Обнинск. Это моя земля

Поисковый отряд Обнинска собирал военные трофеи, личные вещи солдат, предметы быта тех, кто героически сражался за освобождение города. А останки найденных воинов были перенесены и захоронены в городе, в братской могиле. На месте захоронения был установлен памятник – большой камень, на котором было выгравировано: «Спите спокойно. Ваш подвиг не забыт». Именно на этом месте в 2020 году будет установлена инсталляция «Журавли». В память о мужестве всех безымянных солдат, погибших на той далекой войне. Ведь именно журавли спасают души солдат, унося их ввысь, где нет боли и горечи, страданий и мучений…

Именно сюда, к этому памятнику, ежегодно станет приезжать Анастасия Ивановна с детьми. А когда наступит срок уйти вместе с журавлями в небо и Настеньке, то Тимофей, Мирон и Татьяна продолжат семейную традицию.

Теперь уже они со своими семьями, детьми, внуками чтят память тех, кто не вернулся с той, такой далекой и близкой, войны. Память народную нельзя истребить. Нельзя забыть тех, кто отдал свою жизнь во имя нашего мирного неба.

Справка об объекте

Инсталляция «Летят журавли»,

Россия, г. Обнинск,

между домами №12 и 14 по проспекту Ленина

В наукограде, между домами №12 и 14 по проспекту Ленина, открыли инсталляцию «Журавли», подаренную городу ГК «Росатом». Памятник представляет собой сделанные из композитов пятиконечные звезды, которые постепенно превращаются в силуэты летящих журавлей. Как сообщает пресс-служба администрации Обнинска, композицию установили на месте бывшего захоронения солдат времен Великой Отечественной войны.

Этот мемориал был открыт в 2020 году и приурочен к 75-й годовщине Великой Победы.

Это звезды героев, поднимающиеся в небо и постепенно превращающиеся в клин улетающих в небо птиц. Памятник безымянным защитникам нашей Родины. Красные воинские звезды, символизирующие души павших воинов…

Никто не забыт. Ничто не забыто.

Здесь были захоронены останки 21 воина. На сегодняшний день они перенесены на территорию мемориального комплекса «Вечный огонь».

Источник: http://www.admobninsk.ru/news/2020/10/30/news_20108.html

Исповедь врача

Андрей Туркин

Поздний вечер опустился на Обнинск мягкой дымкой, подсвеченной россыпью городских огней. В березовой роще, что раскинулась на территории Медицинского радиологического центра, царил полумрак, лишь изредка прорезаемый светом фар проезжающих мимо машин. Но деревянные стены церкви святителя Луки будто отталкивали от себя сумрак, излучая теплое янтарное сияние. Оно лилось из окон с резными ставнями, отбрасывало на свежевыпавший снег причудливые тени тонких ветвей берез.

Внутри храма, под сводами, пахнущими деревом и ладаном, горели свечи, отбрасывая дрожащие блики на иконы в потемневших от времени окладах. Тихий шепот молитвы, почти не различимый в полутьме, словно растворялся в воздухе, пропитанном покоем и умиротворением.

В маленькой молельной комнате, примыкающей к храму, за столом, покрытым вышитой скатертью, сидели двое. Молодой врач Андрей, только закончивший смену в отделении радиологии, и отец Михаил – пожилой священник с пронзительным взглядом карих глаз, обрамленных сетью морщинок. Андрей, потирая уставшие глаза, рассеянно смотрел в окно, на здание МРЦ, которое даже в поздний час сияло огнями. Отец Михаил, отхлебнув горячего чая из кружки с изображением Троице-Сергиевой лавры, с тихой улыбкой наблюдал за ним.

– Задумался, Андрей? – голос священника прозвучал мягко, разбивая тишину, царившую в комнате. – Тяжело сегодня было?

– Да как сказать, отче… – Андрей вздохнул, проведя рукой по коротко стриженным волосам. – И тяжело, и… даже не знаю, как объяснить. Вот смотришь на все это и думаешь: ну неужели зря все это? Вся эта борьба, вся эта боль…

Он махнул рукой в сторону окна, за которым в темнеющем небе чернел силуэт Медицинского центра. Продолжение фразы повисло в воздухе, и Андрей, заметив вопросительный взгляд священника, поспешил объясниться.

– Я про работу, конечно. Сегодня вот парня одного привезли, совсем молодой еще. Онкология… Поздно обратились, шансов почти нет. И вот смотришь на него, слушаешь, как мать его рыдает, и думаешь: а ради чего все это? Ну вылечим мы его – а дальше что? Жизнь-то она ведь не только из больниц состоит. Она вон там, – Андрей кивнул в сторону окна, за которым вдалеке, размытые дождем, мерцали огни вечернего города.

Отец Михаил молчал, внимательно слушая молодого врача, и только пальцы его бесшумно перебирали четки с маленькими деревянными бусинами.

– Так вот ты про что, Андрей, – медленно проговорил отец Михаил, отставляя в сторону пустую кружку. – Про смысл, значит, спрашиваешь? А где ж его искать, этот самый смысл? В больничных стенах?

Священник поднялся из-за стола и подошел к окну, заложив руки за спину. Андрей молча наблюдал за ним. Отец Михаил часто так делал – начинал свою «проповедь», как шутя называл их Андрей, с какого-нибудь обыденного действия.

– Вот смотри, – отец Михаил показал в сторону окна, за которым в сумраке еле угадывались силуэты деревьев. – Березы видишь? Сколько лет они здесь растут, знаешь?

– С самого основания центра, наверное. Лет пятьдесят, не меньше, – пожал плечами Андрей.

– Вот именно. А подумать только, сколько всего они на своем веку повидали. И радость, и горе, и боль, и надежду. Сколько людей прошло мимо них, сколько слез пролито под их кронами. А они все стоят, молчат. Только листьями шелестят на ветру да ветви склоняют.

Отец Михаил повернулся к Андрею, и в глазах его блеснули хитрые искорки.

– Знаешь, Андрей, мне кажется, что деревья, они вообще многое знают. Только молчат вот так, ничего не говорят. А ты попробуй их послушать. Может, и поймешь тогда, где этот самый смысл искать. В жизни, в вере, в помощи ближнему…

Он замолчал, снова повернувшись к окну, а Андрей задумался. Слова священника, казалось, намекали на что-то важное, но что именно он имел в виду, молодой врач пока не понимал.

– А помнишь ты Анатолия Ивановича Цыба? – неожиданно спросил отец Михаил, прерывая молчание.

– Академика Цыба? Конечно, помню. Это же благодаря ему у нас эта церковь появилась. Говорят, он сам идею ее строительства пробил, – Андрей кивнул в сторону храма. – Непросто ему это далось, наверное. В те времена не все понимали, зачем в больнице церковь.

– Непросто, – согласился отец Михаил. – Но он верил, что это нужно. Верил, что вера может помочь даже тогда, когда медицина уже бессильна. И ты знаешь, Андрей, я тебе скажу, он был прав.

Отец Михаил вздохнул, снова перебирая четки в руках, и Андрей почувствовал, что сейчас священник расскажет ему что-то очень важное. Что-то, что поможет ему найти ответы на мучившие его вопросы.

– Я ведь, знаешь ли, Андрей, не всегда священником был, – отец Михаил присел обратно к столу, бережно поставив чашку на кружевную салфетку. – Всю жизнь в медицине проработал, здесь же, в МРЦ. Хирургом был, представляешь?

Андрей удивленно посмотрел на священника. Он, конечно, знал, что отец Михаил не с юности в рясе ходит, но как-то не задумывался о его прошлом. Старый священник, с его тихим голосом и размеренными движениями, казался ему неотделимым от церковных стен, от запаха ладана и воска.

– Неужели? – только и смог выдавить из себя Андрей.

Отец Михаил усмехнулся, словно прочитав его мысли.

– Да-да, хирургом. И хорошим был хирургом, если хочешь знать. Руки у меня, знаешь ли, всегда были – что надо. Золотые руки, говорили. Сколько жизней спас, не сосчитать.

Он замолчал, взгляд его, словно сквозь стену, был устремлен куда-то вдаль. Андрей не решался нарушать молчание, чувствуя, что отец Михаил вот-вот скажет что-то важное.

– А потом… – священник резко выпрямился, снова встретившись взглядом с Андреем. – Потом пришло оно. Сомнение. Нет, не думай, я не о вере говорю. С верой у меня все в порядке было. Я о другом. О том, что мы, врачи, хоть и боремся за каждую жизнь, но победить судьбу не в силах. И вот смотришь ты на человека, который еще вчера смеялся, жил полной жизнью, а сегодня… Сегодня он уже понимает, что этот бой он проиграл. И что ты ему скажешь? Как успокоишь?

– Но ведь вы же помогали людям, отец Михаил! – воскликнул Андрей, не в силах сдержать эмоций. – Вы же делали все что могли!

– Делал, – тихо согласился священник. – Всегда делал. Но иногда этого мало, понимаешь? Иногда нужно что-то еще. Что-то, что поможет человеку не сломаться, не потерять себя перед лицом смерти. И я понял, что одной медициной тут не обойтись. Нужна вера. Надежда. Любовь.

Отец Михаил встал и медленно прошелся по комнате, остановился у икон, висевших в красном углу. Андрей молча наблюдал за ним, чувствуя, как в душе его что-то меняется. Словно он начинает видеть то, что раньше было скрыто от его глаз.

– Я долго искал себя, Андрей, – продолжил отец Михаил, снова садясь напротив молодого врача. – Искал тот путь, на котором мог бы приносить людям настоящую пользу. И нашел. Здесь, в этой церкви. Здесь я могу дать людям то, чего не мог дать в операционной. Надежду. Веру. Утешение.

– Но ведь вера – это так… эфемерно, – пробормотал Андрей, неожиданно для себя ощутив желание спорить. – Как она может помочь там, где бессильна медицина?

Отец Михаил улыбнулся, и Андрей впервые заметил, как много тепла и доброты в этой улыбке.

– А ты не верь на слово, Андрей, – сказал он, глядя молодому врачу прямо в глаза. – Ты просто посмотри вокруг. Посмотри на людей, которые приходят сюда. Послушай их истории. И тогда, может быть, ты поймешь, что вера – это не эфемерность, а реальная сила. Сила, которая способна творить настоящие чудеса.

Отец Михаил замолчал, задумавшись о чем-то своем, и Андрей невольно отвел взгляд, начав рассматривать узоры на скатерти. Слова священника отозвались в нем непривычным теплом, но в то же время вызвали какую-то смуту, разбудили рой вопросов, на которые он не находил ответов. Неужели вера действительно способна на то, о чем говорил отец Михаил? Неужели она может быть помощницей в борьбе с болезнью, со смертью?