Обнинск. Это моя земля

А невестка и впрямь с норовом оказалась. Себя в обиду не давала, не огрызалась, но делала все не так, как хотелось свекрови.

Привез муж Настеньку из глухой тайги в Калужскую губернию. Большое село. Народу много. Детей в каждой избе хватает. Огороды у всех немаленькие. С утра до вечера на них пропадает вся семья – то прополка, то жуков убрать надо. Мужики сено косят, рыбу ловят. В каждом дворе свое хозяйство – живность разная. Вот и в семье мужа чего только нет: три коровы, две козы, лошадь, кур и уток хватает. А свекор еще и пчел в ближайшем лесу держит. Там его вотчина. С утра до вечера пропадает на пасеке.

Насте все это интересно. Она в тайге больше заготовкой шкур занималась, охотилась, травы да коренья разные собирала, вместе с матушкой и снадобья варила. Где в тайге лекаря найти? Самим надо знать и уметь, как рану подлечить, какой лист приложить, какую ягоду съесть можно и не отравиться. А здесь пришлось новую науку постигать – за огородом ухаживать да за живностью.

Через год Настасья сына родила. Как радовался Василий! Жену обнимал, миловал и целовал. Сыночка назвали Алешей – Алексей Васильевич. Хороший рос мальчонка – крепкий, смышленый, любознательный. Но пришла беда – отворяй ворота. Где-то Василий простудился. Поначалу кашлять стал – так, легонечко. А потом все больше и дольше. Одышка появилась, слабость. Уговаривала его Настенька к ее родителям поехать – там травы известные, настои, снадобья матушка сделает. Вылечит зятя. Но родители Василия ни в какую – нет, и все. Пущай дома лежит. И попа в дом потихоньку ото всех приглашали, и к местной знахарке возили – ничего не помогло. В начале осени Василий помер. Как Настенька за ним убивалась… И вот тогда она себе слово дала – заберет сына и к своим родителям вернется! Негоже ей, нелюбимой и не обласканной свекром и свекровью, у них в прислуге оставаться.

Решила – да беда одна не ходит. Мор в деревне пошел. Один за одним стали от какой-то болезни помирать коровы, козы, лошади, а за ними и птица домашняя. Одним огородом сыт не будешь. И Настасья, никому не говоря, в один из дней просто исчезла из хаты. Родители мужа проснулись поутру от того, что Алешенька сидит на кроватке и плачет навзрыд. А мамки-то нет. Где сноха?

Осерчала свекровь. Криком кричит, ругается. День нет, два, неделю… Все село судачит, что сноха Полунинская сбежала да сына бросила.

А через две недели Настенька объявилась. Как раз первый снежок выпал. Вышла свекровь поутру во двор – глядь, кто-то по огороду идет и что-то за собой тащит. Видно, что-то тяжелое. Пригляделась – ба! да это ж невестка пропавшая! Еле идет, но поклажу тянет. Бросилась свекровь в избу, мужа подняла да бегом к Насте. А та увидела их, остановилась и так медленно стала заваливаться вбок – выбилась из сил. А сзади, на импровизированных санях – и зайцы, и утки, и даже кабанчик небольшой, подстреленные. А сверху шкурки выделанные лежат горкой.

Подхватили Настасью, принесли в дом. А она машет – туда, в лес, на пасеку идите. Там еще разная живность подстреленная лежит. Надо забрать, а то волки за ней по следу шли, сожрут все.

Отдохнувшая, бодрая, Настя рассказала, что ушла на охоту. Да, не предупредила, сына оставила на родителей. Но по-другому нельзя было, они бы ее не пустили.

Всю осень и зиму Настя ходила на охоту, снабжала семью мясом и шкурками, которые очень хорошо продавались на ярмарках. И семья благодаря этому выжила. Зауважали после этого родители мужа Настеньку. А по весне Настасья вместе с двухлетним сыном отправилась обратно на родину. Неуютно ей было в чужой стороне без мужа любимого.

Родители-то как рады были, что дочка вернулась! Да не одна, а с внучком. Бабушка занялась воспитанием внука, а дочь с отцом продолжили заниматься охотой. Все бы хорошо, да здоровье отца пошатнулось. Годы брали свое. И тогда Настя приняла решение – брать с собой на охоту Алешеньку, постепенно учить выживать в тайге, быть терпеливым, собранным, внимательным. Он уже хорошо разбирался в марках охотничьих ружей, собирал-разбирал их с закрытыми глазами. И к своим семи годам даже неплохо научился стрелять из дедушкиного ружья. Огорчало только то, что в их артели не было школы. Настя сама не училась в школе, но грамоту знала да и считать умела. В охотничьем деле без этого никак. На ярмарке враз обдурят при продаже шкур.

По весне, когда охотничий сезон пошел на убыль, Настасья собралась в деревню, где была школа. Поговорила с ее директором насчет сына. Присмотрела домик в деревне для родителей, и в начале лета все семейство перебралось на новой место.

Поначалу тяжело привыкали Иван да Мария к новому месту. Все казалось чужим: и дом не тот, и соседи чудные, и порядки в деревне отличные от артельских. Но потихоньку жизнь налаживалась. Алеша пошел в школу. А Настенька стала жить на два дома: артель охотничью не бросила и к родителям часто приезжала. На школьных каникулах забирала сына в тайгу, учила разным премудростям: как выслеживать добычу, терпеливо сидя в засаде; как выжить на охотничьей заимке в лютую зиму; как правильно самому разделать добычу, засолить и спрятать мясо так, чтобы волки, лисы да медведи не нашли; как ловить, солить, коптить и сушить рыбу в тайге; как выделывать и где хранить шкурки с ценным мехом… Да всего и не перечислишь.

Время летит быстро…

Июнь 1941 года. В доме Ивана суматоха. Внук Алешенька заканчивает школу. Сегодня, 21 июня, выпускной бал. Сначала директор выступит с напутственным словом, вручение аттестатов (у внука золотая медаль, школу окончил с отличием), потом накроют столы в спортзале, а дальше – танцы…

По такому случаю Настя с сыном съездила в город – купили Алеше его первый костюм, белую рубашку с галстуком.

– Ма-ам… Ну что это такое… – Алексей смотрит на себя в зеркало и не узнает. Симпатичный высокий молодой человек отражается в глубине зеркала.

– Что не так, родной? Себя испугался?

Настасья смеется в голос, поправляет сыну галстук, рукой приглаживает непослушные вихры волос.

– Айда в парикмахерскую. Человека из тебя будем делать!

Домой мать и сын приезжают довольные покупками. И бабушке с дедушкой гостинцев привезли: тонкую шерстяную шаль с кистями маме и светло-голубую рубашку с брюками отцу. Все примеряют обновки, радуются. А Настеньке взгрустнулось. Вот бы Василий сейчас порадовался, глядя на сына. Эвон какой статный да ладный вырос парнишка. Скромный, целеустремленный, начитанный. А охотник какой славный! Белке в глаз попадает в полете с первого выстрела! Сын хочет уехать из деревни поступать в институт, в саму Москву нацелился – на ветеринара учиться. Как жизнь-то распорядилась, глядь…

Вот и отгуляли выпускной… Под утро молодежь под гармошку разошлась по домам.

И тут как гром средь ясного неба. Из репродуктора, что висит на столбе в центре деревни, вместо веселых воскресных песен раздалось:

– От Советского информбюро! Сегодня, 22 июня 1941 года, немецкие войска нарушили границу Советского Союза и напали на города Брест…

Толпа бежала к репродуктору, а в воздухе уже витало – война! Люди сначала слушали молча, а потом все разом загомонили, закричали, женщины заплакали… Мужчины молча крутили цигарки и почему-то шепотом говорили: «Вот едрить твою в корень! Немчура поганая. Все-таки война!» Диктор все говорил и говорил, повторяя информацию. А народ метался, не зная, что делать.

– Сынок! Вставай! Война!!! Слышишь меня?

– А? Что?

– Война, говорю… Горе-то какое…

Настя робко присела на край табурета, вытирая уголком платка катившиеся слезы.

Алешка подскочил с печи. Дед с бабкой еще не пришли с улицы, они с соседями обсуждали услышанную новость.

Объявили всеобщую мобилизацию. В каждой семье, где имелись мужчины призывного возраста, переполох. Еще никто не понимал, какая она будет, эта война. Далеко ли враг вторгся на территорию нашей Родины? Скоро закончится или надо брать и теплые вещи?

– Мама, деда! – закричал Алеша, вбегая в избу, – я записался добровольцем! Завтра всех отправляют в райцентр, а оттуда поездом – на фронт!

Бабушка громко охнула и стала медленно сползать по стенке.

– Как же так, сынок? Ты ж у нас один?

– Ба, не волнуйся! У нас все мальчишки класса записались на фронт!

– Да тебе ж только 17!

– Это ерунда! Главное – взяли! Я еду!

Довольный внук не понимал, почему в доме вдруг стало так тихо…

– Ек-макарек! – дед громко, со всего размаху стукнул по столу, – а ну, бабы, быстро все на стол! Внука будем провожать! Он у нас герой! Не стал прятаться за мамкину юбку – мол, мал еще!

Женщины засуетились, забегали.

Утром пятнадцать подвод с новобранцами и провожающими отбыли в райцентр. На перроне суматоха. Не поймешь – кого провожают, кто провожающий. Там навзрыд рыдают, рядом стоят нервно курят самосад и молча обнимают новобранцев, в углу несмело тренькает гармонь и чей-то тоненький голосок пытается завести грустную песню. Алексею в сотый раз повторяют, что положили ему с собой в вещмешок, что надо съесть в первую очередь, какие теплые вещи, чтобы не потерял, обязательно прислал адрес, куда писать письма… Алешка слушает вполуха. Ему интересно, что и как происходит на перроне. Он усиленно машет головой в разные стороны. И тут вдруг мама: «Сынок! Лешенька! Положи в нагрудный карман. Это крестик твой нательный деревянный да кусочек шкурки медвежьей – оберег. На нем наши знаки родовые. Ты смотри, никому не показывай. Носи с собой везде, слышишь меня?»

Алексей вдруг увидел мамин встревоженный взгляд, бабушкины дрожащие руки, обнимающие его, деда влажные от набегающих слез глаза…

– Мама, я вернусь! Слышишь? Я обязательно вернусь!

И тут протяжный крик:

– По ва-го-нам!!!

Пару секунд тишина и …еще громче запричитали бабы. Уже не стесняясь ревут в голос. А новобранцы отмахиваются от последних объятий, поцелуев и рвутся к вагонам. Состав начинает движение… И вот уже женщины, бабушки, дедушки, ребятня бегут вдоль поезда, все кричат, машут руками, платками. А новобранцы вытягивают шеи и пытаются запомнить такие любимые лица родных…

Начались тяжелые военные будни. Женщины заменили мужчин – сели на трактора, научились пахать землю, сеять, растить, собирать, молотить зерно. Вспомнили, как прясть пряжу, ткать полотно, шить белье для фронта. Валяли валенки, вязали и шили из кожи теплые варежки, шапки, шарфы. А еще старались заготовить как можно больше пушнины. Шкурки ценились очень высоко.

Настя буквально жила в тайге. Появлялась домой, чтобы помыться да поспать несколько часов. Она занималась заготовкой пушнины, мяса диких кабанов, оленей. Глаза от недосыпа ввалились, кожа огрубела от постоянного нахождения на воздухе в любую погоду, одежда на женщине болталась, как белье на вешалке. Но Настя трудилась как одержимая.

Наступил 1943 год. Зима выдалась свирепой, даже лютой. Таких промозглых ветродуев не помнили даже старожилы. Снежная крупа буквально валила с ног. Зверье попряталось в норки, дупла деревьев, закопалось в снег, пережидая непогоду. Настасья дома с родителями пряла пряжу. Ждала, когда же утихнет свистящий, пронизывающий ветер, чтобы выйти на свою основную работу.

В окошко сильно постучали. Один раз, второй. Сердце женщины гулко забилось в предчувствии беды. Так мог стучаться только один человек – почтальон.