Постклассическая онтология права

О различиях классической и неклассической онтологии. Онтология (в переводе с греч. «онто, онтос» – сущее) занимается всеобъемлющими вопросами – «что» и «как» существует в реальности[320 - Начиная с XVII века термин «онтология» стал использоваться для обозначения учения о бытии и сущем, определяя через понятия формальные и материальные принципы реальности. В античности, онтология не выделялась в качестве обособленного учения, а являлась основной частью Общей метафизики. Она занималась высшими принципами и законами бытия: они должны были быть непротиворечивы, за это отвечал формально-логический аппарат, который использовался для установления истины в высказываниях о бытии. Так «предмет» (или конкретный объект) признавался реальным, а высказывание о нем истинным, если все утверждения о нем соответствовали Закону достаточного основания. Анализом содержания разных предметов занималась «материальная» онтология, которая структурировала и упорядочивала элементы конкретного бытия по группам, видам и родам, отличая тем самым одно явление от другого. Таким образом, классификация бытия, где систематизировались и упорядочивались Часть и Целое, с помощью которых, явления реального мира находили свое место, выступала задачей материальной онтологии./ «Ontologie». In: Der Brockhaus Philosophie. Idee, Denker und Begriffe. 2004. S. 242–243.]. Начиная с античности, онтология рассматривалась в качестве теоретической науки о сущем. Для Аристотеля сущее есть все, что существует в соответствии с определенными принципами и причинами[321 - Такой подход был обозначен Аристотелем в качестве первой философии обоснования бытия вещей, которые в свою очередь предпосылались затем другим наукам. Вопрос о причинах и принципах сущего (субстанции – от греч. «Usiа») соотносится мыслителем с основой бытия вещи. Для Аристотеля – это форма сущего (от греч. «Eidos»), которая обозначается им как первая субстанция. В дальнейшем Аристотель ввел другие базовые понятия онтологии, и к понятиям «форма» и «материя», добавились «акт» и «потенция», «истина» и ряд других, которые составляют словарь Общей метафизики./ «Ontologie». /«Metaphysics». The Cambridge Dictionary of Philosophy. Third edition 2015. P. 661–662.]. Начиная с Канта, вопрос о сущем был радикально переформулирован – об условиях познания бытия. С этого момента, онтология была вытеснена эпистемологией. Классическая теория познания представляет собой дескриптивный дискурс, т. е. описание мира, которое рассматривается как сам мир[322 - Sch?delbach H. Erkenntnistheorie zur Einf?hrung. Junius Verlag, 2002. S. 7ff.]. Такой «эпистемолого-дескриптивный» подход часто называют репрезентацией (или «дублированным» представлением) реальности. Метод такого представления выступает, как замечал Э.Гуссерль, «олицетворением мечты Лейбница о системном единстве априорных наук, порождая особую форму догматизма, преодолевающего необходимость своего обоснования»[323 - Husserl. Encyclopaedia Britannica. S. 218.]. Поэтому призыв феноменологии «К самим вещам!» означает отказ от репрезентативного представления мира и удвоения его структур с помощью понятий и категорий.

Начиная с феноменологии, мир становится не только объектом познания, но и понимания его законов и структур. Поскольку мир целиком познавать невозможно, феноменология пытается фундаментально изменить подход к пониманию бытия: мир больше не рассматривается как некое абстрактное единство, он рассматривается как анализ отношений составляющих его «частей»[324 - Анализ отношений Части и Целого может быть мереологическим (от греч. «меризм» – часть, доля) методом умозаключения и выявлять упорядоченность и определенность вещей, исходя из того как «целое» становится суммой «частей», и чем определяется их качественное состояние. Переход от части, к «целому», может осуществляется не только на основании абстрагирования, но и идеации. Специфика такого перехода состоит в том, что осуществляя перенос свойств и отдельных частей на «целое», происходит изменение сущности. Это отражает общие свойства множества сложных «явлений», надындивидуальность которых выражает свойства практически всех социальных объектов./ Словарь философских символов/под ред. В.Г.Кузнецова. – М.: Инфра – М., 2004. – С. 316.]. В феноменологической перспективе целостный «предмет» дифференцируется на неоднородные сегменты, которые характеризуются особенностями их организации, обусловленных спецификой их бытия[325 - См.: Ingarden R. der Streit um die Existenz der Welt. Bd. 2. Formalontologie. Teil 1. Form und Wesen; Teil 2. Welt und Bewu?tsein. T?bingen, 1965.]. Изучением такой дифференциации занимается стратифицированная онтология[326 - См. Васюков В. Л. Формальная феноменология. Мысль, 1999. С. 12–13.]. Идею дифференцированной онтологии предлагал еще Ф. Брентано, который выделил особенности материальной онтологии, называемой сегодня «реизмом» (от лат. «Res» – вещь). Отталкиваясь от этих положений, Э. Гуссерль выдвигает идею предметной «региональной онтологии».

Критикуя феноменологический взгляд на онтологию, Н.Гартман разрабатывает альтернативный вариант онтологии-диверсифицирует онтологию на отдельные «слои бытия» и показывает, что сущее разнообразно, хотя и познается с помощью категориальных форм. В отличие от Гартмана и Гуссерля, М.Хайдеггер полагал, что отдельные виды реальности нередуцируемы к понятиям и категориям. Таким видом реальности является прежде всего мир человека, представляемый онтологией дазайн (Dasein). «Быть-в-мире», по Хайдеггеру, означает изменять этот мир, т. е. структурировать с помощью своего действия. Такие изменения происходят через активность человека, разнообразие жизни и деятельности, которые выражаются не через категориальные, а экзистенциальные формы (экзистенциалы)[327 - Heidegger M. Sein und Zeit. Max Miemeyer, T?bingen, 1986. S. 298 f.]. Это дает толчок развития непредметной онтологии, которая получает развитие у многочисленных последователей философа[328 - М. Хайдеггер установил новое онтологическое основание для наук, поскольку сущее дазайна «самовыражается» с помощью, но не в предметных формах, а формах экзистенциальных/ «Metaphysics». The Cambridge Dictionary of Philosophy. Third edition 2015. P. 661–664.].

В современной философии, в частности, в работах известного философа У. Куайна, вид непредметной онтологии получает особое развитие в «онтологии языка». Мыслитель подчеркивает, что любое сущее может выражаться через различные языковые формы, с помощью которых мы говорим о нем[329 - Quine W. Wort und Gegenstand. Stuttgart. Reclam, 1980. Уже Аристотель обращал особое внимание на роль языка. Так он относил языковые выражения (категории высказывания), связывающие различные ссылки и отношения с первичным сущим (субстанцией – от греч. «Usiа») к средствам обоснования конкретной вещи. «Ontology». /«Metaphysics». The Cambridge Dictionary of Philosophy. Third edition 2015. P. 661–662.]. Именно с вербальной предикацией связаны наиболее перспективные идеи о природе «динамических сущностей», которые представляют собой особый «предмет» онтологии событий[330 - Васюков В.Л. Формальная феноменология. Мысль, 1999. С. 12–13.].

Преимущества дифференциации онтологии на отдельные «сегменты» заключаются в том, что различия в предметных априори позволяют допускать трансформацию соответствующих им конструкций и форм, которые относятся к разным видам реальности. Свидетельством многообразия существования предметов выступают разные способы их восприятия человека. С точки зрения феноменологии, между чувственным восприятием и интенциональным переживанием существуют коррелированная связь. Она характеризуются, прежде всего тем, что интенциональное переживание невозможно без восприятия, и наоборот. Представляется, что в свете этих идей классические подходы к правопониманию получают принципиально новый взгляд на природу бытия права.

В современном правоведении часто ставится вопрос о том, стоит ли противопоставлять классический и неклассический подходы. Так российский ученый-юрист Е.В. Тимошина пишет: «Фиксируя стилевые различия классического и постклассического правопонимания, важным представляется избежать концептуальной идеализации какого-либо из них, в связи с чем необходимо прояснить теоретико-методологическое значение данной типологии»[331 - Тимошина Е.В. Классическое и постклассическое правопонимание как стили мышления. /Коммуникативная теория права и современные проблемы юриспруденции. К 60-летию А.В. Полякова. Том 1. Алеф-Пресс. СПб, 2014. С. 80, 83.]. При этом автор ищет сходства и различия на гносеологическом и методологическом уровнях. Феноменология подчеркивает, что и метафизический, и позитивистский стиль мышления представляют собой «две разные культуры» понимания мира. Признавая заслуги обоих «культур понимания мира», Э. Гуссерль предлагает ставить вопрос не что такое «бытие» и не что такое «предмет», а что такое «бытие предмета». Таким образом, главным объектом критики становится даже не научно-ориентированный стиль мышления, а классический подход к онтологии.

Как известно, классический подход ориентирует процесс познания права на использование определенного метода. Правовое знание, добытое так, отграничивается не только от мнения и суждения, но и от всех случайностей и жизненных ситуаций с целью получения «объективной» картины правовой реальности. Такой подход закладывает противоречия между претензиями на объективность знаний о мире права и близостью к нему самому. Как показывает дифференцированная онтология, мир права, как и мир любого явления, никогда непознаваем целиком. Познаваемы лишь отдельные его «части» – грани, стороны или аспекты того, что принято рассматривать «целым»[332 - Наукой познания «целого» является традиционно философия. Начиная со времен Аристотеля, она опирается на идею о том, что любая неоформленная материя (субстанция) стремится к своей форме (бытию). Этот подход называют в современной философии «гилеморфизмом». Такой подход доминировал до феноменологии. В отличие от классической философии, феноменология считает, что мир и явления мира можно рассматривать в качестве «целого» лишь тогда, когда они не зависят ни от наших знаний, ни от суждений. Поскольку ни сам мир, ни явления мира, никогда не однообразны, а изменчивы и многолики, любое знание о них ограничено представленным «предметом».]. На это обращают внимание постклассические подходы к правопониманию. Так российский ученый А. В. Поляков пишет: «Можно привести пример с кубом. Одномерный взгляд на куб позволяет увидеть лишь одну его грань, но наличие этой грани очевиднее всего – она ближе к наблюдателю и на ней сосредоточено наше внимание. Но это не исключает, а предполагает наличие и других граней, которые визуально, с этой позиции, не наблюдаемы, но которые актуализируются при изменении позиции наблюдателя, или при вращении куба. Так и право представляет собой сложную, многомерную психосоциокультурную систему, которую можно редуцировать к операционному определению права как основанного на социально признанных и общеобязательных нормах коммуникативный порядок отношений»[333 - Поляков А. В. Коммуникативная концепция права. // Поляков А.В. Коммуникативное правопонимание. Избранные труды. «Алеф-Пресс, СПб, 2014. С.10.]. То, что классика называет «предметом права» выступает лишь одной из его сторон. Поэтому вместо классического вопроса «что такое право» правильнее ставить другой вопрос – о связи между тем, «что» мы называем правом и «как» нам его представляют. Вопрос: «Как представляется то, что мы называем «правом»?» означает феноменологический взгляд на «предмет». Очевидно, что как любой мыслимый предмет, право зависит от способа представления. Таким представлением может быть понятие, выражение идеи, создание текста или обозначение процесса. Именно тем способом как мы «встречаем» право – называем, дефинируем, классифицируем, словом – представляем как «предмет», перед нами возникает соответствующая правовая конструкция. Разнообразие таких представлений можно определить как «способ бытия» права. Поэтому главной темой феноменологии является постановка онтологических вопросов:

– В какой форме существует тот или иной предмет права?

– Что представляет собой «реальность» данного предмета, какова его природа, реальность, свойства, основные законы и структуры?

Отталкиваясь от такой феноменологической перспективы, различия между классическим и неклассическим представлением права обнаруживаются на уровне онтологии. Многообразие всех способов представления права в качестве «предмета» обнаруживает расщепление единого бытия (онтологии) права на различные виды дифференцированного бытия (онтологических доменов права), которые механически не сводимы друг к другу.

Факторы регионализации онтологии права. Феноменология предлагает принципиально новый фундамент, на котором исследуются разные предметы – дифференциация видов их бытия. При этом природу таких феноменов как опыт, мысли, чувства, желания, мотивы, действия нельзя просто свести ни к идеальному, ни к материальному основанию[334 - Husserl E. «Ph?nomenologia» aus Encyclopaedia Britannica (1927). Цит. По кн. Husserl E. Die Ph?nomenologische Methode. Ausgew?hlte Texte I. Reclam, 1998. S. 197ff.]. «Каждый из них предусматривает рефлексию над данными «предметами» особым способом» – писал Гуссерль[335 - Феноменология предлагает совершенно новый тип рефлексии, который противоположен той, что обычно представляется в качестве интерпретации реальности. Особенность ее состоит в том, что «феноменологическая рефлексия протекает не логико-дедуктивно, а наоборот, через реконструкцию тех логических структур, на которых представляется образ мира и его объектов», – пишет известный феноменолог Ф. Фельман. Процесс реконструкции означает сцепление сознания с предметом или «интенциональность». – Fellmann F. Ph?nomenologie. Junius, 2006. S. 33.]. Думая, оценивая, желая или стремясь к чему-то, в поле нашего внимания попадают те «предметы», которые соответствуют этим актам – мысли, ценности, цели и т. д. Проблема их исследования и оценки очевидна, поскольку проблемными являются прежде всего сами акты такого внимания – психические переживания и действия, с помощью которых «предметы» реализуются или осознаются. Рефлексия над данными проблемами делает очевидным, что вместо «просто» вещей, ценностей и целей, которые переживаются, они предстают в особой форме «феноменов». Особенность феноменов состоит в интенциональности[336 - Husserl. Encyclopaedia Britannica. S.198.].

Поэтому основным фактором регионализации онтологии служит интенциональность[337 - Интенциональность выводится на основе связи с тем конкретным предметом (конкретным объектом), на который направлено сознание. С точки зрения феноменологии, в исследованиях самых разных объектов, мы прежде всего работаем с объектами интенциональными, выделяем и исследуем именно их структуры, отношения и свойства. «Мыслимость объектов всегда означает ситуацию их истолкования, когда они превращаются в «интенциональный объект» на который направлено внимание», – отмечает российский философ В. Л. Васюков. – Васюков В. Л. Формальная феноменология. С. 3–5.].

То, что интенциональность, направленная к самым разным объектам, позволяет допустить различия в их онтологии, предположил еще Ф. Брентано. Так он проанализировал интенциональность различных предметных групп, и на этой основе дифференцировал единую онтологию на «онтологию вещи», «онтологию состояния дел» и «онтологию оценок»[338 - Brentano F. Psychologie vom empirischen Standpunkt. 1984.; Brentano F. Die Lehre vom richtigen Urteil, 1956. Цит. по кн: Васюков В.Л. Указ. соч.]. Каждая из них характеризовалась специфической «сущностной» основой при переходе от психических актов к самим предметам, выступавшим коррелятами этих актов. Интенциональные корреляты Ф. Брентано разграничивает на вещи, ценности и события. Так, в соответствии с интенциональными коррелятами, «онтология вещи» предполагает переход от психических актов представлений к исследованию непсихических коррелятов представлений – самим вещам. Переход от психологии суждений к онтологии корреляционных актов суждений приводил к дифференциации фактов/ состояния дел. «Онтология оценок» служила дифференцированию психологии чувств, воли или предпочтений, привязанных к соответствующим корреляционным актам «ценностных феноменов». При этом Ф. Брентано придавал приоритетное значение «материальным вещам», что позволяло отвергать всякую спекулятивную философию, за что его поход и называют «Концепцией реизма». Учитывая, что классическая философия признавала на протяжении всей своей истории существование не только материальных, но и идеальных предметов, мыслитель предлагал все «невещные» свойства или состояния «перефразировать» в языке, который обладает универсальным свойством – материальной основой различной модификации (звука, слова, символа и т. д.). Этот аспект является базовым и для современных «интенциональных» подходов в онтологии языка.

Связь между феноменом познания и объектом познания открывает новые перспективы для понимания разных видов реальности. Способ корреляции интенционального акта с соответствующим предметом позволяет связать теорию познания с онтологией, которые, начиная с Канта, разграничивались между собой. Дальнейшее развитие феноменологии показало, что средствами познания мира могут служить самые разные инструменты. Главный «генератор» классических «предметных» представлений – метод абстракции вовсе не является незаменимым. Феноменологический метод идеации и рефлексия, позволяют глубже не только познавать, но и понимать мир[339 - Janich P. Sprache und Methode. Eine Einf?hrung in philosophische Reflexion. UTB, 2014. S. 144ff.]. Это дает основание называть феноменологию онто – гносеологическим проектом исследования реальности[340 - Fellmann F. Ph?nomenologie. Junius, 2006. S. 27.].

Роль структуры в дифференцированной онтологии[341 - Структура в феноменологии выступает как эйдос и априори.]. Структура является также фактором регионализации онтологии. Понятие «структура» образует основу метода феноменологии, поскольку поддерживает онтологические разграничения предметов. Благодаря этому, феноменологический взгляд на предмет определялся Гуссерлем как «норма, которая в ее познаваемой схватываемости и сущностной зависимости, связана со знанием структур региональной сферы»[342 - Husserl E. Ideen zu einer reinen Ph?nomenologie und ph?nomenologischen Philosophie. Erg?nzende Texte (1912–1929). T. 3–1. In: Gesammelte Werke. Bd.3. Haag, 1976. S. 161ff.]. Образуя мост между предметом и его описанием, структура играет роль руководства в феноменологическом исследовании.

Анализирует «общие» свойства структуры «чистого сознания», Э. Гуссерль, показывает, что структура всегда отпечатана тем предметом, на который направлено сознание. Математический предмет существенно иной, чем предмет эмпирический: последний всегда открыт опыту, в то время как первый этого не предполагает. С другой стороны, структура имеет и другую сторону, связанную с сознанием. Таким образом, феноменологическая структура, как связь различных сторон (субъективно – ноэтической и объективно – ноэматической) – это структура ноэма – ноэтическая[343 - Husserl E. Die Ideen der Ph?nomenologie. F?nf Vorlesungen. In: Gesammelte Werke. Bd. 2–1. Haag, 1950. S.161f.]. В этом смысле, феноменологическое понятие «структура» выступает посредником между сознанием и бытием.

В «Картезианских медитациях» Гуссерль анализирует структуру в разных аспектах анализа сознания: он говорит о типологии структуры, правилах структуры, формах структуры, системе структуры и т. д.[344 - Husserl E. Cartesianische Meditationen und Pariser Vortr?ge. In: Gesammelte Werke. Bd.1. Haag, 1950. S. 88f.]. Феноменологическая структура относится не к классическим средствам, существующим отдельно от мира, а существует одновременно с предметом, на который направлено сознание. Понятие «структура» суммируют мысли и действия, дух и материю, выступая «общим знаменателем» для всех онтологических сфер[345 - Husserl E. Die Krisis der europ?ischen Wissenschaften und die transzendentale Ph?nomenologie. In: Gesammelte Werke. Bd.6. Haag, 1954. S.142f.]. Структурность отношений сознания и мира выступает основой конструктивизма, делая любую реальность относительной.

С методологической точки зрения, понятие «структура» может пониматься как форма описания, соответствующая грамматической форме высказывания. Это допущение позволяет отнести феноменологическую структуру к «внутренней реляции» предмета[346 - Wittgenstein L. Logisch – philosophische Abhandlung. Tractatus logico-philosophicus. Kritische Edition. Frankfurt, 1998.]. В отличие от «естественных» законов и классических структур, феноменологическая структура соединяет внутреннее и внешнее в «целое», требуя переосмысления того, что принято называть «правилом» соединения отдельных частей[347 - Szilasi W. Einf?hrung in die Ph?nomenologie Edmund Husserls. T?bingen, 1959. S. 91.]. Поэтому можно утверждать, что в идее Гуссерля о «чистой логике» отражены два кризиса философии того времени – кризис логической семантики (в аспекте понимания «значения») и кантианства, где интенциональность трактует по – новому трасцедентальное сознание.

В первом издании «Логических исследований» Гуссерль дифференцирует знаки языка на «указатели» и «слова-выражения», фундаментальную разницу которых отражает понятие «референция». Под «указателями» Э. Гуссерль понимает явления, связанные с естественными событиями и состоящие с ними в причинно – следственных отношениях. Примером таких событий является дым от огня или след на снегу, которые семиотика называет иконическими знаками. «Выражения – слова», наоборот рассматривались мыслителем идеальными образованиями, значение которых не совпадает с самим предметом. Э. Гуссерль берет на вооружение анализ Г. Фреге о различии смысла и значения (англ. – «meaning» и «reference»), рассматривая значение теоретически, т. е. как результат акта сознания, которое создает («осуществляет») значение. Термин создание («осуществление») в понимании мыслителя выступает мостом от логико-семантического к феноменологическому рассмотрению предмета. В начале пятой части «Логических исследований» Гуссерль еще раз обращает внимание на этот момент, что делает очевидным важность «идеальности» значения, которое он связывает с субъективностью.

В принципе «идеальность» значения никогда не ставилась под вопрос. В классической семантике значение не идентично с предметом, и именно субъект относит его к определенному предмету. Э. Гуссерль интерпретирует знаковые отношения как некий акт сознания, который представляет знак. Результат духовной активности сознания, включая языковую практику, часто преодолевает порог интенциональности. Например, тексты или картины становятся самостоятельными сущностями. Очевидно это имеет ввиду Э. Гуссерль, говоря о смысле «идеального» значении.

По мнению некоторых философов, Э. Гуссерль не смог гармонизировать открытость опыта и закрытость структур. «Жизнь и «форма» находятся в диалектических отношениях, которые феноменологически не преодолеваются, хотя и показывают их дифференциацию» – писал Ж. Деррида.[348 - Derrida J. Die Schrift und die Differenz. Frankfurt, 1972.] Вместе с тем, очевидно, что Э. Гуссерль называет структурным отношением то, что в семантическом смысле является «значением»[349 - Gadamer H.G. Wahrheit und Methode. T?bingen, 1975. S. 212.; Dilthey W. Der Aufbau der geschichtlichen Welt in den Geisteswissenschaften. S. 116. In: Gesammelte Schriften. Bd. 7. G?ttingen, 1958.]. Именно так можно интерпретировать структуру, которая отвечает за отношения и внутренние связи представления. Неслучайно феноменологию иногда называют «феноменологической теорией значения», хотя структурный анализ протекает здесь во внеязыковой сфере. Тем не менее, он побуждает к переносу феноменологических понятий на символические формы образования языка (в форме выражений).

Горизонт интенциональности, по Гуссерлю, – это некий сигнал, или знак того, что еще не завершено, но всегда уже присутствует в структуре[350 - Husserl E. Cartesianische Meditationen und Pariser Vortr?ge. In: Gesammelte Werke. Bd.1. Haag, 1950. S. 82–83.]. Благодаря этому подходу, многие идеи конструктивизма получили «путевку в жизнь» в философии языка, где интенциональность воспринимается как функция языковых значений[351 - Особое развитие сферы структурно-функциональной интенциональности произошло благодаря Р. Карнапу. Все языковые выражения, считал философ, имеют интенсиональные структуры. В общем виде интенсия – это намерение, исходящее из содержания высказывания. То, что в логической семантике называется «интенсия», в феноменологии – интенциональность, и оба термина означают одно и тоже: каждое сознание имеет открытый горизонт и ссылки на потенциальность значений, которые принадлежат ему. См. также: Searle J. Intentionalit?t. Eine Abhandlung zur Philosophie des Geist. Frankfurt, 1987; Searle J. Speech acts. London, 1969; Austin J. How to do Things with Words. Oxford 1962.]. В этом смысле феноменологическая структура ведет в глубины сознания, где сознание образует поле ссылок и отношений, разделяя «langue» и «parole». Поэтому процесс понимания структуры выступает особой символической связью человека с миром[352 - Такой аспект читаемости связан с современными представлениями о том, что мысли имеют свой язык – язык ментальных репрезентаций, с особым синтаксисом и семантикой. Развитие идет с работ Ф. Брентано: См. Brentano F. Psychologie vom empirische Standpunkte (1874) до современных точек зрения например у Д. Фодора: Fodor D. Psychosemantics. The Problem of Meaning in the Philosophy of Mind. Cambridge, 1987.].

Особенности дифференцированной онтологии права[353 - В рамках дифференцированной онтологии права очевидно, что право – это особый многоаспектный «предмет» или точнее «предметы» с различным онтологическим статусом. В качестве «предмета» право может быть оформлено разными способами, разнообразие которых легко объясняется системой «идентификации» права. В числе традиционных идентификаторов выступают ценности и идеи, понятия и факты, и многие другие. Все они связаны с выбором знаковых образов или форм, в которых «визуализируется» и представляется право. Представление права в качестве «предмета» всегда означает его рассмотрение из определенной перспективы. «Перспективность» можно интерпретировать как оформление знаний в знаковых формах, которые имеют как исторические, так и конструктивные особенности, что легко объясняет многообразие существующих видов правопонимания. Любой из видов правопонимания выступает субъективно – релятивным способом «демонстрации» права, и зависит от позиции наблюдателя, исследователя, или иначе – «конструктора» выбранной формы. Поэтому в одном представлении, право ассоциируется с идеей справедливости, в другом – с понятием, в третьем – законом и т.д]. Понятие онтологический «регион» Гуссерль употреблял для характеристики обособления «предметов», которые лежит в основе разных наук. Каждому региону, подчеркивал мыслитель, соответствует своя особенная сущность[354 - Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологическая философия. Книга 1. Введение в чистую феноменологию. М.: Академический проект, 2009. С. 134–140.]. В отличие от отдельных наук, феноменология способна поддерживать связи с самыми разными предметами, где знания дифференцированы по формам и способу их представления. Даже если представление оформлено понятием, но совпадает с актом интенции сознания (переживанием), содержание знаний приобретает феноменологическое значение чистого, достоверного знания. Поэтому переживание выступает универсальной сущностью феноменологии: оно может быть направлено на любой предмет из самых разных онтологических регионов.

Исследование связи между предметом и представлением преследует в феноменологии не дескриптивную, а реконструкционную цель. «Каждый акт познания необходимо подвергать реконструкции, рассматривая любую презентацию в качестве репрезентации и наоборот» – подчеркивает Гуссерль[355 - Husserl E. Cartesianische Meditationen. Hamburg, 1995. S. 290f. Цит. По кн.: Fellmann. S. 31.]. Цель этого акта – получение чистого знания, свободного от заданных установок. Следуя этой задаче, феноменология расчленяет процесс познания на два уровня представления знаний: 1) эйдетическую феноменологию в качестве универсальной онтологии, и 2) науку о мире фактов, основанную на интерсубъективности[356 - Husserl. Encyclopaedia Britannica. S. 221f.]. Первый уровень представляет собой по замыслу Гуссерля универсум методов для второй, но в собственном методологическом обосновании рекурсирует сам к себе.

Хотя сам Гуссерль акцентирует внимания не столько на онтологических особенностях исследований, сколько на соответствующих им сущностях, он предполагает дифференциацию между предметным и непредметным видами бытия. «Каждый вид реального и ирреального от предметов и вещей, до идеальности значения и общей сущности, которая является особым случаем идеального, имеет свой способ дифференциации по отношению к реальности. Но это не изменяет принципиального обособления между реальным и ирреальным», – пишет мыслитель[357 - Husserl. Psychologismus und transzendentale Grundlegung der Logik. In: Husserl E. Die Ph?nomenologische Methode. Ausgew?hlte Texte I. Reclam, 1998. S. 233.]. Это позволяет ему выделять: онтологию природы, которая характеризуется пространственно-временным существованием; онтологию «жизненного мира» человека – в социокультурном измерении реальности; «формальную онтологию» – сферу абстрактно-логической реальности; и область бытия «сознания» с особым видом реальности трансцедентальных объектов.

В многомерном и неоднородном пространстве бытия, потенциально «регионом» может стать любой «сегмент» интенционального переживания, которое направлено на разные «предметы», существующие обособленно друг от друга в силу особенностей их законов и организации[358 - Несмотря на схожесть понятий, идея трасцендирования в феноменологии имеет мало общего с классическими, прежде всего, с кантианскими представлениями. Решение проблемы синтетического познания через формы суждения и дедукцию, феноменологией решительно отвергается. Вместе с тем, Гуссерль использует понятие категорий, которые использовались неокантианством как основание инвариантных структур восприятия к открытым системам символических форм. Тем самым, априори имеет для Гуссерля смысл структуры.]. Местом их «встречи» выступает сознание, которое является местом чистой «трансцедентальной реальности»[359 - См. Иванов Д. В. Что такое квалиа? / Сознание. Практика. Реальность. М. Канон, 2013. С. 30–46.]. «Чистое бытие предмета в сознании», где он свободен от методов его демонстрации в той или иной форме, имеет приоритет перед «субъективно-относительными видами бытия мира предметов». Данный в сознании предмет характеризуется следующими особенностями: «В результате потоков переживания в сознании исследуемая вещь свободна от предметных оболочек, и ее можно представить неискаженный формой как «чистый предмет» – пишет К. Хельд[360 - Held. S. 45ff.]. Предметы данной реальности являются «квазипредметами», поскольку они существуют не реально, а интенционально, через соответствующий эквивалент опыта. Такой опыт возможен как в сфере идеальных и эмоционально-психических переживаний, так и в сфере действий человека, а также переноситься на Других. «Идентичность идеального, ее предметность в аспекте «показывать себя» непосредственно или быть прямо узнаваемой аналогична обычным предметам опыта, таким как природа или психические данные <…>. Любая идентификация как коррелят сущности принадлежит смыслу предмета опыта и проявляется в самосхватываемости всех индивидуальных данных» – пишет Э. Гуссерль[361 - Husserl. Psychologismus. S.233.]. Способ схватывания – эвиденция (явленность и очевидность) выступает универсальным свойством интенциональности, которая «обязывает» предмет к самодемонстрации с помощью универсальных телеологических структур. В таком контексте категория «предметность» и категория «эвиденция» коррелятивны, ведь любой предметности принадлежит тот базовый опыт, который выступает опытом удостоверения очевидного[362 - Husserl. Psychologismus. S. 239–240.].

Идея Гуссерля о «способности» предмета к самоочевидности в разных сферах опыта была положена в основу постклассической философии. Так М. Хайдеггер и М.Шеллер, выделили на этой основе особый вид непредметной онтологии. В первом случае традиционный «предмет» вытесняется, по Хайдеггеру, действием; во втором, по Шеллеру, чувствами человека. Как действие, так и чувства интенциональны, и как феномены могут выражать сами без посредников (понятий или категорий). Каким образом происходит их узнавание – идентификация?

С точки зрения феноменологии, отдельный онтологический сегмент характеризуется несводимым к другим сущностям эйдосом, который идентифицирует каждый отдельный регион[363 - Можно сказать, что регионы различных предметов права характеризуются особенностями их организации. Именно бытие предмета (или проще, вид его существования) задает онтологический статус, свойства и закономерности, что делает наглядными особенности каждой из предметных сфер. Структура знаний о правовом предмете характеризуется его региональной сущностью или как говорят феноменологи – «эйдосом». В отличие от метода абстракции, который превращает знания в универсальный «эпистемологический предмет» через бинарную форму «понятие», в рамках региональной онтологии предмет формируется на основании его «персонального паспорта» – эйдоса. Идея эйдоса, которая образует стержень метода идеации, по замыслу Э. Гуссерля, призвана показывать онтологические различия предметов. Это объясняет существование разных видов понимания права, поскольку «эйдос» права характеризует структуру, связи, организацию и особенности разных видов представления правовых знаний. «Эйдос» существует независимо от того, есть или нет фактически предмет. В этом смысле региональная онтология призвана демонстрировать «ограничения» бытия предметной формой.]. Это позволяет феноменологии различать разные виды знаний, в том числе знания «неформализованные», которые не поддаются унификации и дедуцированию. Особую роль здесь играет ценностное знание, которое играет в социогуманитарной сфере исключительную роль[364 - Шульга Е. Н. Философия сознания как фундаментальная проблема эпистемологии. /Сознание. Практика. Реальность. М.: Канон, 2013. С. 69–89.].

В отличие от метода абстракции, феноменологический метод идеации отражает индивидуальность восприятия, которая работает с интенциональной формой предмета. «Интенциональный предмет» (или «ноэма») права представляет собой тот полюс, к которому «стянуто» и объединено все многообразие представлений о нем. Не случайно, феноменология называет интенциональный предмет «ноэматическим ядром», которое выступает в качестве единства всех предметных форм. Совокупное содержание приобретает качество «конкретного-предмета-в разных способах его представления», что указывает на его «ноэматический смысл». «Оригинальность» такого представления предмета заключается не просто в форме интенционального переживания, но и в особом способе получения феноменологического знания. Знание, которое предстает в «интенциональной форме» всегда указывает на свою оригинальность. Форма, где право предстает как «интенциональный предмет» позволяет освобождать его содержание от внешних «оболочек». После такого освобождения, содержание интерпретируется, а затем апперципируется с маркировкой «понятый предмет». Феноменология называет такой процесс «одушевлением материи», или «ноэзисом», что можно рассматривать как продуктивное схватывание данных.

В отличие от абстракции, идеацию можно считать неязыковым способом представления «предмета». Подобным способом в геометрии задается образ пространственных фигур, и за их идентификацию отвечает символ или знак, свободный от прототипов. Модель такого – феноменологического представления предмета образует: 1) предмет представления, 2) содержание представления и 3) соответствующий интенциональный акт[365 - Васюков В. Л. Указ. Соч. С. 207.]. Особым признаком этой модели выступает разграничение ноэмы и объекта, которые принадлежат разным онтологическим сегментам, но состыкуются через ноэзис. Отнесение ноэмы и объекта к «разным» видам бытия сближает феноменологию с некоторыми подходами философии языка (теория интенсиональности, референциальная теория сознания), которые также опираются на интенциональность[366 - Васюков В. Л. Формальная феноменология. Мысль, 1999. С. 56.].

Проблемы феноменологического исследования права. Надо заметить, что специально феноменологией права Гуссерль не занимался, хотя имел в этой сфере многочисленных учеников. Лишь в поздних работах, он посвятил праву ряд ценных замечаний, которые могут служить путеводной нитью в феноменологических исследованиях права. Главный вопрос, который стоит перед феноменологическим исследованием права, что остается от права после заключения «в скобки» (метода эпохе). Не расставляя на праве специальных акцентов, Гуссерль считал, что после этого (заключения «в скобки»), происходит «восстановление» образа предмета в интенциональной форме. Это делает эксплицитным, с одной стороны, особенности его бытия, а с другой, условия его конституирования[367 - Введение понятия «конструкция» (или «конституция») позволяет, по замыслу феноменологии, учитывать особенности оформления «предмета». Зависимость представления от сознания («имманентную данность»), с одной стороны, и понимание его содержания через «апперцепцию», с другой, делает наглядным существование особого промежуточного звена, что представляется очень важным для обоснования феноменолого-коммуникативного правопонимания. Переход от «пассивности» сознания (в классическом подходе) к его «активности» (в постклассическом подходе) в процессе «собирания» содержания в некое единство показывает особое место субъекта в этом процессе. Феноменология предлагает новый термин, характеризующий процесс понимания – понятие «ассоциация», которую можно интерпретировать как «активную пассивность» сознания. Оригинальность идеи «ассоциация» состоит в способе представления правового предмета, когда «что-то» о «чем – то» напоминает. Это помогает структурировать и разделять разные способы представления права, а затем сравнивать их сходства и различия. Таким образом, обращение к «одному» представлению из «другого», позволяет формировать особую феноменологическую конструкцию – «парную связь» между различными представлениями, что делает возможным их единство. Наряду с «ассоциацией» существует второй важный этап в процессе понимания – выделение «внутреннего времени» (или «темпоральности») сознания. В представлениях феноменологии, темпоральность – это форма существования сознания. В этой форме протекает специфический вид бытия – бытие сознания.].

Феноменологическое описание предмета предполагает «реконструкцию» предметной сферы. Цель состоит в исследовании особенностей «существования» соответствующего предмета. Этот процесс начинается с выделения и анализа онтологических регионов права. По сравнению с пространственно-временными предметами, например, вещами материального мира, право ближе к идеальным предметам. Однако, с точки зрения феноменологии, идеальность права имеет специфические особенности, поскольку право всегда привязано к его духовному носителю. Если реально-материальное «самодостаточно» в силу своих единичных координат локализации во времени и пространстве, то идеальность права представляет собой вид особой реальности, которая никогда не существует сама по себе. Предметы такого вида бытия привязаны к пространству возможностей, но не случайности, а квазиреальности как реальности вероятностно – фактической. Объекты такой реальности не индивидуальны, они не могут появиться в любом месте и времени вне зависимости от субъекта. Они всегда привязаны к субъекту, который реализует или выражает их через свое восприятие и отношение. С субъективно-феноменологической стороны, идеальное выступает здесь как результат духовной деятельности, которая может повторяться одним или другим субъектом, и соответственно «быть» в разных местах и идентифицироваться только через их «посредническую» миссию. Такими интенционально-идеальными предметами является не только право, но и многие предметы науки и искусства. Интенционально-идеальные предметы, подчеркивал Гуссерль, не существуют в прямом смысле, а выражаются, и тем самым, как бы доказывают свое существование через акт документирования или рассказа, текстовую форму, действие или инструмент, которым пользуется интендирующий субъект. Поэтому законодательные тексты, материальные орудия насилия и совершенные действия неразрывно связаны с их носителем – автором, исполнителем, т. е. автором – субъектом[368 - Husserl E. Zitierte unver?ffentlichte Manuskripte A V 21 35a./ Loidolt S. Einf?hrung in die Rechtsph?nomenologie. T?bingen, 2010.].

Право может схватываться в виде интенционально-идеального предмета, который имеет различные модусы своего существования: в форме принятия решения, аргументации, акта суждения, действия, понятия и т. д. Все они «предметы» права выражены или оформлены в том или ином виде авторами, придающими им определенный смысл. В этом контексте права и обязанности выступают лишь идеальными объектами, которые могут обобществляться, – выражаясь единством воли в требованиях, вещах, целях через идентификацию конкретной воли человека, и только так становятся правовым «предметом»[369 - Husserl E. Zur Ph?nomenologie der Intersubjektivit?t. Texte aus Nachlass. Erster Teil 1905–1920. In: Gesammelte Werke. Bd. 13. Haag, 1973. S.105.]. Выступая особым видом «телеологии», акт смыслопорождения может становиться частью социальной онтологии. Смыслопорожающая телеология дает основу универсальности бытия трансцедентальной субъективности в качестве особой онтологической формы. «Стремление людей вступать в отношения раскрывается самими людьми и создаются для людей. В практических возможностях, их границы маркируются и остаются этическими» – подчеркивал Э. Гуссерль[370 - Husserl E. Zur Ph?nomenologie der Intersubjektivit?t. Texte aus Nachlass. Zweier Teil 1921–1928. In: Gesammelte Werke. Bd. 14. Haag, 1973. S. 176.]. Осознавая, что идея этики о бесконечности совершенства никогда не достижима, мыслитель говорил о невозможности совершенной и завершенной формы трансцедентального дазайна[371 - Husserl E. Zur Ph?nomenologie der Intersubjektivit?t. Texte aus dem Nachlass. Dritter Teil 1929–1935. In: Gesammelte Werke. Bd. 15. Haag, 1973. S.379.]. Смыслопорождение как особая телеология означает саморазвитие, коррелированное с принятием индивидуального решения того субъекта, который действует, желает, решает, и его развитие бесконечно или рекурсивно[372 - Гуссерль использует в объяснении термин «и-так-далее». См. Husserl E. Aufs?tze und Vortr?ge (1922–1937). Kluwer 1989.]. Классический (метафизический) аспект понимания воли конкретизируется феноменологией как воля исполнения собственной жизни каждого субъекта[373 - Husserl E. Zur Ph?nomenologie der Intersubjektivit?t. Texte aus dem Nachlass. Dritter Teil 1929–1935. In: Gesammelte Werke. Bd. 15. Haag, 1973. Ss.378–379.]. Поэтому жизненный мир понимается сферой бесконечного обновления и развития человека в его отношениях с Другими[374 - Husserl E. Die Krisis der europ?ischen Wissenschaften und die transzendentale Ph?nomenologie. In: Gesammelte Werke. Bd. 6. Haag, 1954. S.15.; Formale und transzendentale Logik. In: Gesammelte Werke. Bd. 6. Haag, 1974. S. 3–124.].

Сфера «бытия» правового сознания. Решающую роль в феноменологии играет сознание, которое понимается, в отличие от классики, как непосредственность связи предмета с позицией наблюдателя в качестве исследователя, участника процесса переживания[375 - Акцент феноменологии на интенциональности сознания позволяет решить проблему дуализма в классической философии – о делении внешнего и внутреннего, субъекта и объекта. Представление права в качестве предмета – это всегда определенный метод его демонстрации. Выбор того или иного метода всегда субъективен, и представление предмета тем или иным способом означает предпочтение определенных критериев систематизации и обобщения знаний. В этом смысле концепция интенциональности сознания призвана показать ограниченность представления права внешней предметной формой в рамках онтологии Целого.]. Эта связь порождает содержание соответствующей предметной формы – текста, действия, аргументации, мотивации и т. д. Все эти возможности связаны со способностью сознания интендировать. Со способностью интендировать связаны и разные виды бытия права, когда оно выражается в разных формах – понятиях и идеях, символах и мотивах. Все что познается и понимается одним субъектом всегда отличается от того, что познает и понимает другой, что и порождает предметное многообразие[376 - В свете изложенных идей, разные виды «организации» предметов права от представления правовых идей до правил толкования правовых текстов требуют специальных процедур понимания. Именно такие процедуры должны нейтрализировать данные теорией или законодателем праву «имена» или значения. Значения служат лишь идентификаторами права в качестве предмета, который существует за счет организации знаний тем или иным методом. Такой эпистемологический предмет представляет собой зафиксированные в некой форме правовые знания или усмотрения, которые отграничены от реальности специфической формой существования в виде символа, или текста. Чтобы стать реальностью они должны пройти процедуру «заключения в скобки» или «распредмечивание» права с помощью метода «эпохе». Процесс «распредмечивания» права показывает, что различия в правопонимании, где дискурсивный взгляд на право всегда иной, чем диалоговый или нарративный, находят свое объяснение на уровне онтологии.].

Сознание живет в особом виде реальности: оно существует не субстанционально, а интенционально[377 - Многие ученые все чаще рассматривают сознание как особый вид бытия. См. Liptow J. Philosophie des Geistes. Junius, 2013. В отечественной литературе См. например. Шульга Е.Н. Философия сознания как фундаментальная проблема эпистемологии. /Сознание. Практика. Реальность. М.: Канон, 2013. С. 69–89.]. Поэтому интенциональность является не только фактором дифференциации онтологии, но и сущностью всех интенциональных «предметов» сознания. Это дает основание называть феноменологию плюрально – аспектной онтологией, где познающее и понимающее «Я» подпадает одновременно под самые разные сущности.[378 - Васюков. С. 59.] «Сознание о чем то» – это не пустое содержание. Здесь каждый феномен имеет интенциональную форму, которая в свою очередь, структуру. Это ведет в интенциональном анализе к анализу отдельных компонентов, которые в свою очередь тоже интенциальны. Неслучайно в поздней работе Гуссерля «Формальная и трансцедентальная логика» (1929), он вводит категорию «и-так-далее», которая знаменует собой отказ от платоновского идеализма (т. е. идеи без бытия) в пользу рекурсивных «форм» понимания[379 - Husserl E. Formale und transzendentale Logik. Versuch einer Kritik der logischen Vernunft. S. 196.In: Gesammelte Werke. Bd.6. Haag, 1974.]. Они снимают дуализм структуры и функции понимания, поскольку «и-так-далее» означает, что все можно понимать заново и снова. В этом аспекте феноменологическая рефлексия – это процесс многомерно – объединяющей интенциональности.

Право как «интенциональный «предмет» – это полюс, к которому направлено сознание, где каждому восприятию принадлежит воспринимаемое; каждой мысли – то, о чем ты думаешь; каждому чувству – то, что чувствуется; каждому желанию-то, что желается и т. д. Любому из данных актов присуща неразрывная связь со своим предметом, со всем тем, что стоит напротив него», – подчеркивает феноменолог К. Хельд[380 - Held K. Einleitung. S. 23ff. In: Edmund Husserl. Die phoenomenologische Methode. Reclam, 1998.]. В этом контексте «быть – сознанием – о праве» означает не представление права в качестве предмета, а обращение к нему, когда мы его переживаем, демонстрируем к нему свое отношение, думаем о нем, делаем высказывания о нем или аргументируем, выражаем в действиях или мотивах, словом, понимаем. «Состояние понимания (убеждение или сомнение) имплицирует переход от одного (объекта) к другому, в то время как объект может оставаться одним и тем же, и этот переход подчинен определенным правилам, связывая мысли одним и тем же способом» – писал позже о интенциональности Ч. Пирс[381 - Pearce C. Die Festlegung einer ?berzeugung. In: Texte zur Philosophie des Pragmatismus. Stuttgart, 1975. S. 47.]. В феноменологии таким правилом выступает редукция.

Интенциональность процесса восприятия позволяет выделить тип сущности, когда воспринимается вещь или осознается какой-то предмет. Одна и та же вещь может быть наглядна разными способами, например, в образе фантазии, куска воспоминания, отражения в представлении, поэтому обращаясь ко всем интенциональным содержаниям восприятия, они соответствующим способом преобразуются[382 - Понятие «интенциональная форма» позволяет решать не только проблему расщепленности субъекта и объекта, но и «открывать» промежуточную сферу «между» разными видами бытия, что требует соединения региональных онтологий. Существование промежуточной сферы в качестве интенциональной формы предмета позволяет коррелировать феноменологию с неэмпирической психологией. Мир права как многообразный мир непохожих друг на друга предметов редуцирован классикой на акт представления права во внешней предметной (т. е. знаковой) форме сознанию. «Эпистемологический» предмет, становясь «интенциональным предметом», «распредмечивается» – освобождается от тех предметных оболочек, которые появились под влиянием предпочтенного метода. В этом смысле, метод «эпохе» или «заключения в скобки» означает освобождение вещи от ее предметной формы.]. Все это относится и к суждениям, ценностям, средствам, целям. Они конституируются в потоках интенциональности в соответствии с типом их сушности. То как доступна нам та или иная вещь или «предмет» – своим или чужим опытом, имеет принципиальное значение, поскольку нет одинакового опыта, и даже каждый собственный опыт всегда новый[383 - Husserl. Encyclopaedia Britannica. S. 199–200.].

Вопрос о соединении разных представлений (как своих, так и чужих) в единое феноменологическое поле порождает проблему доступа к этому полю. Основная проблема заключается в том, что внешний опыт не принадлежит опыту интенционального. «Эпохе» как осознаваемый мир означает включенность в осознаваемое, что исключает просто мир из феноменологического поля, превращая его в осознаваемое, воспринимаемое, вспоминаемое или оцениваемое. Мир «как таковой» и мир «в скобках» представляют разные «предметы», поскольку там, где на место предметов и вещей заступают такие элементы сознания как «смысл воспринимаемого», «смысл вспоминаемого» и т. д. В отличие от естественной установки, где единство предметов и вещей предстает в законченной или обобщенно-абстрактной форме, появляется многообразие модусов сознания, в которых нам являются не просто вещь или предмет, а вещь или предмет в качестве феномена[384 - Husserl. Encyclopaedia Britannica. S. 202.].

Способ рождения «феномена» – это метод феноменологической редукции. Как подчеркивал Э. Гуссерль, он достигается: во-первых, в методически строгом следовании методу «заключении в скобки» духовной сферы, где появляются объективные установки как отдельных предметов, так и их целостного состояния; во-вторых, в методическом обучении дескрипции (схватыванию и описанию) многообразия явлений, появляющихся в анализе предметов и их смысловом единстве[385 - Husserl. Encyclopaedia Britannica. S. 219f.]. Этот процесс состоит из двух уровней феноменологического описания: ноэтического и ноэматического[386 - Акт интенции сознания не зависит от «эмпиричности» правового предмета, и связан только с его «сущностью». Сущность предмета выступает как его определенность в том или ином онтологическом регионе. Многообразие правовых предметов отражает широкий спектр правовой реальности. С помощью «заключения в скобки» того или иного представления права происходит понимание его предметной конструкции, а структура этой конструкции раскрывает «законы» ее бытия. Переход от фактической данности правового предмета как исследования его свойств к анализу онтологической определенности права называется в феноменологии методом «эйдетической редукции». «Объективность» права означает здесь не независимость существования правовых идей или явлений от нас, а их связь с тем эйдосом или структурой, которые их «порождают». «Эйдос» права демонстрирует не абстрактный предмет, не правовую идею или понятие вне онтологии, а те объективно существующие свойства, вне которых они не существуют. Эйдетическая редукция делает наглядными онтологические барьеры между правовым фактами и сущностью права, между правовым опытом и суждением о праве, между понятием права и правовым действием. Все, что усматривается классикой в качестве «общего» или «универсального» в праве, где фактическое восприятие никогда не связано с конкретным случаем, можно рассматривать как фантом или отсутствие правовой реальности. Здесь правовой предмет лишен своей идентичности и не имеет границ своего бытия. Поэтому метод эйдетической редукции можно считать демонстрацией онтологической основы различных правовых предметов.].

В немногих работах, посвященных государству и обществу, Э. Гуссерль дает особое понимание природы и развития права. Размышляя о развитии общества, мыслитель говорит не о переходе от ненормативного (догосударственного) общества к нормативному как это принято в классических теориях государства и права, а наоборот, о развитии от нормативного к ненормативному обществу[387 - Husserl E. Zur Ph?nomenologie der Intersubjektivit?t. Texte aus dem Nachlass. Erster Teil 1905–1920. In: Gesammelte Werke. Bd. 13. Haag, 1973. S. 105–110.]. В этом подходе он дифференцирует онтологически право и мораль. Если мораль как формально-идеальный конструкт просто предписывает как следует себя вести, то право чувствуется – самовыражается чувствующим, и как очевидное для человека добровольно исполняется[388 - Husserl E. Zur Ph?nomenologie der Intersubjektivit?t. Texte aus dem Nachlass. Erster Teil 1905–1920. In: Gesammelte Werke. Bd. 13. Haag, 1973. S. 105.]. Поэтому право органически не может быть связанным с принуждением и никакие логические аргументы не могут сделать его обязательным[389 - Husserl E. Zur Ph?nomenologie der Intersubjektivit?t. Texte aus dem Nachlass. Erster Teil 1905–1920. In: Gesammelte Werke. Bd. 13. Haag, 1973. S.106.].

Гуссерль считает, что в реальности существует несколько видов права. Он отличает прежде всего самовыражаемое право от права юридического, связанного с властью. Мыслитель полагает, что право можно рассматривать принудительным лишь потому, что власть располагает и использует для этого материально-принуждающие средства (тюрьмы, орудия и органы принуждения). Однако все эти средства не могут быть самостоятельными «предметами» и существовать сами по себе, скорее они выступают в качестве предметов «интенциональных», поскольку связаны с выражением чьей – то воли. Такая воля интенциональна на основании конкретной связи с интендирующим человеком – субъектом действия или принятия решения[390 - Husserl E. Zitierte unver?ffentlichte Manuskripte F I 24, 54b. Цит. По кн.: Loidolt S. Einf?hrung in die Rechtsph?nomenologie. T?bingen, 2010.]. Интенциональная связь с личностью волящего делает любые действия ответственными. Поэтому метафизические конструкции «воля народа» или «воля государства» выступают формально-абстрактными субстратами, не имеющими реального бытия. Именно этот аспект ставился Гуссерлем в упрек Г.Кельзену, который ограничивал право формальной онтологией.

Сфера формальной онтологии права. Формальная онтология как особая область абстрактных объектов была глубоко разработана Гуссерлем на примере логики. Сущность этой сферы заключается в инвариантности структур «формальных» объектов, что делает бессмысленным их интерпретацию[391 - Драгалина-Черная Е. Г. Формальная онтология как абстрактные логики. / Логические исследования – № 12–2005. С. 162–169.]. «Хотя Гуссерль отрицал соответствие между частями объекта и частями содержания представления, он не отрицал объект как таковой» – пишет российский философ Драгалина-Черная.[392 - Драгалина – Черная. С. 20.] Вместе с тем, объект, который находится в поле внимания феноменологии, это прежде всего, объект интенциональный. Такой объект характеризуется тем, что он трансформирует отношения между Частью и Целым, и они подчиняются не логике с теоретико – множественными характеристиками, а особым мереологическим отношениям.[393 - Драгалина – Черная. С. 18.]

Инвариантность структур формальной онтологии поддерживается за счет логики, что и делает формальные объекты «предметами» особой реальности. «Логика в качестве науки о логическом является наукой наук, охватывая логически все другие существующие формы», – писал Гуссерль[394 - Husserl E. Psychologismus und transzendentale Grundlegung der Logik-S. 225. In Edmund Husserl. Phenomenologische Methode. Reclam, 2002.]. Проблема заключается в том, что упорядочивая содержание сознания, логике не подвластны изменчивые или неоднородные явления, которые не могут быть сведены к логической структуре. Метод абстракции, который основан на логике, связывает обобщенный образ – предмет и конкретное через инвариант, формирует класс особых объектов. Их морфология соответствует одноместной предикации, где конкретное имя, выступая как терминологическое определение, рассматривается одновременно как сам предмет. По этой причине, семиологи относят к сфере формальной онтологии все объекты с бинарной структурой, в том числе теоретические понятия[395 - В частности, В. Детель отмечает, что язык теории основан на предикативной логике первой ступени, где понятие идентифицирует и обозначает сам предмет. Предикация как элементарная языковая операция представляет собой процесс, который полностью никогда не свободен от логических форм. См. Detel W. Logik. B. 1. Reclam, 2007. S.60ff; См. также Sch?nrich G. Semiotik. Junius; 1999. S. 32ff.]. Научные понятия и философские категории, с помощью которых говорится или описывается реальность через соответствующий семантический эквивалент, не просто приписывают значение предметам, но и сами себя обозначают, что делает необходимым их реконструкцию[396 - Carnap R. Der logische Aufbau der Welt. Hamburg, 1998. S. 14.].

Классический подход понимает под «объективностью» то, что не зависит от ситуации познания или позиции наблюдателя. Очевидно, что «обобщенный» предмет может считаться объективным лишь тогда, когда представленные о нем знания доступны для других. В представлениях классических подходов, ограниченность отдельного опыта ситуацией должна устраняться трансцендированием. С точки зрения феноменологии, трансцедендирование можно понимать не только как выход за границы отдельного представления, но и как конвенциональность. В этом смысле интерсубъективность и конвенциональность в отношении знаний коррелированы друг с другом.

Любой правовой предмет можно рассматривать как «объективную данность» только тогда, когда его существование не зависит от способов представления. Необратимость времени делает жизнь права измеряемой и датируемой, т. е. «данной» в определенное время. Классический подход к «обобщению» правовых знаний в некий универсальный «предмет» означает, что предмет права имеет вневременное существование. Иначе говоря, существует «везде» и «нигде». В этом аспекте, «обобщенный» правовой предмет можно рассматривать лишь как предмет идеальный.

Значение любого априори для Гуссерля заключается в реальности его существования. Такая реальность проявляется в особом акте «само-себя-показывании-сущности», и способности сохранять свои особенности и формы. Субъективный метод установки априори делает такую установку очевидной, что позволяет таким дисциплинам как математика избегать парадоксов или кризиса оснований. Таким способом (априори) можно нейтрализовать догматичность, делая любую догму несамостоятельной отраслью феноменологии, подчиненной эйдетической онтологии[397 - Husserl. Encyclopaedia Britannica. S. 219ff.]. Поэтому вопрос о том, что остается от предмета исследования, если все «заключается в скобки» – нормы и ценности, тексты и действия, синтезированные в обычном понимании в некий единый «предмет» права адресуется из области эпистемологии в сферу онтологии. Даже если знания «рассыпаются», то остаются регионы бытия, соответствующего разным формам представленного содержания. В этом контексте «бытие мира» – это то, что конституирует сознание через собственный опыт, который делает наглядным все смысловое многообразие того, что является[398 - Husserl E. Ideen zu einer reinen Ph?nomenologie und ph?nomenologischen Philosophie. Neu hrsg. von K.Schuhmann. In: Gesammelte Werke. Bd.3–1. Haag, 1976. S.106.].

А) Материальный априоризм права А. Райнаха. К формальной онтологии относятся не только формально-логические сущности – юнкторы или кванторы, но и все материальные априори и категориальные формы. Как считал Гуссерль, весь методологический аппарат Аристотеля попадает в формальную сферу[399 - Husserl E. Logische Untersuchungen. Zweiter Band: Untersuchungen zur Ph?nomenologie und Theorie der Erkenntnis. In zwei B?nden. In: Gesammelte Werke. Bd. 19 1–2. Haag, 1984. В S.52, А S.246]. Уточняя и углубляя эту позицию, А. Райнах полагал, что необходимо онтологически разделить понятие «вещь» как субстанцию и «вещь» как свойство / состояние. Например, свойство «горячий» или «красный» можно считать свойством вещи, которая является его реальным носителем. Э. Гуссерль разграничил априори и эвиденцию, но без учета того, что вещь может через фактичность свойств не нуждаться в дальнейших доказательствах и быть самоочевидной. К такой самоочевидности А. Райнах относит свойства – состояния «Sachverhalt» (от нем. «фактическое положение дел»)[400 - Reinach A. S?mtliche Werke. Textkritische Ausgabe in 2 B?nden. M?nchen-Wien, 1989. Bd. 1. S.113f.]. Самовыражение в правовой плоскости ученый связывает с понятием «социальный акт», который он относит к априори[401 - Reinach. Ibid. S.146.]. При этом он имеет ввиду не естественные законы (как это делает юснатурализм) и не законы государства или общества (как это делает юспозитивизм), а инвариантность структур права, что делает его концепцию формальной онтологией[402 - Reinach. Ibid. S.273.]. Таким образом, А. Райнах акцентирует внимание на законах и структурах, которые не зависят ни от природы или познания, ни от организации или фактичности мира[403 - Reinach. Ibid. S.278.]. Социальный акт, подчеркивает ученый, это перформативный акт, который сам себя выражает[404 - Reinach. Ibid. S.s.148–163.].

Анализируя А. Райнаха с точки зрения современной философии языка, прежде всего из Серля или Остина, можно утверждать, что социальный акт выступает словом – сознанием, т. е. одновременно и как акт исполнения, и как ментальный процесс. Например, действие – обещание формирует живую социальную ткань отношений человека с человеком. Объединяя язык и действие, социальный акт приобретает такие характеристики как: 1) интенциональность, 2) спонтанность, 3) связь с другим, 4) потребность в осведомлении или подтверждении (т. е. знании) данного акта[405 - Reinach. Ibid. S 158.]. Интенциональность означает, что сознание направлено на конкретный «предмет» – вещь, цель, действие и т. д. Спонтанность означает внутреннюю активность в исполнении действия, которое еще не выражено фактически, но подготовлено и незримо присутствует в нем. Автором действия выступает феноменологический субъект, т. е. тот конкретный человек, кто совершает такое действие – принимает решение, просит о чем-то, утверждает, спрашивает, приказывает и т. д. Связь с другим (как говорит Райнах «чужая персональность») не является обязательным элементом: «Есть действия, в которых субъект направляет действие или восприятие на самого себя – самоненавидит, саморассматривает и т. д. Иначе говоря, выступает одновременно как автор и как адресат интенциональности, в «чужой же персональности» наоборот, собственное действие направляется на другого», – пишет А. Райнах[406 - Reinach. Ibid. S. 159.]. Потребность в осведомлении или подтверждении (знание об акте) – это установление положения дел, которого фактически нет. Это не характерно для извинения, но характерно для приказа. А. Райнах полагает, что мы никогда не исполним приказ, если ясно, что лицо предписывающее его, не неспособно осуществить такое предписание[407 - Reinach. Ibid. S. 159.].

Сознание в праве – это особый корреляционный «предмет» между сознанием и миром. «Мир» выступает как промежуточная зона, требующая коммуникации, поскольку схватываемость сущности привязана к ней. Исполнить приказ или просьбу означает изменить что-то в мире[408 - Reinach. Ibid. S. 163.]. Исполнение социального акта – это движение «от» внутреннему «к» внешнему и «между» одновременно, т. е. в интенциональной сфере среди других людей. Проявления социального акта могут произвольно меняться в конструктивном отношении и выражаться в качестве того или иного «продукта»[409 - Reinach. Ibid. S. 160.]. Обязательность исполнения обещания возникает только тогда, если обещающий способствует соединению намерения и случая, и эта связь приводит к изменениям в мире[410 - Reinach. Ibid. S. 148.]. Этот аспект объясняет разграничение Райнахом права относительного и права абсолютного. Последнее всегда связано с непосредственным участием субъекта. Если человек прямой участник интенционального процесса, то это абсолютное право, которое зависит от его собственных действий. Относительное же право – это право, когда исполнение действия связано с другими и не зависят от нашей воли[411 - Reinach. Ibid. S. 221.]. Предлагая новый путь развития права, Райнах полагал, что право это принадлежит формальной онтологии, которую он воспринимал как эквивалент онтологии материальной, за что его критиковал Э. Гуссерль.

Б) Формальный априоризм права Г. Кельзена и Ф. Кауфмана. Как ни парадоксально, но Г. Кельзен был поклонником работ Э. Гуссерля. Создавая Чистую теорию права, он считал, что ориентируется на идеи феноменологии. «Чистоту» права он искал в свободе права от идеологических и естественно-научных установок, выделяя ценность логических исследований Гуссерля. Логика в представлениях Кельзена является пространством идеальным предметов или как выражался сам автор: «Теоретической областью, которая защищена от психологизма»[412 - Kelsen H. Reine Rechtslehre. Nachdruck der Aufl.1960. Wien, 2000. S. 3.]. Несмотря на стремление использовать идеи Гуссерля, Кельзен не смог выйти за рамках кантианства, оставаясь по сути неокантианцем. Э. Гуссерль, знакомый с работами Кельзена, отмечал, что противопоставление эмпирических чувств и априорных форм в Чистой теории права, делают затруднительным соединение этих элементов[413 - Husserl E. Aufs?tze und Vortr?ge (1922–1937). In: Gesammelte Werke. Bd. 27. Kluwer 1989. S. 221.]. Сама же концепция Кельзена была отнесена Гуссерлем к категории формально-априорных проектов.