюжет, сколько рассуждаю о возможной концепции.

Такой подход рассчитан на читателя, который, отталкиваясь от концепции, способен фантазировать на предложенные темы.

Остальные читатели, которым это не интересно, могут пропустить этот сюжет. Достаточно и того, что они прочтут другие сюжеты этого раздела.

Более прозрачные и более ясные.

…великая иллюзия

От зрелища гибели «Титаника» в кино захватывает дух.

И от того, что жаль людей, которые плыли на «Титанике», а заодно жаль и нас всех, плывущих на «Титанике» под названием Земля.

И от того, что стихия напоминает человеку о пределах его возможностей.

И от дерзости человека, способного бросить вызов стихии.

И от того, что человек, теперь уже на уровне технической и технологической игры, воссоздаёт гибель «Титаника», чтобы попытаться освободиться от прошлых страхов.

И от многого другого.

Именно в подобных сюжетах, способность кино создавать масштабное кинозрелище, должна проявляться во всём своём блеске.

Воссоздать в кино гибель «Титаника» во всех деталях задача для кино увлекательнейшая. С появлением новых технологий, кино вновь и вновь будет обращаться к этому сюжету.

Не менее интересно непосредственно рассказывать зрителю об этих новых технологиях, и о том, сколько всё это стоило.

Не иронизирую. Таковы правила игры для создания большого блокбастера[467 - Блокбастер – от английского «мощная бомба», В 1970-х годах в США блокбастерами стали называть фильмы, произведшие фурор (эффект разорвавшейся бомбы), и в результате собравшие большую кассу в прокате.].

Такова природа кино, которое давно стало чем-то большим, чем художественный феномен.

…кино как «монтаж аттракционов»

На материале гибели «Титаника» можно снимать различные фильмы в диапазоне от мелодрамы до эпоса.

Можно снимать драму, романтическую, героическую, сентиментальную.

Можно комедию, эксцентрическую, гротескную, даже водевиль.

Но, в одних случаях гибель «Титаника» в кино становится просто монтажом аттракционов[468 - Монтаж аттракционов – один из определяющих терминов авангардной эстетики XX века. Часто связывают с именем советского и российского кинорежиссёра и теоретика культуры Сергея Эйзенштейна.], а в других случаях, самим смыслом, чем-то подобным воплощённому Року.

Ничего обидного в трактовке гибели «Титаника» в кино как суммы аттракционов, не вижу. Ведь мы вправе сказать, что гибель «Титаника» – символ бессилия человеческой техногенной цивилизации перед силами природы. А кино только и остаётся, как воссоздать во всех деталях это бессилие техногенной цивилизации.

Но предложенная мной концепция «сюжета», скорее апеллирует к способности человека преодолевать своё бессилие. Даже перед лицом стихии, перед которой он беспомощен.