Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции 19–20 мая 2016 г.

Отказ Катару в праве на проведение у себя Олимпийских игр отражает степень давних сомнений среди спортивных администраторов о готовности Катара к принимать у себя крупнейшее событие из всех. Частично эти сомнения были связаны с чрезвычайно жарким летом, когда дневные температуры приближаются к пятидесяти градусам по Цельсию или 122 градусам по Фаренгейту. Также выяснилось, что спланированные проветриваемые стадионы, которые были неотъемлемым условием борьбы за право организовать у себя Кубок мира, возможно, должны быть перепланированы после того, как проекты оказались слишком дорогими и экологически нерациональными.

Некрасивая размолвка между членами комитетов УЕФА и ФИФА по поводу того, чтобы изменить время проведения Кубка мира с лета на зиму, вряд ли помогла имиджу Катара. Сомнения практически рассеялись, когда в сентябре 2013 г. Зепп Блаттер сделал знаменательное признание, показанное ББС, о том, что выбор Катара в качестве принимающей стороны, возможно, был ошибкой. Разразившиеся критики также указывают на трудности в плане прогнозирования изменений политической ситуации и условий безопасности в таком нестабильном регионе за достаточно длительный промежуток времени между получением прав на проведение у себя крупного турнира и непосредственным его проведением. Они утверждают, что может случиться всё, что угодно, от возобновления конфликта в Персидском заливе до конфронтации с Ираном и начала серьезных внутренних волнений в государствах, входящих в Совет Сотрудничества Стран Персидского Залива. Ярким примером этого является цепь событий, которые вызвали волнения в ходе Арабской весны. 17 декабря 2010 г. Мохамед Буазизи совершил отчаянный поступок – самосожжение. Это произошло всего через пятнадцать дней после того, как было получено право проводить Кубок 2022 г., что спровоцировало серьезные политические, экономические и социальные потрясения на всем Ближнем Востоке и в Северной Африке, но на тот момент абсолютно непредвиденные при подаче заявки от страны-участника. Вызывает интерес спорный вопрос, был ли бы Катар выбран в качестве страны-организатора, если бы голосование состоялось на месяц или два позже, когда волнения были в полном разгаре. Последние сомнения, впервые высказанные западными комментаторами, имеют отношение к таким вопросам, как доступ зрителей к алкогольным напиткам, терпимость к сексуальным меньшинствам и, что немаловажно, будут ли израильские участники и фанаты приняты радушно. Но в отличие от Объединенных Арабских Эмиратов (которые позорно отказались допустить Шахар Пеер, ведущую теннисистку из Израиля, к участию в Чемпионате по теннису в Дубае в феврале 2009 г.) Катар тепло приветствовал ее на Открытом чемпионате Катара, где она стала первой израильской спортсменкой, принявшей участие в соревновании на территории стран Персидского залива. Организация у себя крупных мероприятий является одним из способов по формированию спортивного бренда Катара. Ассоциация страны с мировыми иконами спорта является вторым. В Бахрейне народное движение за демократические реформы создало кратковременную угрозу свержения правящей семьи Аль-Халифа в феврале и марте 2011 г., прежде чем было подавлено при участии грубой силы и вмешательства со стороны Саудовской Аравии и Эмиратов. Акты насилия причинили большой вред стратегии, гласящей, что «Бахрейн благоприятен для ведения бизнеса», так как международные и институциональные партнеры дистанцировались от режима, борющегося за собственное выживание против воли большой части своего народа. Таким образом, Гран-при Бахрейна был отменен в 2011 г. и его проведение находилось под запретом в 2012 г., когда другие крупные международные мероприятия, такие как турнир по гольфу Вольво Дезерт Классик (Volvo Desert Classic) и Диалог по вопросам безопасности в Манаме, организованный коллективом ученых престижного Международного института стратегических исследований, также были отменены. В ОАЭ подобные массовые акции протеста не происходили, но лидеры страны приняли превентивные меры для ужесточения режима. Эмираты стали одним из государств региона, где осуществлялся самый сильный контроль. Громким делом является заключение под стражу «пятерки из ОАЭ» (пять активистов) весной 2011 года. Эта мера была направлена на отдельных граждан и общественные группы, которые подписали петицию, призывающую к проведению умеренных политических реформ.

Постоянная необходимость в подавлении оппозиции отражает опасения правительства по поводу возможного распространения протестного движения из других стран. Это усугубляется большими различиями в благосостоянии между Абу-Даби и Дубаем и пятью Северными Эмиратами. Волны арестов членов оппозиции и правозащитников прошли весной и летом 2012 г. Также имело место закрытие или ограничение работы научно-исследовательских институтов, таких как Исследовательский центр в Персидском заливе и совместно с Гарвардским институтом организованный Инициативный центр в Дубае, а также региональных центров Фонда Конрада Аденауэра и Национального демократического института. Эти события подорвали осуществляемое ее правителями стремительное развитие страны в качестве инновационного партнера в отношениях между мировыми образовательными и научно-исследовательскими центрами. Катар стал заметно более уязвимым к разного рода внутренним неурядицам, которые преследовали его конкурентов по региону. Этот факт сочетался с сильным покровительством формированию бренда своей страны в сфере международного туризма и торговом секторе по сравнению с нерешительностью конкурентов. Важным является то, что страна уверенно ступила на путь создания инфраструктуры и развития туризма в преддверии Кубка мира ФИФА 2022 г. Как и его региональные конкуренты: Эмирейтс и Этихад – авиакомпания Катар Эйрвейз начала процесс быстрого расширения в 2000-е гг. и постепенного превращения в мирового воздушного «супер-перевозчика». Многие из ее новых маршрутов отражают и предвосхищают изменения в геополитической ситуации. Сюда можно отнести прямые маршруты в Сан-Паулу и Токио, заявленные в конце 2011 г. Кроме того, возможное длительно откладываемое открытие большого международного аэропорта Хамад в 2014 г. позволит Катару напрямую конкурировать с Дубаем за звание регионального авиаузла. В конечном итоге аэропорт, согласно проекту, будет связан с системой метро в Дохе, открытие которого запланировано на конец десятилетия.

Теперь необходимо сказать о некоторых особенностях внешней политики Катара. С декабря 2011 г. до настоящего времени ливийская политика Катара уже прошла несколько этапов.

Первым был канун начала 2012 г., когда преобладал позитивный образ Ливии в политических кругах Катара. Катарский истеблишмент согласовано отмечал, что НПС выдержал натиск Каддафи, и поэтому имеет смысл оказывать ему помощь и поддержку (с 2007 г. торжества, посвященные Национальному празднику Катара, стали ещё более грандиозными, приобретя в декабре 2011 г. особую помпезность). Тогда был дан грандиозный военный парад, а также прошли разнообразные культурные мероприятия на оживленной набережной Корниш в Дохе. Руководил мероприятиями сам эмир. В тот же день отмечали и роль Катара в смене режима в Ливии. Пышность празднеств определялась намерением показать меру солидарности катарского режима с присутствовавшим на празднике Мустафой Абдель Джалилем, главой НПС в качестве почетного гостя. Несколько дней спустя, на открытии 12-х арабских игр в Дохе представилась еще одна возможность, чтобы выказать полную солидарность Дохи с новой Ливией, что и продемонстрировала ее команда, под рев толпы размахивавшая флагом «свободной» Ливии.) 16 октября 2011 г. катарские и ливийский власти подписали меморандум о взаимопонимании в Дохе. Другими словами, была мощно заявлена моральная поддержка ливийцам.

Образ НПС как верного союзника в борьбе с Каддафи. Раздувая кампанию, катарцы испытывали психологическую потребность показать, что союзник Катара при любых обстоятельствах должен быть обязательно достойным, победоносным, не мог быть слабым. Поэтому ливийцы участвовали в играх, чтобы показать, что с ними солидарны, что они не оторваны от других арабов, тем более влиятельных и богатых и пользуются их поддержкой. Катарские СМИ чрезмерно приукрашивали своего союзника и подчеркивали его сходство с Катаром. В последующие 2 года вышло множество публикаций о том, как элита НПС похожа на катарский бомонд и как дружно Новая Ливия будет жить с Катаром после решения всех проблем, возникших в Ливии после Каддафи. Видимо, только министр экономики Катара с его политикой, ориентированной прежде всего на защиту собственных интересов Дохи, мог рассматриваться как уклонист от общей восторженной линии Катара относительно Триполи. Представляет в связи с этим интерес статья в Аль-Монитор, которая приводит мнение этого министра. В ней он утверждал, что прежде чем предлагать режиму деньги, необходимо компенсировать собственно катарские потери в размере 10 млрд, долл., которые она вложила в развлекательные комплексы вокруг Триполи за два года до начала разгромных событий в Ливии. Второй этап – начало 2012 до 2013 г., в Катаре все более определенно складывается образ если еще не нормального, то во всяком случае нормализующегося государства, которое покончило с идеологией зеленой революции и обретает более реальные черты, связанные с оформлением государственности. Тем не менее, тесные связи между Катаром и переходными властями в Ливии не помешали ливийскому представителю в ООН Абдуррахману Шалгхаму подвергнуть резкой критике правительство Катара в начале ноября, обвинив его в попытке манипулировать делами в Ливии и в связи с этим сравнить ее власти с Муаммаром Каддафи, фактически обвинив Доху в высокомерии и эгоизме. Абдуррахман патетически заявлял, обращаясь к мировой общественности, о намерении Ливии самой решать свою судьбу. Оказывается, что партнеры Ливии вовсе не нейтральные. И Ливия хочет, чтобы ни Катар, ни США не вмешивались в ее внутренние дела. Третий период, как кажется, наступает в марте 2014 г., когда Саудовская Аравия, ОАЭ и Бахрейн отозвали своих послов из Катара. Фокусом противоречий было, по мнению этих стран, нарушение Катаром ноябрьского соглашения 2013 г. о «невмешательстве» во внутренние дела других стран [3]. Одним из наиболее болезненных последствий этого оказались жесткие разногласия между Катаром и ОАЭ, что нанесло удар по общему для них проекту, который реализовывался в Ливии с 2008 г. First Gulf Bank. ОАЭ потребовали выхода Катара из этого проекта. Урегулировать кризис сторонам удалось лишь весной 2014 г.

Источники и литература

1. Исаев В.А., Филоник А.О. Катар: три столпа роста. М.: Институт востоковедения РАН, 2015.

2. ЕТН Zurich, center for security Studies http://www.css.ethz.ch/en/services.html?lang=en&id= 12603 5 (дата обращения 04.04.2016

3. Gulf News Government. March, 2014.

Секция IV

Метаморфозы войны и ее понимания (Новые концепции, способы, участники)

Обзор Военной доктрины и Стратегии национальной безопасности Украины

Миронов К.А.[87 - Миронов Кирилл Алексеевич – студент-политолог, IV курс, Московский государственный лингвистический университет.]

Аннотация: Данный доклад ставит своей целью проанализировать основные положения в главных документах, посвященных планированию национальной безопасности Украины – Стратегии национальной безопасности и Военной доктрины. Принятые после государственного переворота 2014 г., они стали юридической базой для смены оборонной политики страны. Теперь главной угрозой для Украины считаются действия России. В тоже время, от стран Запада Украиной ожидается всевозможная помощь в проведении реформ сектора безопасности и в преодолении технической отсталости ВПК. Все это свидетельствует об изменении геополитического баланса Восточной Европы, что представляет собой серьезный вызов для России.

Ключевые слова: безопасность, доктрина, стратегия, Украина

Mironov К.А. The review on Ukrainian National security strategy and Military doctrine.

Abstract: This report focuses on the analysis of milestones in the National security strategy and the Military doctrine – two most important documents in Ukrainian defense planning. Both strategy and doctrine were implemented after coup d’etat in 2014 and became a judicial ground for changes in national defense policy. The actions of Russia are considered as the main threat to Ukrainian stability. Russia is groundlessly accused of waging information and trade wars, interference in internal affairs etc. At the same time Ukraine awaits support from Western countries in reforming its security sector and modernization of military-industrial complex. All of this marks East European geopolitical imbalance, which represents a significant challenge to the Russian federation.

Keywords: security, doctrine, strategy, Ukraine

Главные документы, посвященные планированию национальной безопасности Украины – Стратегия национальной безопасности и Военная доктрина. Внесение изменений в эти документы стало неизбежным после государственного переворота на Украине в 2014 г. Прозападная элита страны выполнила переориентацию внешней и оборонной политики, в которой России было отведено место самой серьезной угрозы. Среди причин смены курса следует выделить две главных: плата странам Запада, которые оказывают поддержку новым властям, а также выполнение требований националистов, которые стали ключевой силой, осуществившей государственный переворот. Поскольку события «Евромайдана» спровоцировали гражданскую войну на Украине, то немалая часть официальных украинских документов посвящена попыткам представить конфликты внутри страны в качестве отражения «российской агрессии».

В общих положениях Стратегии национальной безопасности даны достаточно эмоциональные оценки событиям 2014 г. и 2015 г. Например, президентство Виктора Януковича описано как коррумпированное и подверженное «влиянию извне», а действия России по освобождению Крыма названы «попыткой воспрепятствовать европейскому выбору народа Украины». Подобная риторика сохраняется на всем протяжении текста Стратегии.

В той части Стратегии, которая посвящена угрозам национальной безопасности Украины, Россия занимает почетное первое место, как по порядку, так и по объему параграфа [3]. Наша страна обвиняется в отправке регулярных войск и инструкторов на Украину, ведении информационной и торговой войн, атаках в киберпространстве и даже в том, что российские компании владеют большим количеством собственности на Украине. Очевидно, что большая часть этих обвинений надуманная. Главным инициатором торговой войны является сама Украина, которая создает новые таможенные препоны, закрывает воздушное пространство, и на территории которой происходят разгромы офисов российских компаний. То же самое касается информационной войны, в рамках которой Украина запретила на своей территории вещание большинству российских телевизионных каналов. Не менее любопытен тот факт, что единственным разрешенным российским каналом на Украине остался считающийся оппозиционным «Дождь». Все действия России, направленные на защиту своих интересов, носят подчеркнуто ответный характер. Также следует отметить, что несмотря на все попытки руководства Украины разорвать экономические связи между странами, Россия остается важнейшим торговым партнером Украины, помимо этого являясь незаменимым поставщиком энергоносителей для украинского населения и промышленности.

Также угрозами национальной безопасности Украины достаточно честно названы неустроенность украинской экономики, большое влияние олигархов, слабые государственные институты и низкая боеспособность армии.

На помощь в преодолении украинских проблем должно прийти НАТО. Данная организация упоминается в тексте Стратегии более 20 раз.

Реформы всего украинского сектора безопасности будут проводиться согласно западным стандартам. Также Украиной ожидается помощь в преодолении зависимости от российских комплектующих в военной технике. Помимо этого стратегией одобряется максимально полный объем разведывательными данными с западными спецслужбами.

Магистральными направлениями украинской политики в сфере безопасности являются восстановление территориальной целостности, а также процесс, аккуратно названный интеграцией в ЕС и НАТО. Термин «интеграция» вынуждено используется авторами, т. к. вступление в Евросоюз или Североатлантический альянс находится в максимально далекой перспективе. Например, председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер заявил, что вступление Украины в ЕС невозможно в ближайшие 20–25 лет [2]. Для присоединения к НАТО Украина должна выполнить т. н. «дорожную карту». Список требований, который представлен в ней, невыполним для украинского бюджета в ближайшие годы. Помимо этого, вероятность того, что в НАТО вступит страна, не контролирующая целиком свою территорию, очень мала. Хотя в Уставе организации нет прямого запрета на подобное действие, страны-члены НАТО, скорее всего, не одобрят его. Если самопровозглашенные республики на востоке Украины могут вернуться под контроль официального Киева в результате выполнения Минских соглашений, то казус Крымского полуострова не решаем в краткосрочной перспективе. Любопытно, что в первоначальном проекте Стратегии упоминалось большое количество стран, в том числе членов СНГ, с которыми официальный Киев планировал сотрудничать в сфере безопасности, однако в финальной редакции о взаимодействии их с Украиной ничего не сказано.

В мерах по обеспечению экономической безопасности, помимо общих фраз об улучшении делового климата, присутствует и пункт, посвященный организации процессов против России в международных судах.

В завершающих положениях Стратегии сказано, что ежегодно на цели, предписанные документом, будет расходоваться 5 % от ВВП.

Военная доктрина Украины является системой взглядов на причины возникновения, сущность и характер современных военных конфликтов, принципы и пути предотвращения их возникновения, подготовку государства к возможному военному конфликту, а также на применение военной силы для защиты государственного суверенитета, территориальной целостности, других жизненно важных национальных интересов [1].

Разумеется, данный документ также претерпел серьезные изменения. По большому счету, он теперь посвящен одному военному конфликту – конфликту с Россией. Наша страна постоянно упоминается на протяжении всего текста. Согласно положениям Доктрины, Россия является военным противником Украины. Основными вызовами украинской безопасности считаются возможности нашей страны вмешиваться во внутренние дела Украины. Главные угрозы также носят российскую природу. Это и «аннексия» Крыма, и «милитаризация отдельных районов Донбасса».

В Доктрине рассматривается ряд сценариев, по которым может быть осуществлена «российская агрессия». В их числе присутствует полномасштабное вторжение, блокада морских портов и нарушение коммуникаций, инспирация вооруженных конфликтов внутри Украины с целью сецессии отдельных регионов страны.

Помимо этого, в некоторых перечисленных в Доктрине тенденциях в среде безопасности угадываются те действия, в которых наша страна обвиняется украинским руководством. Это и «усиление внутренней нестабильности в соседних государствах, вызванной вмешательством со стороны других государств», и «интенсивная модернизация вооруженных сил соседними государствами, активизация разработок вооружения и военной техники нового поколения с принципиально новыми возможностями огневого поражения и управления», и «усиление милитаризации в регионе вокруг Украины, увеличение иностранного военного присутствия на территориях соседних государств».

Авторы Доктрины видят пути выхода из конфликта в повышении обороноспособности Украины, проведении реформ по лекалам НАТО, изменении структуры сектора безопасности. В частности, Доктриной предполагается создание специального Ситуационного центра для координации всех силовых структур. Также в документе перечислены такие меры развития сектора безопасности, как борьба с коррупцией, развитие экономического потенциала.

Подводя итоги, можно утверждать, что такие документы, как Стратегия национальной безопасности Украины и Военная доктрина Украины являются программными для планирования оборонной политики страны. То, что примерно половину их текстов занимают обвинения в адрес России, является еще одним свидетельством изменения геополитического баланса в Восточной Европе, где Украина теперь играет роль враждебного России государства. Следует констатировать, что страны Запада одержали победу в борьбе за контроль над большей частью украинской территории, после чего был запущен процесс милитаризации страны. Все это не может не вызывать опасений и должно стать побудительным мотивом для элиты и экспертного сообщества нашей страны, которые должны искать выход из сложившейся ситуации.

Источники и литература

1. Военная доктрина Украины (29.06.2016 http://www.milpol.ru/data/2016/01 /voendokukr2015.pdf [Электронный ресурс]);

2. Юнкер: Украина не станет членом ЕС и НАТО в ближайшие 20–25 лет

[Электронный ресурс] URL: http://ria.ni/world/20160303/1383976476.html (дата обращения (29.06.2016).

3. Стратегш нацюнальнсн безпеки Укра'ши [Электронный ресурс] URL: http://zakon3.rada.gov.ua/laws/show/287/2015?test=4/UMfPEGznhhHAj.Zi XvJiqCHI4FEs80msh8Ie6 (дата обращения (29.06.2016).

Концепция справедливой войны в контексте формирования национальной этики ведения военных действий

Шашкин П.А.[88 - Шашкин Павел Александрович – кандидат философских наук, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, доцент Института права и национальной безопасности, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, старший научный сотрудник Центра политологических исследований, г. Москва.]

Тезисы доклада

Аннотация: Автор дает свое видение идейно-политического обоснования справедливости войны в эпоху гибридных и ассиметричных войн. Рассматриваются проблемы этики ведения войны в контексте традиционной культуры сакральности войны. Дается обоснование необходимости формирования национальной этики ведения наступательной войны, опираясь на различие понятий превентивных и упреждающих войн.

Ключевые слова: Гибридная война, священная война, военное право, войны смыслов, этика войны

Shashkin Р.А. Conception of the just war in context of the formation of national ethic of leading of war actions.

Abstract: The author gives the vision of the ideological and political justification of justice of the war in the era of hybrid and asymmetrical wars. The problems of ethics of a war in the context of the traditional culture of the sacredness of the war. The substantiation of the necessity of forming a national ethics of an offensive war, based on the difference between the concepts of preventive and pre-emptive wars.

Keywords: The hybrid warfare, a holy war, martial law, meanings warfare, war ethics

Идейно-теоретическое обоснование насилия и его крайней формы – войны имеет солидную философско-политическую базу. Тем не менее, особую остроту приобретает этот вопрос в наше время. Не в последнюю очередь это связано с тем, что существенный сегмент противоборства смещается в сферу идейно-политического воевания – войн смыслов, направленных на подавление воли противника к сопротивлению. Войны так называемого четвертого поколения – асимметричные и гибридные, войны «всех против всех», в условиях утраты монополии на насилие со стороны государственных институтов и все возрастающей мощи негосударственных и смешанных (государственно-частных) военизированных систем, потребуют и нового прочтения понятий справедливости и сакральности войны, разработки новой национальной этики ведения войны.

Этика войны всегда играла принципиальную роль в противоборстве, определяя моральную устойчивость сторон конфликта, их способность не только материально, но и психологически подавлять волю противника. В гибридной войне и войне смыслов верное обоснование насилия становится стратегически важным аспектом, от которого прямо зависит исход противоборства. В современных типах войн, содержащих существенный информационно-психологический сегмент, субъекты (государственные и негосударственные) руководствуются нередко диаметрально противоположными идеологиями оправдания силового воздействия, от которых в решительной степени зависит исход противостояния. Как справедливо утверждает М. ван Кревельд: «Война – это, прежде всего, вопрос моральной стойкости».

В связи с этим возникают очевидные вопросы: насколько декларируемое мировым сообществом отрицание войны как безусловного зла и одновременно провоцирование и ведение военных действий, как привило, безо всякого объявления войны, либо прямо в нарушение международно-правовых норм, сказывается на этике войны? Насколько можно говорить о моральной стойкости воюющей стороны в ситуации, когда сама война, независимо от того справедлива она или нет, теоретически осуждается национальным правительством и международными институтами как антигуманный и вынужденный акт, за исключением собственно права на самооборону, когда факт открытой силовой агрессии становится очевидным и, как правило, завершающим этапом в войне?