Паровой бык под лангедокским соусом

Паровой бык под лангедокским соусом
Сборник

Сергей Малышев

Викторианская Англия. Кто-то знает её по произведениям Конан-Дойля, кто-то по Льюису Стивенсону, кто-то по Жюль Верну… Погодите-ка, это уже не Англия, а Франция… но ведь что-то их объединяло… А объединял всю Европу, да что там Европу – весь Мир, его Величество Пар. Не было электричества, не было двигателей внутреннего сгорания, зато был пар и механизмы, иногда очень сложные и остроумные, иногда простые и смешные, в общем как и сейчас… Девятнадцатый век – век науки, ведь казалось, что всё уже открыто, всё, что можно, уже сделано, что человек взял бога за бороду и вот-вот создаст самою жизнь…

Девятнадцатый век давно прошёл, сейчас на дворе двадцать первый, но память и ностальгия по этому времени остались и вылились в целый стиль моды, культуры и искусства – СТИМПАНК, он же парапанк. Ведь интерес к простым и бесшабашным идеям остался. Осталась тяга к простоте и понятности, ведь что может быть проще пара?..

Этот сборник, родившийся благодаря помощи руководства великолепного алуштинского ресторана-музея «Жюль Верн», включил в себя лучшие произведения современных авторов о мире и кухне стимпанка. Давайте же вместе отправимся в девятнадцатый век, чтобы получить удовольствие от путешествия и еды.

Паровой бык под лангедокским соусом

© Коллектив авторов, 2021

© Антон Осинцев, художник, 2021

© Малышева Галина Леонидовна (ИД СеЖеГа), 2021

Есть лишь одно удовольствие,

превосходящее радость

от вкусной еды, это удовольствие

от самого приготовления.

    Льюис Стивенсон

Если читатель может догадаться,

как кончится книга,

то её не стоило и писать

    Жюль Верн

Галина Каргальская

Пером и паром

(вместо предисловия)

Новая книга всегда загадка. А вот какой окажется ответ на загадку, невозможно узнать не дочитав её до конца. А уж, когда книга является сборником, то всё усложняется ещё больше. Ведь сколько авторов, столько и ответов на вопросы.

Итак, перед вами, дорогие читатели, сборник стимпанка. Несмотря на большую востребованность и популярность этого жанра, он очень редко встречается на прилавках наших магазинов. А встреченные образцы очень часто не впечатляют. Почему? Возможно потому что чаще всего встречаются довольно слабые тексты, к тому же, все слишком увлекаются тёмной стороной.

Ведь что такое стимпанк? Чаще всего это альтернативная история, в которой человечество пошло по пути совершенствования механики и паровых двигателей. И всё это подаётся в декорациях викторианской Англии. К этому добавляются весьма узнаваемые мрачные городские пейзажи и безысходное социальное расслоение. Именно с дымом, угольной пылью, шипящим паром, громом и лязгом паровозов, потёками масла и безнадёжной нищетой ассоциируется у нас эта литература. При этом большинство авторов старательно подчёркивает эти декорации и разворачивает действие именно в самых мрачных закоулках парового мира.

А если посмотреть на это по-другому? Гигантские дирижабли, мягкие, тёплые переливы цветных витражей, борьба женщин за свои права (движение суфражисток), изобретения, начало доступного образования и медицинской помощи, отход от закостенелой модели старого мира, мечты о космосе и путешествиях во времени и пространстве, эпоха географических открытий, наконец! И это тоже – стимпанк.

Этот сборник создавался для того, чтобы показать мир угля и пара с необычной для читателей и поклонников стимпанка стороны. А что может быть более необычным и интересным чем царство тяжёлых механизмов? Только кухня! Ведь если есть мир пара, то в нём должна быть своя, неповторимая и самобытная кухня. Это и стало отправной точкой для творчества.

Открывая книгу «Паровой бык в лангедокском соусе», вы окажетесь в мире, благоухающем ванилью и корицей, розмарином и перцем. Вы зайдёте в летающее кафе, где механическая официантка угостит вас рождественским пудингом, насладитесь изысканной кухней Пражского ресторана, посетите Лондиниум с его механическими полицейскими и заглянете в парусник, где вам подадут совершенно волшебные яства, для вас приготовят суп из морских гребешков, который откроет вам дорогу в другие миры, и тут же вы насладитесь путешествием в движущемся отеле, где вам подадут восхитительный пирог с живыми дроздами. Если этого вам будет мало, то к ароматам изысканной кухни добавится запах смазки и перегретого пара, а на обед вам предложат настоящий морковный суп. Здесь же вы сможете увидеть танцы «дочерей гнева» на паровых котлах в брызгах шампанского, проследить какими извилистыми путями идут к своим целям орки с деловой хваткой, и конечно же вы не сможете устоять перед чудесным русским поваром, который выиграл в Париже конкурс на лучший ресторан. А великолепный изобретатель пароварки или учёный создающий изысканные блюда из химических элементов бережно доведут вас до парового праобраза компьютера и покажут мелких жуликов, которые оказались не такими уж и мелкими.

Читая собранные в этой книге рассказы, вы поймёте, что стимпанк может быть мягким, уютным, тёплым и домашним, не теряя при этом очарования движущихся механизмов и шипения пара в котлах. Цветные стёкла витражей, созданные Иридой, раскрасят ваш мир и закрывая книгу, надеемся, вы полюбите стимпанк так, как его любим мы – создатели этой книги и авторы рассказов.

Евгения Блинчик

Шампанское и пар Алустона

«Временно меняются законы, истина осталась неизменной.»

«Прогони вращенье нечестивых, непокорных и надменных мыслей!»

    Орфические гимны. LXI.Гимн Немезиды
    Перевод Екатерины Дайс

– Эй, девчонки, хватит этот паршивый кофий тянуть, давайте сюда! – Аластри[1 - Аластри – отсылка к Аластору, в древнегреческой мифологии демону мщения, палачу и символу серии неверных поступков, которые отягощают всё потомство человека, совершившего первоначальный проступок.] зовёт их, развалившись в кресле-качалке из индонезийского ротанга, – да быстрее же, улитки!

Девчонки переглядываются. Тиси[2 - Тиси – отсылка к одной из богинь мести (эриний), по имени Тисифона, чьё имя переводится «Мстящая за убийство».], лениво прихлёбывая кофий, а уж она-то его пьёт без сахару, неспешно встаёт и, нога за ногу, поднимается по ступенькам.

– Ну, чё тебе, паучина? – спрашивает она гулким басом, – чё надо? Ты видишь, мы отдыхаем. Всю ночь бегали по всему Алустону[3 - Алустон – византийская, а потом генуэзская крепость, построенная в 6 веке н. э. по приказу византийского императора Юстиниана I, первоначально была заселена гото-аланским населением. Родоначальница города Алушты.], даже в Ялос[4 - Ялос – название рыбацкой деревни, упоминается с 1154 года. Общепринятых представлений о её основании нет. Родоначальница города Ялты.] забегли, а от тебя покою нет.

Аластри закуривает аргентинскую сигарету с добавкой опия[5 - «аргентинскую сигарету с добавкой опия» – в 19 веке – начале 20 века в табак часто примешивали опий и гашиш. В данном случае отсылка к табачной рецептуре Аристотеля Онассиса, который являлся табачным магнатом.] и, прихлёбывая из хрустальной креманки «Голицина»[6 - «прихлёбывая из хрустальной креманки «Голицина»» – одна из распространённых марок шампанского в конце 19-го – начале 20-го веков в Российской Империи; производилось в Санкт-Петербурге. Так же, современное шампанское вино в России; производится так же в Санкт-Петербурге, из крымских виноматериалов (Новый Свет).], со смешком отвечает:

– Так работа у вас такая, милочка моя, а за Ялос накину чуток. Натурпродуктом. Кофием или табаком. А могу и шампанюсиком. Чего хотят мои улиточки?

– Твои улиточки хотят выспаться, – когда Ми[7 - Ми – отсылка к одной из богинь мести (эриний), по имени Мегера, чьё имя переводится как «Завистница».] злится, она немного шипит, – или бельгийского шоколаду к кофию… и чтоб брусочками, жидкий сам пей.

Аластри усмехается и бросает на карточный столик несколько брусков, завёрнутых в тонкую блестящую фольгу. Рядом падает маленький острый нож для колки шоколада. Ми кивает и медленно перемещается на открытую веранду, увитую виноградом. Аля[8 - Аля – отсылка к одной из богинь мести (эриний), по имени Алекто, чьё имя переводится как «Непрощающая».] поднимается последней, но также неспешно, как и остальные. Аластри одним движением сдвигает со столика карты, деньги и пару небрежно брошенных небольших алмазов. И дождавшись, когда его «улиточки» усядутся вокруг, поставят свои чашечки из китайского фарфора с горячим, чёрным как дёготь, кофием и наколют себе шоколаду, провозгласил:

– Девчули мои, у нас новый заказ! – и сделал торжественную паузу. Сизый табачный дым смешивается с удушливым ароматом опия и вьётся причудливой нитью над его головой.

– Не томи уже, мироедина, – Аля томно рассасывает шоколадный кусочек, – а то ещё подумаем, что нужна охота на царскую семью и прямо сейчас. А мы, уставши…

– Нет, девонька моя мстительная, непрощулечка моя, царская семья по другим статьям проходит, они свою жизнь ещё в 16 веке задали[9 - «царская семья по другим статьям проходит, они свою жизнь ещё в 17 веке задали» – отсылка к первому указу первого царя новой правящей российской династии Романовых о публичной казни через повешение малолетнего сына Лжедмитрия и Марины Мнишек, который был формально признан внуком Ивана Грозного и Рюриковичем.]… Это для меня заданьице. А пока просто свет не зажжётся в Алустоне. По-вашему, на то велению. Вот как только вы и умеете.

– Это солнце, что ли[10 - «солнце, что ли?» – согласно древнегреческой мифологии, Солнце не всходило без разрешения эриний.]? – Тиси опять отпивает кофий, – ну, ты даёшь! Всё шутишь. Свечи мы погасим, это нечего делать – у нас договор с Центральной парогенераторной. Пару словечек и ни одна свеча не засветится.

– Свечи – это хорошо, да, – Аластри задумчиво дымит сигаретой, – это нам не помешает. И, чтоб солнца не было видно. Или видно, но чтоб кровавый рассвет…

– Это, чё ли, весь заказ? – Аля без интереса ковыряется в крошке бельгийского шоколада, – Чё, теперя, чтоб рубильник повернуть, надо самих «Дочерей Гнева» поднимать? Да ещё и нас, уставших донельзя? Аластри, у тебя под рукой весь клуб, чего ты нас дёргаешь?

И внезапно сменив тему, спрашивает вкрадчивым фальцетом:

– А что это ты, «Голицына» пьёшь, а куришь аргентинскую лабуду, а? Раньше тувакский[11 - «Раньше тувакский табачок полюблял» – речь идёт о табаках крымского происхождения. Отсылка к табачным посадкам в районе посёлка Рыбачье (ранее – Тувак).] табачок полюблял, да и от феодосийского[12 - «да и от феодосийского не отказывался» – отсылка к табачным плантациям магната Стамболи вокруг Феодосии. Табачные изделия из крымского сырья пользовались спросом среди знатоков и ценителей, включая царскую семью.] не отказывался?

Аластри медленно затягивается, рассматривая трёх сидящих перед ним женщин. Все в высоких сапогах с медными заострёнными носами и на подковках, в защитных корсетах, в шнуровках. В разлетающихся разрезных юбках, прикреплённых к широким охотничьим поясам, множество потайных карманов, на головах атласные женские цилиндры с маленькими кокетливыми дубовыми листочками. Кожаные высокие перчатки со скрытыми когтями на пальцах сняты и небрежно брошены; поясные сумочки с косметикой раскрыты и благоухают пудрой, духами и ещё какой-то химией. Наборы метательных ножей, новомодные женские рэвольвэры-малютки на четыре выстрела и обязательные многохвостые плети на гибких ручках аккуратно лежали на широкой софе. Задумчиво глядя на железные змеиные морды, венчающие каждый хвост плети, Аластри затягивается ещё раз. Женский Клуб «Дочерей Гнева»[13 - Женский Клуб «Дочерей Гнева» – имеются в виду эринии, богини мщения.] был одной из самых влиятельных тайных организаций Алустона. Конечно, в своих возможностях они несколько уступают Товариществу «Полей забвения»[14 - Товарищество «Полей забвения» – отсылка к полям асфоделей в Аиде – загробном мире древнегреческой мифологии.], но, зато кое в чём, превосходят Профсоюз «Центральной Парогенераторной»[15 - Профсоюз «Центральной Парогенераторной» – отсылка к кузне Гефеста.]. По традиции количество членов всегда было равно тридцати тысячам женщин. Они всегда делились на тройки, принимая одни и те же имена. Три тройки-ветерана решали насущные вопросы «Дочерей», но постоянно менялись, ибо потери у клуба всегда были значительными, хотя поток желающих заменить исчезнувших мстительниц не иссякал. Аластри имел тесные связи с «Дочерями» в силу своей деятельности, и действительно мог поднять любое количество троек, но любил работать именно с этими. Которых сейчас кормил шоколадом.