Оглянись!

– Какой же Вы, Пётр Андреевич! Явно желаете меня обидеть! Я Вам как гостю любезность оказываю – убедительно прошу сесть в первую очередь. Так что… Это я говорю «так что», а не Вы. А Вы, мой дорогой Пётр Андреевич, так не говорите. Так что – я сяду исключительно после Вас. Тем паче, что с Вами, дорогой Пётр Андреевич, такая красивая женщина. – Вадим Борисович на мгновение уткнулся лбом в ручку двери, потом резко вскинулся: – О! У меня идея! Чтобы нам с Вами не было обидно, давайте вперёд даму пропустим! Пусть располагается на заднем диване. Он мягкий, широкий. А я рядышком…

– Нет, – решительно возразила блондинка, – на меня сегодня не рассчитывайте. Я никуда с вами не поеду. Придётся тебе, пузырёк, на заднем диване сидеть в одиночку или вон – с охраной.

– Что за вульгарность! – возмутился Вадим Борисович и тут же помрачнел.

– Разве? – с недоумением посмотрел на блондинку Сохатый. – Точно не поедешь?

– Не сегодня.

– Тогда завтра.

– Аха! Канешна!.. Не раньше чем через неделю.

– Ладно. Договорились. Через неделю, – вздохнул Сохатый, властным жестом потянул девушку к себе, крепко прижал к огромному животу и страстно выдул ей в ухо: – Строптивые мне по душе.

С наслаждением зажмурив глаза, он принялся жадно гладить блондинку по спине, норовя толстыми сосисками пальцев опуститься ниже талии. Девушка с трудом сдерживаясь, решительно пресекала все поползновения Сохатого.

Но сопротивление его только пуще распаляло.

Неожиданно Сохатого сильно качнуло в сторону, и он, глядя мне в глаза, удивлённо прошептал: «Что это? С чего так развезло-то?.. Вино креплённое, видать, было. Сволочи!» Девушка была упущена безвозвратно. Она отбежала в сторонку и не желала вновь оказаться в тяжёлых объятиях Сохатого.

Продолжая удивляться себе, Сохатый полез в машину, цепляясь за дверную раму. Долго кряхтел, возился, удобнее усаживаясь в кресле рядом со мной. Потом высунулся из окна и поинтересовался у девушки, почему она не желает, чтобы за ней заехали через неделю? В ответ блондинка упорно молчала. Тогда Сохатый решил уточнить, точно ли прекрасная незнакомка сама придёт, не обманет ли? Понижая голос, как завзятый дамский угодник, спросил, записала ли она номер его телефона? И тут же требовательно заявил, что девушка должна вот прямо сейчас позвонить на его мобильный. Это нужно, чтобы он мог убедиться, что все цифры ею записаны верно. Не добившись от девушки никаких ответных действий, Сохатый резко заскучал и, закрыв глаза, откинулся в кресле.

В это время Вадим Борисович, шатаясь, как корабельная мачта во время шторма, поставил ногу на подножку джипа и едва успел напрячься, чтобы своё круглое тельце занести внутрь, как неожиданно рухнул без памяти, уткнувшись носом в кожаную обивку дивана.

Бутурлин прятал сигару, которую так и не успел закурить, обратно в футляр и поэтому среагировал не сразу. Однако через минуту уже подскочил к нашему директору и схватил его под мышки: «Дамир! – обернулся он ко мне. – Не видишь, что ли? Давай помогай!»

Мы изрядно провозились, втягивая в машину тяжёлую и совершенно бесчувственную тушку Вадима Борисовича.

Вид всего этого сильно развлекал Сохатого, который от вялой безучастности вдруг перешёл к безумному веселью и стал яростно хлопать ладонями по торпеде. Словно болельщик на стадионе, он закричал «Оле! Оле! Оле!», поддерживая наши усилия уложить директора в машине.

В дороге веселье с каждой минутой приобретало характер чего-то развязно непристойного, как бывает, когда алкоголь начинает парализовать мозг и человека развозит до полной невозможности что-либо не то что контролировать, но даже осознавать.

Сохатый в состоянии, говорящем о близкой потере сознания, перегибаясь через довольно широкий подлокотник, несколько раз порывался дотянуться до руля, чтобы показать мне, как на самом деле должен водить машину настоящий шумахер. Бизон и Бутурлин потянулись сзади через спинки кресел схватить Сохатого за плечи и вжать его в сиденье. Возня длилась минут пять.

Оказавшийся в стальных руках Сан Саныча, Сохатый сдался так же неожиданно и, схватившись за голову, еле слышно простонал: «Да что же это такое?». После чего обмяк, и, уткнувшись подбородком в жирную грудь, загудел носом, словно тысячи иерихонских труб.

Мы ещё несколько минут ехали в полном молчании, пока Бутурлин не спросил: – Дамир! А ты, собственно, куда нас везёшь?

– К Вадим Борисычу.

– Куда к Вадиму Борисовичу? В банк?

– Нет. Домой.

– А ты уверен?

– А что ещё делать? Ведь никто ничего не сказал.

– Сохатому-то куда надо?

– Откуда я знаю.

– А кто знает?

– Я уж точно не знаю. Его телохранитель остался в банке. Ему было поручено билет на самолёт купить.

– Вот как?! На самолёт, говоришь? Хорошо. Сейчас позвоню…

– Алло! Мозг, привет. Слышал: вы с шефом улетаете?.. Да то, что твой хозяин не может нам сказать, куда его везти. Сам понимаешь: баня, то да сё… Говоришь, что странно всё это? Что он способен выдуть океан и будет как стёклышко? Только не сегодня, понимаешь? Напился до положения риз. Видать, повод был хороший… Так куда нам везти твоего шефато? Говоришь, билет на утро. А сейчас сколько? Так, двенадцать… Ну? Что делать будем? Давай, Мозг, раскинь своими мозгами… Я понял. Значит, мы везём его к тебе в аэропорт. Ты нас встречаешь и уводишь биг-босса отдыхать в зале для ВИП-персон… Лады. Договорились… Давай, Дамир, гони во Внуково!

…Я нажимаю на кнопку, расположенную на широком изгибе ручки двери, стёкла плавно ползут вниз, и Бизон начинает громко дышать, хватая ртом свежий воздух. Бутурлин, ничего не замечая, рассуждает:

– Картина вырисовывается такая. Сохатому какое-то чмо привозит деньги к «Мотыльку». Дожидается, когда тот зайдёт за угол и только после этого вручает портмоне. Почему не у дверей сауны? Почему за углом? Словно боялся чего-то. Чего? Знал по видеонаблюдение? Две девчонки устраивают дикую потасовку. После чего девиц пихают в старенький Опель. Сохатый всё это время играет в обнимашки с блондинкой. Где и как он держит в это время портмоне с деньгами, никто не видит и не помнит… Интересненько-интересно. После Вадим Борисович свинчивается, а блондинка изящно исчезает не знамо куда. Да-а-а уж, – едва разжимая губы, вслух рассуждает Бутурлин и сбивает за окно длинную дудочку серого пепла. – А что, кстати, делала блондинка, когда мы втаскивали Вадима Борисовича и когда Сохатый влезал в джип?

– Постояла, – я пожимаю плечами, – посмотрела и ушла.

– Портмоне было у неё? Не заметил?

– Сан Саныч, такая возня: такую тушу, как наш Вадим Борисович, в машину уложить – это не шутки. Ты-то сам что-нибудь заметил?

– В том-то и дело, что ничегошеньки не заметил. А вы, – обращается он к заднему ряду, – приметили что-нибудь?

– Нет! – дружно отвечают Бизон и Димка. – Мы ж девчонками занимались.

– Закрой окно, – приказывает Бутурлин и выкидывает на дорогу толстый окурок. Тот, рассыпая искры во все стороны, прыгает по асфальту.

Мы ждём в полутьме тонированного и бронированного джипа, когда Сан Саныч примет решение. Временами я поглядываю на Бутурлина в зеркало заднего вида. До знакомства с ним мне казалось, что телохранителями становятся люди, у которых физическая сила, сноровка и звериные инстинкты заменяют мозги. Сан Саныч же, наоборот, обладает неплохими аналитическими способностями.

– Мне в этой истории, – приходит в себя через какое-то время Бутурлин, – в свете пропажи денег, не нравится абсолютно всё, что мы тут сообща вспомнили и увидели. Девушки могли разыграть спектакль, как только увидели, что Сохатый что-то получил из рук типчика? Почему нет. Вполне могли. Одна, допустим, попыталась привязаться к Сохатому, а потом притворилась мертвецки пьяной. Другая подхватила эстафету и продолжила скандал. Две подружки таким макаром оттянули на себя всё наше внимание и позволили третьей сделать своё дело и незаметно улизнуть. Не исключено, что они, как я раньше предположил, чего-нибудь подмешали в вино. Теперь уже мне кажется, что Вадим Борисович и Сохатый в тот вечер были ненормально пьяными. Не упомню ни одного случая, чтобы Борисыч так напивался. И если Сохатый не притворялся пьяным, а действительно окосел, тогда стоит принять к сведению слова Мозга, что тот никогда не пьянеет, а тут…

Не нравится мне и то, что машина охранника из салона заглохла как-то очень удачно, заперев въезд в проулок. И почему водитель позволил блондинке уйти? Разве не входит в его обязанности следить за тем, чтобы все девушки после рабочей смены возвращались обратно в салон? Уж слишком такая последовательность событий становится похожей на хорошо продуманный план, который методично и чётко, шаг за шагом по минутам реализовывался прямо на наших глазах. Но самое главное: я не могу понять, если и вправду девчонки решились стырить деньги, как тогда они узнали, что Сохатому привезут к бане полмиллиона уе?

– Никак, – подаёт сзади голос Димка, – ты сам говорил, что у Сохатого какая-то своя игра скорей всего. А то, что девчонки притворялись, не похоже. Они здесь ни при чём.

– А тебе не кажется, – произносит Бизон, – что этот тип, что деньги привёз, мог быть частью плана? Сам же заметил, что он странно вёл себя и боялся засветиться. Может, те, кто его с деньгами послал, разыграли такую партию, чтобы деньги вроде как отдать Сохатому, но тут же их себе обратно вернуть? В таком случае понятно, откуда дамочки могли знать о деньгах: их просто купили, и они исправно отыграли свои роли. Разве не логично?

– Логично. Даже более чем логично. Но проблема в том, что все могли играть свои роли, понимаешь? – угрюмо возражает Сан Саныч. – Все могли играть. Даже кто-то из вас. Но пока подозрение номер один – девчонки с их водилой. Слишком, повторяю, последовательны их поступки. И это очень напрягает. Так что беру назад свои слова, что эта версия самая дурацкая. Надо с ними со всеми разобраться. Если это они умыкнули пол-ляма, значит, действительно есть кукловод. Тогда и его надо найти во что бы то ни стало. Во задача… Фу, – Бутурлин проводит ладонью по лицу, – голова реально пухнет, как тесто в кастрюле. Скоро мозги поплывут… Ладно, поехали.

– Куда в этот раз?

– На Ленинский проспект. Массажный салон посетим.

– А чё так далеко девочек возят? – удивляется Димка. – Разве поблизости ничего нет?

– Кругом есть. Только притон салону рознь. Одни девушки обслуживают работяг, другие – доходяг. Одним девушкам и полгрошика заплатить жалко, на других и тысяча баксов за пять минут общения – не проблема.

Юго-Запад – это особый район Москвы. Я так считаю. Это сразу чувствуешь, как только попадаешь сюда. И говорю я об этом со знанием дела: мы с Ляйсан снимаем квартиру на улице академика Анохина. Скажу вам прямо: мне здесь очень нравится и если бы была такая возможность, то купил бы квартиру только в этом районе Москвы и нигде больше. Как Капотня отличается от нашей деревни, так же и Юго-Запад отличается от Капотни. Здесь много вузов и студенческих общежитий, здесь живёт творческая интеллигенция. И всё это создаёт свою атмосферу на улицах этого столичного района. От проспекта Вернадского до Ломоносовского по тротуарам гуляет совершенно другая публика, не такая, как, допустим, на Алма-атинской или в Пятом квартале Капотни.