Журнал «Юность» №03/2022

На рукаве виднелся неотпоротый лейбл. Намного младше нее, мужчина вовсе не казался наглым или глупым. Он слегка смущенно вертел в руках авторучку, догадывался о ее положении. Она сидела по другую сторону массивного деревянного стола, на стуле. Полноватая женщина, золотые кольца на пухлых руках, покрасневшее лицо. Ситуация для нее унизительная. Мальчик чувствовал это, стоял рядом, настороженно смотрел на все вокруг, на незнакомого дядю, на свою непредсказуемую и нервную маму.

– Нет.

– А почему решили устроиться?

– Такие личные обстоятельства. Нужно подработать.

Родители мальчика снова поссорились неделю назад. То ли папа ушел из дома, то ли это мама показала ему на дверь. И ей теперь нужно было где-то брать деньги. Она решила устроиться на работу уборщицей; просто увидела объявление в бесплатной газете, какие раздавали у метро. Для нее это отчасти был жест самоутверждения, отчасти она совершенно не знала, что ей дальше делать и что будет. В студенческие годы она стала встречаться с мужчиной намного старше себя. Незаконченное высшее образование; потом, после тридцати, дети; много лет она работала только дома. Они были очень счастливы, а потом все пошло под откос. Разбираться, когда и почему это произошло, у нее уже не было сил и времени. Теперь самое ужасное было то, что у нее почти отсутствовал трудовой стаж. Даже свою трудовую книжку она с трудом нашла на антресоли.

– Ты Белый дом разглядываешь, да? – спросил вдруг у мальчика мужчина. Решил снять неловкость с ситуации.

Мальчик посмотрел на него и кивнул.

Мужчина встал, подошел к окну, потянул за шнурок – вертикальные жалюзи разъехались в стороны. Обнажилось огромное, во всю стену стекло и за ним – неподвижная, ожидающая зиму Москва, обгоревший Дом советов, возвышающийся над кварталами и набережной. Верхние этажи пострадали больше всего. Неподалеку стояли несколько оставшихся секций милицейского заграждения и одинокий зеленый бронетранспортер.

Мальчик замер, не мог оторваться от зрелища. Он догадывался, что вокруг этого дома недавно произошло что-то очень важное для взрослых, что могли, судя по следам взрывов, погибнуть люди. Но он сразу оценил это как что-то скучное – как и разговор мамы с мужчиной. Его захватила красота дома – высокого, каменного, белоснежного, обгоревшего замка. Он вспоминал это зрелище и много лет спустя.

– Был Белый дом, а стал Черный, – вдруг громко пошутил мужчина, чтобы прервать паузу. – Дяди постреляли в него из пушек. Ну, потом его подчистили немного. Теперь это, наверное, Серый дом. Можно так сказать. – Мужчина почувствовал, что шутка не удалась.

Женщина натянуто улыбнулась, отвела глаза, положила ногу на ногу.

– Ну, а к поздним сменам вы готовы? – Мужчина вернулся к собеседованию. – Уверены, что сможете выходить на работу с ребенком?

Игорь Малышев

* * *

Полевая дорога. Жара.
Он проснулся, когда ЗИЛ перевернулся уже раза два.
Его било о кабину,
Как не бил в армии ни один дед.
Он пришел в себя больше похожим на винегрет.

На осколке стекла у его лица
Сидела девочка ростом чуть более комара.
Он посмотрел на нее,
Она прыснула в ладошки и сказала «кра!».

Она качала ножкой,
Солнце играло на крыльях, как ветер с фатой.
Кровь заливала глаза,
Он моргал, чтобы видеть ее.

Она напевала,
Осколок блестел, свет плавал.
Он понял, что всегда хотел
Увидеть мир как он есть, без оправы.
Пахло жарой, зверобоем.
Колеса крутились вверху, вхолостую, с воем.
Брюхом к солнцу умирал ЗИЛ.
Водитель смотрел на девочку и понял, что даже не жил.

* * *

Астронавты приземляются на неизвестной планете.
А там на лугах смеются и бегают дети.
У астронавтов предательская мысль в голове:
Что, если есть рай? Что, если рай здесь?

А дети лижут пыльцу вместо пчел и бабочек.
И бегают босиком, без носков и тапочек.
Напившись нектара, засыпают промежду трав.
Кудлаты их головы, ровен и мягок нрав.

Астронавты глядят, только лишь наблюдают.
Разводят руками и ничегошеньки не понимают.
Ничего не говоря, идут проплакаться в туалет.
Выходят с лицами камня и говорят: «Нет!»

Каждый смотрит на себя и свое прошлое.
Никто не ждет от себя ничего хорошего.
Взлетают. И пока не вышла на связь Земля,
Стирают координаты планеты из памяти корабля.
ГЕРДА
Герда переступает через порог дворца.
Она больше не та пташка, что боится куста.
В день ей достаточно в пищу сухого листа.
Три года в плену у пиратов, в день их бывало до ста.

Босыми ступает ногами на голый лед.
Кто б ни сказал ей слово, она знает – врет.
Чувствует холод в груди и в ногах колотье.
Кожа ее – камень, лицо – отек.
Кай капризничает над колотым льдом.
«Вставай, – говорит Герда. – Вставай, пойдем».
«Уходим», – говорит она голосом львицы.
Мальчик растерян и не может не подчиниться.

Взгляд Герды падает на осколки льда.
Руки ее черны, под ногтями можно сажать сад.
Герда опускается на колени и начинает игру со льдом.
«У входа оленья упряжка, – говорит она Каю. – Езжай домой».

Кай удаляется. «Вечность» складывает слово Герда.
Поток холода. Входит Снежная Королева.
Герда поднимает на нее пустые глаза.
Королева вздрагивает и подается назад.

* * *