Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 2

Но конспирировать агентуру приходилось не только от революционеров. Даже жандармы из ГЖУ не должны были знать истинную роль агента в организации. Поэтому, прежде чем передать материалы в ГЖУ для возбуждения дознания, охранка тщательно просеивала материалы. Дневники наружного наблюдения переписывались, и из них выбрасывались материалы, компрометирующие агента.

Разоблаченных агентов охранка старалась поддержать. Многие из провалившихся агентов становились филерами и уже в таком качестве продолжали свою службу.

В местностях, где жандармские и охранные структуры отсутствовали, задачи обеспечения безопасности возлагались на губернские власти, в частности, на общую полицию.

В связи с созданием в 1901 г. сыскного отряда в канцелярии псковского губернатора была разработана «Инструкция о действиях отряда по сыскной части в Псковской губернии». На отряд возлагались задачи осуществления уголовного и политического розыска. В 1908 г. был принят Закон «Об учреждении сыскной части в Российской империи», a в 1910 г. – «Инструкция чинам сыскных отделений», которые расширяли компетенцию общей полиции. Так, начальник псковского сыскного отделения И. Р. Янчевский, опираясь на агентуру, которая совершенно отсутствовала в уездах у жандармерии, сумел раскрыть эсеровское подполье в Порохове и Великих Луках. Он получил «доверительные сведения» о готовящихся терактах и «эксах» и принял необходимые меры.

Таким образом, формировался принцип взаимодействия, координации и объединения усилий в борьбе с антигосударственной деятельностью. Однако деятельность секретной агентуры не давала полной информации. Агентура была ограничена тем местом, где она находилась.

Революционеры создавали систему конспирации, значительно усложнившую работу агентов. Разрабатывая социал-демократов, Зубатову удалось арестовать одного из организаторов первого съезда РСДРП в Минске Б. Эйдельмана. У него была изъята инструкция по ведению конспирации. По этому поводу Зубатов доносил в ДП: «Вы читали, вероятно, катехизис по конспирации, отобранный у Эйдельмана. По-моему, это такая вещь, которую не грех переиздать и разослать провинциальным жандармам, да и для начинающих жандармов вещь эта далеко не будет бесполезной»[154 - ГАРФ. Ф. 102. Оп. ОО. 1898. Д. 5. Ч. 22. Т. 1. Л. 77об.].

На II съезде РСДРП были разработаны правила поведения на следствии. В них говорилось, что всякие показания, даваемые революционерами на жандармском следствии, независимо от воли революционеров, служат в руках следователей главным материалом для обвинения и привлечению к следствию новых лиц и что отказ от показаний, если он широко применяется, будет содействовать в сильной степени воспитанию пролетариата. Поэтому РСДРП рекомендовал всем членам партии отказываться от каких бы то ни было показаний на жандармском следствии.

Но любопытно отметить, что на съезде присутствовал секретный сотрудник, который изложил полиции содержание съезда. К тому же жандармам легко было распознать профессионального революционера, и поэтому революционеры, не следуя строго инструкции, давали показания о тех деяниях, очевидность которых было бессмысленно отвергать.

В процессе революционной борьбы у революционеров выработались свои принципы конспирации. Считалось, что без необходимости не следовало рассказывать о своей деятельности или о деятельности товарищей посторонним и товарищам по партии. Следовало постоянно проверять партийный состав, учитывая систему провокаторства. Это привело к созданию у эсеров и социал-демократов своей службы «контрразведки».

У эсеров «добровольным шефом революционной контрразведки» был редактор журнала «Былое» В. Л. Бурцев. У большевиков «контрразведкой» занимался Ф. Э. Дзержинский. В борьбе с агентурой полиции эсеры и большевики обменивались информацией.

В августе 1911 г. Ф. Э. Дзержинский собирал сведении о Рынкевиче – секретном сотруднике Варшавского охранного отделения, работавшем по социал-демократам под псевдонимом «Сергеев». Он стремился выяснить внешний вид, возраст, место службы, семейное и имущественное положение, адрес, а также вступление на службу в охранку агента. Дзержинский стремится установить личные контакты с Л. П. Меньщиковым для дальнейшей разоблачительной работы[155 - Там же. Ф. 1723. Оп. 1 Д. 367.].

В качестве конспирации рекомендовалось свести до минимума записи и делать их шифром, ключ которого следовало держать в памяти. Рекомендовалось, по возможности, чаще менять паспорта и с особой осторожностью относиться к освобожденным, так как освобождение могло быть произведено полицией для дальнейшего наблюдения за связями революционеров. Революционеры должны были знать, что за квартирами может вестись наблюдение с противоположной стороны улицы, а встречные прохожие могут быть филерами. Важным моментом революционной конспирации была психологическая подготовленность к обыску и аресту.

Ф. Э. Дзержинский

Знание конспиративных приемов позволяло охранке реализовывать такой важный принцип работы секретной агентуры как ее правильная расстановка. Это означало сочетание осведомления с агентурной разработкой. Именно этот прием позволил Зубатову, используя осведомительную сеть, определить Москву как связующее звено с периферией и поставить в центр этих связей секретных сотрудников.

Таким образом, секретная агентура была важным, но не всемогущим и единственным средством агентурной разработки. «Техника розыска», приемы агентурной разработки зависели в немалой степени от массовости, организованности, теоретической подготовленности, нравственных качеств революционеров.

Служба наружного наблюдения

Важное место в осуществлении работы политического розыска занимала служба наружного наблюдения. В ее задачи входило развитие данных агентуры, сбор сведений, наведение формальных справок, проверка домовых книг и в особых случаях осуществление следственных действий. Помимо наблюдения за революционерами, она использовалась для сбора сведений за лицами, подозревающимися в шпионаже и для осуществления охраны высокопоставленных особ. По мере развития революционного движения увеличивался штат филеров и усложнялась система наблюдения. Их опыт обобщался, и на его основе разрабатывались инструктивные материалы, позволяющие вырабатывать единые и комплексные меры для борьбы с революционным движением.

Первоначально филеры находились в составе 3-ей экспедиции III-го Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, а затем были переданы в 3-е делопроизводство ДП. Периодически наружное наблюдение включалось в наблюдение за собственными сотрудниками в целях проверки их благонадежности.

Заведующий 3-ей экспедицией III-го Отделения Г. Г. Кириллов стал подозревать, что среди его сотрудников есть предатель. Дело в том, что народовольцы на страницах своей прессы разоблачали агентов полиции. В № 1 листка «Народная воля» от 1 октября 1879 г. появилось объявление от «Исполнительного комитета» о том, что бывший судебный следователь в Пинеге, сотрудник газет «Новости» и «Русский еврей» П. И. Рачковский состоит на жалованье в III-м Отделении. Его приметы: рост высокий, телосложение довольно плотное, волосы и глаза черные, кожа на лице белая с румянцем, черты крупные, нос довольно толстый и длинный, на вид лет 28–29. Усы густые, черные. Бороду и баки в настоящее время бреет. Исполнительный комитет просит остерегаться шпиона. Также были разоблачены агенты К. И. Беланов (выдал А. К. Преснякова), В. М. Воронович (выдал Г. Л. Лопатина), В. А. Швецов и др. Наиболее опасных агентов народовольцы уничтожали.

Петербургский слесарь, член «Северного союза русских рабочих» Н. B. Рейнштейн выдал организатора «Северного союза» В. Обнорского, провалил московский филиал Союза и напал на след типографии «Земли и воли». По заданию центра «Земли и воли» 26 февраля 1879 г. в номере московской гостиницы Мамонтова революционеры убили Рейнштейна. Та же судьба постигла наборщика типографии «Черного передела» А. Жаркова, который был арестован с транспортом газеты «Народная воля». Он согласился сотрудничать и был выпущен на свободу. Редактор «Черного передела» О. Аптекман поделился своими подозрениями с членом Исполнительного комитета «Народной воли» М. Ошаниной о том, что с такой уликой арестованному легче было взойти на эшафот, чем выйти на свободу. Ошанина обратилась к Н. В. Клеточникову, внедренному в III-е Отделение А. Д. Михайловым и осуществлявшему революционную контрразведку в недрах политического розыска. Клеточников установил агента, и вскоре тот был убит. Провалы агентуры и недвусмысленное заявление газеты «Народная воля» о том, что «у правительства постоянно хватает ума и сообразительности ровно настолько, чтобы запирать конюшню, когда лошадь уже уведена», потребовали от Г. Г. Кириллова и его заместителя В. А. Гусева приложить массу усилий к проверке своих сотрудников. Борьба с террористами активизировала деятельность полиции. Помимо III-го Отделения расширились права петербургского градоначальника по осуществлению следственных и розыскных действий, что создавало не только параллелизм в работе, но и обеспечивало подстраховку действий центрального аппарата. За Клеточниковым было установлено наружное наблюдение. Не подозревая о слежке, он вывел филеров на конспиративные квартиры, а затем попал в засаду и был арестован.

Еще в декабре 1878 г. Н. В. Клеточников встретился с А. Д. Михайловым – «стражем и опорой» «Земли и воли». Тот предложил Клеточникову поселиться у А. П. Кутузовой, которую подозревали в сотрудничестве с полицией. Она содержала меблированные комнаты, которые сдавала только студентам и курсисткам. Жильцов ее постоянно арестовывали, и перед Клеточниковым стояла задача выяснить истинную роль Кутузовой в этом деле. Вскоре после встречи с Михайловым Клеточников поселился в доме № 96/1 на углу Невского проспекта и Надеждинской улицы, заняв комнату недавно арестованного жильца. Клеточников вошел в доверие к Кутузовой и выяснил, что она является хозяйкой квартиры-ловушки, а затем по ее протекции был устроен в III-е Отделение. 734 дня находился Клеточников в недрах политического розыска, спасая своих товарищей от провалов и арестов, но, потеряв в лице Михайлова руководителя, он не смог долго продержаться на свободе[156 - Троицкий Н. А. Подвиг Николая Клеточникова // Прометей. М., 1972. № 9. С. 57–76.].

Революционному энтузиазму политический розыск противопоставлял еще не совершенную, но все-таки систему наружного наблюдения.

Служба наружного наблюдения как комплекс мер борьбы с развивавшимся революционным движением стала создаваться при розыскных и охранных отделениях, жандармских управлениях, пограничных пунктах.

Жандармский генерал А. И. Спиридович дал следующее определение: «Филер – это агент наружного наблюдения, находящийся на службе и получающий жалование по ведомостям, которые идут в контроль»[157 - Спиридович А. И. Указ. соч. С. 141.].

Филер, в отличие от секретного сотрудника, был официальным представителем охранного отделения во взаимоотношениях с розыскными органами и имел соответствующее удостоверение, но в целях конспирации проходил по штату полиции.

Карманный альбом филера

Форма удостоверения сложилась не сразу. В начале деятельности московского розыскного отделения филерам в качестве удостоверения его начальник Скондраков выдавал свои визитные карточки. Он уведомил полицию, что лица с его визитными карточками действуют по его заданию, и требовал от полиции содействия им в решении розыскных задач.

В жандармских управлениях наблюдательная служба практически отсутствовала. Жандармские унтер-офицеры, осуществлявшие наблюдение, одеваясь в гражданскую одежду, иной раз забывали снимать шпоры.

Школой наружного наблюдения стала московская охранка. Это было обусловлено не только тем, что здесь сошлись мастера политического розыска, такие как С. В. Зубатов и E. П. Медников. Это было вызвано местом и ролью Москвы в революционном движении. Менялась тактика революционной борьбы, совершенствовалась конспирация, и возможности секретной агентуры ограничивались. С развитием революционного движения на местах Москва становится связующим звеном между отдаленными районами империи, что значительно повысило подвижность революционеров и ограничило возможности секретной агентуры. Для развития революционных связей использовалось наружное наблюдение.

Подбор кадров был предметом особого внимания ДП. Поэтому требования, предъявляемые к филерам, были достаточно высоки. В филеры набирались добровольцы – ушедшие в запас унтер-офицеры армии, гвардии и флота, по представлению ими отличных рекомендаций от войскового начальства. От них требовалось быть политически и нравственно благонадежными, обладать крепким здоровьем, иметь хорошее зрение, слух и память. Высоко ценились такие качества, как твердость в убеждениях, честность, смелость, ловкость, трезвость, развитость, сообразительность, правдивость, откровенность, дисциплинированность, выдержанность, уживчивость, умение хранить служебную тайну и т. д. Но в практике работы охранникам приходилось встречаться с ушедшими в запас военнослужащими, в основном бывшими крестьянами, которые не особо отличались эрудицией и развитостью. Поэтому при вербовке филеров рекомендовалось обращать внимание на полуинтеллигентных лиц, не выделявшихся из окружающей среды.

Филеру разъясняли, кто такой враг «царя и отечества», а затем учили искусству шпионажа. Он изучал город, обращая особое внимание на проходные дворы и пустыри, которые революционеры использовали для проверки «хвоста». Филеры изучали таблицы для составления примет по системе «совместного портрета». В Инструкции 1902 г. указывалось, что приметы должны сообщаться в следующем порядке: возраст, рост, телосложение, лицо (глава, нос, уши, рот, лоб), растительность на голове и лице, цвет и длина волос, одежда, особенности в походке или манерах.

Спиридович вспоминал, что лучше медниковских филеров не было, хотя выпивали они здорово и для всякого постороннего взгляда казались недисциплинированными и неприятными. Но вместе с тем у медниковского филера не было сознания собственного профессионального достоинства. Он был отличный специалист-ремесленник, в то время как провинциальные унтер-офицеры из ГЖУ понимали свое дело как государственную службу[158 - Спиридович А. И. Указ. соч. С. 55.].

Сам Е. П. Медников, полуграмотный мужик-старообрядец, в 1881 г. был зачислен сверхштатным околоточным надзирателем полицейского резерва Московской городской полиции с откомандированием в охранное отделение простым филером. Благодаря упорству и трудолюбию он быстро продвинулся по службе. Природный ум и «русская сметка» вскоре выделили его из общей массы филеров. В самом начале службы ему удалось выследить и задержать паспортное бюро и склад оружия у нелегальных И. Калюжного и Н. Смирновой. Вслед за этим был арестован народоволец Златовратский. За успехи в розыскной деятельности Медников был произведен в коллежские регистраторы[159 - Перегудова З. И. Указ. соч. С. 184–193.].

Много сил и труда потребовалось Медникову, чтобы выследить и задержать руководителей подпольной народовольческой типографии в Туле Н. Богораза и С. Когана. Возможно, здесь и пересеклись пути Медникова и Зубатова, который как секретный сотрудник работал по выявлению Тульской типографии. За успешную деятельность в ведении розыска Медников был назначен заведующем наблюдательным составом Московской охранки. Этот штат состоял всего из 20 наблюдательных агентов, тем не менее они успешно вели наблюдение и в других городах. Их командировки становились все более длительными. В 1893 г. Медникова вызывают в Петербург, где он заведует местными филерами, руководит деятельностью своих филеров в других городах.

До конца остается неясным вопрос, кто был инициатором создания Летучего отряда филеров. В 1894 г. Медников принимает активное участие в его создании, но он, как следует из мемуаров, был теоретически недостаточно подготовлен, и инициатива создания отряда исходила, скорее всего, от Зубатова. Отсутствие подготовленных филеров на местах и практика московской охранки по наблюдению в других городах натолкнули ДП на мысль создать в 1894 г. на базе московского охранного отделения Особый отряд наблюдательных агентов для командирования в помощь местным силам в те города, где замечалось особо усиленное развитие революционной агитации. Для наблюдения в других городах штат Отряда был увеличен на 30 человек.

Е. П. Медников

Заслуги Медникова были высоко оценены Александром III: в 1891 г. за охрану «высочайших особ» он был награжден золотым перстнем с рубином и бриллиантом, а в 1893 г. – золотыми часами и золотой цепью. Он был кавалером орденов Станислава 3-й, а затем, «вне правил», и 2-й степени. В 1901 г. Медников получил чин надворного советника и орден Владимира 4-й степени, что давало право на потомственное дворянство. Когда Спиридович прибыл в московскую охранку, то Медников был занят оформлением дворянства и составлением родового герба. Позаботился он и об устройстве «дворянского гнезда». В деревне Малеево находилось «именьице с бычками, коровками и уточками, был и домик». Имелись и даровые руки. Четыре филера во главе со старшим Новиковым строили дом, да так и остались работать по хозяйству. Правда, жалование они получали от охранки. Медников устраивал им командировки по наблюдению, а Зубатов подробностями не интересовался. «Сколотить капиталец» и «выстроить домик» на жалование старшего чиновника для поручений Медников не мог. Взяточничество и казнокрадство позволяло Медникову обеспечить необходимые средства.

При Медникове была заведена практика, что филер, представлявший финансовый отчет по наблюдению, писал его в двух экземплярах. В первом подробно указывались все расходы по наблюдению, а во втором – проставлялась только подпись. Начальник наблюдения вписывал в него завышенные расходы, а разницу клал себе в карман.

Обычно филер получал жалование 50–60 рублей в месяц, да розыскных 10–15 рублей. Кроме этого нерадивые филеры выплачивали штрафы, дополняемые зуботычинами. Получал Медников и взятки. Так, со старшего филера Попова при назначении его на должность Медников получил 7000 рублей. Вместе с тем Медников зорко следил за тем, чтобы лишняя копейка не попала в карман филеров. Просматривая и проверяя отчеты, он обычно одобрительно кивал головой и говорил «ладно», «хорошо», но, найдя приписку, обрушивался на филера. Филер «скидал» приписку, зная, что Евстратий прав, да и спорить с ним было бесполезно[160 - Спиридович А. И. Указ. соч. С. 54, 56.].

С переводом Медникова и Петербург в ДП разразился скандал по поводу злоупотреблений в московской охранке. Доведенные до отчаяния филеры написали коллективное письмо директору ДП А. А. Лопухину, где горько жаловались на поборы. Учитывая то, что письмо дает четкое представление о нравах, господствующих в полицейской среде, и уровне его составителей, приводим его полностью.

«Ваше превосходительство!

Мы служащие московского охранного отделения просим вашего заступничества: нас крайне стесняют во всех отношениях. Как то: в жаловании и расходных деньгах. Когда бывают случайные поездки по командировке, то старший, т. е. Попов платит по усмотрению, не понравится рожа человека то делает скидку со счетов, пометит синим карандашом и велит на чистом листе написать имя и фамилию, а счет остается не переписанным у него. Сбрасываемое бывает от 4 и до 13 руб. приблизительно. Спрашиваем, почему со счетов скинули, а Дмитрий Васильевич говорит, что он сполна выдал Попову. Мы же принуждены писать по приказанию старшего.

Еще доносим вам, что присланная к празднику награда на отделение то из этой суммы было взято на покупку пролеток 1500 руб. Наградных денег тоже давали по усмотрению Попова. Что касается начальника Василия Васильевича Бердяева[161 - В тексте ошибка. Должно быть: Василий Васильевич Ратко.], говорили: Бердяев пьяница, но этот начальник, как говорится „не пролей капельки“ не пропускает ни скачек, ни бегов. Мы не видим его в сборной никогда, чтобы доложить начальнику. Попов жалование со старых служащих скинул и притесняет крайне во всем. Сам начальник купил именье, Попов дачу, а служащие ходят голодные, Расход тоже по усмотрению. Полагается 50 коп. в сутки, но и этого не бывает. Положительно во всех делах стесняет. На фабриках бывают инспектора, а у нас такое учреждение и не найти правды. Правда у нас должна быть более чем на фабрике.

Что касается Попова: не только ему старшим быть, ему нельзя доверить пасти стадо свиней.

Ваше превосходительство!

Будьте добры, улучшите наше положение. Уничтожьте притеснения старшего. Мы только в самом уже крайнем притеснении решились прибегнуть и просить вашего превосходительства заступничества и ходатайства.

Ваше превосходительство!

Что касается Медникова и его хитрости, он выбрал тех людей, у которых брал деньги на покупку своего имения, что касается Попова, то он, Попов давал ему 1000 руб. За это Попов получил Станислава крест и большие награды и потому попал в Московское охранное отделение старшим.

Еще указание: Грулько получает пенсию 600 руб. в год тоже давал деньги Медникову 6500 руб.

Сачков тоже давал 7400 руб. Вообще старшие были назначены, которые давали подачи малыми суммами и кумовство. Что касается (фамилия не установлена. – Ю.О.) он жил на казенной квартире и помещался Медников сын, потому он хорош. А Крашенинников потому, что жена хороша, что Мошков и Крашенинников горчайшие пьяницы, но чем-то угодили Медникову. Новиков потому – что жил и четыре еще человека строили имение. И это в продолжении 1,5 года и теперь один живет у него в имении и получает жалование из охранного отделения.