Седьмой Пермский конгресс ученых-юристов (г. Пермь, 18–19 ноября 2016 г.)

Показательным в этом отношении является информационное сопровождение деятельности террористической организации «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ, запрещена в Российской Федерации). Сильное морально-психологическое воздействие, например, производит распространенный в 2014 г. во всемирной сети документальный фильм «Звон мечей», в котором показаны многочисленные сцены боев вооруженных отрядов террористов с правительственными войсками Сирии и Ирака, кровавые сцены расправ с мирным населением и семьями военнослужащих. Действуя в рамках господствующей в Сети тенденции, сторонники «Исламского государства» (ИГ, запрещена в Российской Федерации) создали интернет-магазин, успешно распространяющий предметы одежды (рубашки поло, футболки и т. п.) с надписями экстремистского содержания.

Не обойдена вниманием представителей «Исламского государства» и тема компьютерных игр. Ими разработана и распространяется в Сети версия сценария популярной игры GTA – GTA-ISIS «The Jihad Simulator». Идеологами ИГИЛ (запрещена в Российской Федерации) удалось поставить под свой контроль также часть технологической инфраструктуры мировых социальных сетей – от имени «Исламского государства» (запрещена в Российской Федерации) ведется активная работа в социальных сетях «Вконтакте» и др.[136 - Терроризм как социально-политическое явление, противодействие в современных условиях / Под ред. А.И. Сацуты, В.Ю. Бельского. М.: Юнити-Дана, 2015. С. 200.]

Интернет также может использоваться для вербовки и мобилизации сторонников. В дополнение к таким средствам поиска новобранцев, как технологии веб-сайта (звук, видео и т. д.), террористические организации собирают информацию о пользователях, просматривающих их сайты. С пользователями, которые кажутся наиболее заинтересованными в деятельности организации или хорошо подходящими для выполнения ее работы, входят в контакт. Вербовщики могут также использовать больше онлайн-технологий – перемещаться по чатам и форумам в поиске наиболее восприимчивых членов аудитории, особенно молодых людей[137 - URL: www.crime.vl.ru (дата обращения: 03.09.2016).].

Так, например, в Великобритании 15-летнюю школьницу исламские террористы завлекли в свои ряды через Интернет, сообщает «The Telegraph». После этого девушка сбежала из дома и отправилась к боевикам. В ходе поисков выяснилось, что юная британка тесно общалась в социальной сети в Интернете с вербовщиками исламской террористической группы ИГИЛ (запрещена в Российской Федерации), которая сейчас ведет боевые действия на Ближнем Востоке. По данным полиции, девушка попала под их влияние и была завербована в ряды террористической группировки[138 - URL: http://nedopusti.ru/ (дата обращения: 03.09.2016).].

В России студентка второго курса филологического факультета МГУ Варвара Караулова была задержана 4 июня 2015 г. на турецко-сирийской границе в городе Килис. Причиной желания покинуть страну и близких и примкнуть к деятельности террористической организации стала влюбленность в вербовщика ИГИЛ (запрещена в Российской Федерации)[139 - URL: https://ria.ru/ (дата обращения: 03.09.2016).].

Очевидно, что информационное воздействие на несовершеннолетних с их неокрепшей психикой и отсутствием устоявшихся мировоззренческих взглядов может сформировать некий образ «героя», «борца за справедливость», а в случае религиозной окраски – борца за «чистоту ислама», это и позволяет террористическим организациям вовлекать несовершеннолетних в преступную деятельность.

Так, организация «Хамас» создала несколько сайтов, ориентированных только на детей. Бывший лидер «Аль-Каиды» в Ираке Абу Мусаб аз-Заркави на своем сайте в Интернете призывал молодых мусульман включиться в борьбу в собственных странах, пытаясь распространить религиозную войну за пределы Ирака, Афганистана и Ближнего Востока[140 - Михеев В.Л., Пиджаков А.Ю., Читинев В.Л. Современные формы международного терроризма (правовая основа противодействия). СПб., 2011. С. 195.].

Зачастую и сами несовершеннолетние, вовлеченные в преступную деятельность, используют сеть Интернет для пропаганды террористических взглядов.

В частности, 24 сентября 2013 г. несовершеннолетней Т., жительницей Республики Дагестан, была размещена заметка, оправдывающая терроризм, террористические акты смертниц, «шахидок» на сайте интернет-портала http://vdagestan.com («Вилаят Дагестан»).

Сложным регионом с точки зрения вовлечения несовершеннолетних в террористическую деятельность являются республики Северного Кавказа, при этом публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма осуществляется, как правило, через Интернет[141 - Алиева С.Ю. Вовлечение несовершеннолетних в совершение преступлений террористической направленности и проблемы противодействия (региональное исследование): Дис. … канд. юрид. наук. Махачкала, 2014. С. 27.]. Основной социальной базой выступает молодежь из числа малообеспеченной части населения, активную помощь в вербовке несовершеннолетних оказывают приверженцы радикального течения ислама[142 - Гаджиев Д.М. Предупреждение экстремизма в Дагестане: муниципальный уровень // Право и безопасность. 2006. № 1–2 (18–19).].

Так, в г. Махачкале в период с 2004 по 2012 гг. действовала организация, занимающаяся вовлечением несовершеннолетних при поддержке международных террористических организаций. На территории Кизилюртовского района в г. Кизилюрт действовало мусульманское общество «Мудрость», известное как один из центров экстремизма в Республике Дагестан. По экспертным оценкам, этим сообществом вовлечены в террористическую и экстремистскую деятельность более 100 несовершеннолетних[143 - Алиева С.Ю. Указ. соч. С. 29.].

Безусловно, решение данного вопроса зависит не только от тех мер, которые предпринимает Россия в лице государственных органов, это проблема явно международного характера. Присоединимся к обоснованному мнению Н.А. Чернядьевой[144 - Чернядьева Н.А. О международных подходах правового регулирования борьбы с кибертерроризмом // Информационное право. 2016. № 2.] о необходимости поддержания инициативы России, предложившей в 2011 г. для обсуждения в рамках ООН Конвенцию о международной информационной безопасности (концепция), ст. 4 которой в качестве основных угроз международному миру и безопасности в информационном пространстве указывает использование международного информационного пространства государственными и негосударственными структурами, организациями, группами и отдельными лицами в террористических, экстремистских и иных преступных целях[145 - Конвенция об обеспечении международной информационной безопасности (концепция) // [Электронный ресурс] URL: http://www.mid.ru/ (дата обращения 14.09.2016).].

Принятие данной Конвенции Организаций Объединенных Наций позволит государствам-участникам объединить усилия для борьбы с терроризмом, а подрастающему поколению не стать жертвами информационной войны.

Д.В. Вохмянин, кандидат юридических наук, доцент, заведующий кафедрой государственно-правовых дисциплин Филиала негосударственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский институт внешнеэкономических связей, экономики и права» в г. Перми

Универсализации в конституционном праве

Обратимся к формулировкам и основным концепциям универсализации. В общефилософском понимании универсализация – это всесторонность, многосторонность, своего рода всеохватывающее знание. Под универсализацией также понимают и стремление к целостности, форму мышления, которая рассматривает универсум как целое и пытается из этого довлеющего над всем целого объяснить, понять и вывести единичное.

Формулировки этого понятия, опять же с точки зрения философской, можно найти у Аристотеля, Платона, Фомы Аквинского, Гегеля и у многих других[146 - Васюков В.Л. Толерантность и универсализм // Философский журнал. 2008. № 1. С. 23–25.]. Как несложно предположить, общие направления трактовки универсализации у указанных мыслителей так или иначе соприкасались с мировоззренческими и религиозными представлениями. Указанная сторона вопроса исследована достаточно полно, и специально останавливаться на ней в рамках настоящего исследования считаем нецелесообразным.

В качестве концептуального подхода, удерживающего познавательно-ценные моменты двух других типов и вместе с тем преодолевающего их существенные недостатки, может быть использована либертарно-юридическая общая теория права и государства. Указанная теория, разработанная академиком В.С. Нерсесянцем[147 - Нерсесянц В.С. Процессы универсализации права и государства в глобализирующемся мире // Государство и право. 2005. № 5. С. 8.], позволяет последовательно трактовать содержание, формы и перспективы процессов юридической универсализации и унификации, смысл, направления и особенности этих процессов в условиях современной общесоциальной глобализации.

Таким образом, можно говорить о трех концепциях универсализации прав – антагонистических юснатуралистской и позитивистской и во многом синтетической, либертарно-юридической теории. Рассмотрим сущность этих подходов, так как именно они, на наш взгляд, помогут нам постичь основные принципы современного универсализма.

Представители позитивизма (легизма)[148 - Лебедев С.А. Философия науки: краткая энциклопедия (основные направления, концепции, категории). М.: Академический проект, 2008. С. 87–92.], отрицая сущность права, сводят его к закону – к «позитивному» явлению, под которым имеется в виду любое (в том числе и произвольное) официально-властное, принудительно-обязательное установление нормативного характера. Фактически же сущностью права (и внутреннего, и международного) у легистов оказывается властная принудительность (приказ власти), поскольку именно по этому признаку они отличают право от неправа.

Кредо легистского (позитивистского) подхода в Новое время сформулировал идеолог абсолютистского государства Т. Гоббс: «Правовая сила закона состоит только в том, что он является приказанием суверена»[149 - Гоббс Т. Избранные произведения. Т. 1–2. М.: Мысль, 1964. Т. 1. С. 45–46.].

Иначе говоря, все, что приказывает власть, и есть право. Такого подхода придерживаются все легисты (позитивисты и неопозитивисты) прошлого и современности.

Искомое (в русле либертарного учения) единство сущности и явления в сфере права – это правовой закон, когда общеобязательное нормативное явление (конституция, закон, нормы действующего позитивного права) соответствует сущности права (принципу формального равенства), т. е. представляет собой именно и только правовое общеобязательное явление, а не просто любое (моральное религиозное или произвольное) общеобязательное явление. В тех же случаях (весьма распространенных в прошлом и сегодня), когда общеобязательное явление (закон) противоречит сущности права, мы имеем дело с противоправным (правонарушающим, антиправовым) законом (с нормами позитивного права, противоречащими принципу формального равенства)[150 - Нерсесянц В.С. Указ. соч. С. 12.].

Правовой тип (форма) взаимоотношений людей – это отношения, регулируемые по единому абстрактно-всеобщему масштабу и равной мере (норме) дозволений, запретов, воздаяний и т. д. Этот тип (форма) взаимоотношений включает в себя:

1) формальное равенство участников (субъектов) данного типа (формы) взаимоотношений (фактически различные субъекты уравнены единой мерой и общей формой);

2) их формальную свободу (их формальную независимость друг от друга и вместе с тем подчинение единой равной мере, действие по единой общей форме);

3) формальную справедливость в их взаимоотношениях (абстрактно-всеобщая, одинаково равная для всех них мера и форма дозволений, запретов и. т. д., исключающая чьи-либо привилегии).

Таким образом, можно утверждать, что универсализация в сфере права и государства – один из важных аспектов общей глобализации в современном мире. Как известно, современные процессы глобализации оказывают существенное влияние на трансформацию, изменения и модернизацию государственно-правовых институтов, норм и отношений на всемирном, макрорегиональном и внутринациональном уровнях, стимулируют, ускоряют и обновляют процессы универсализации в области права, организации и функционирования государства.

В общефилософском понимании универсализация – это всесторонность, многосторонность, своего рода всеохватывающее знание. Под универсализацией также понимают и стремление к целостности, форму мышления, которая рассматривает универсум как целое и пытается из этого довлеющего над всем целого объяснить, понять и вывести единичное.

В то же время универсализация применительно к праву имеет свои особенности, которые проявляются в постепенном появлении в современном праве совокупности норм, регулирующих отношения в области прав человека. При этом уже сейчас международное право содержит общепризнанные, следовательно, и обязательные для всех государств нормы, определяющие основные права и свободы человека независимо от гражданства, пола и религиозной принадлежности. Кроме этих общепризнанных норм имеется большое число соглашений по специальным вопросам прав человека. Согласно мнению сторонников универсализации норм права, универсальность норм прав и свобод человека в современном праве носит бесспорный характер и все права и свободы человека являются неделимыми, взаимозависимыми и взаимосвязанными.

Указанные особенности непосредственно проистекают из сущности основных концепций, оказавших влияние на формирование универсальных идей в праве.

Традиционно проблемы государственно-правовой унификации и универсализации теоретически разрабатывались и практически решались с позиций двух противоположных, во многом антагонистических, типов правопонимания: юснатурализма (естественно-правового подхода) и позитивизма (легизма).

Борьба этих направлений в конечном итоге привела к тому, что в большинстве современных международных правовых актов, а также в конституциях большинства зарубежных государств одновременно содержатся положения, которые можно отнести и к тому, и к другому подходу.

Например, известно, что в России на протяжении веков формировался тип правовой культуры, при которой не индивидуалистические права выдвигались на первый план, а права в единстве с обязанностями и ответственностью. Поэтому начиная с XIX в. приобщение российской юриспруденции к западной правовой традиции вылилось в восприятие, прежде всего, позитивистских концепций, которые и сегодня доминируют в отечественной теории права.

Между тем действующая Конституция РФ провозглашает другой тип правопонимания – идеологию естественных и неотчуждаемых прав человека. Статья 2 определяет, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства.

Отметим также, что в качестве концептуального подхода, удерживающего ценные моменты двух указанных типов и вместе с тем преодолевающего их существенные недостатки, может быть использована либертарно-юридическая общая теория права и государства. Указанная теория позволяет последовательно трактовать содержание, формы и перспективы процессов юридической универсализации и унификации, смысл, направления и особенности этих процессов в условиях современной общесоциальной глобализации.

Таким образом, можно говорить о трех концепциях универсализации прав – антагонистических юснатуралистской и позитивистской и во многом синтетической либертарно-юридической теории. Значение последней в настоящее время проявляется в том, что в современных правовых нормах универсального характера уже нельзя найти чисто «позитивистские» или «юснатуралистские» истоки, скорее они представляют собой их синтез.

С правовой точки зрения процесс юридической универсализации означает, что все большее число людей (представителей все новых народов, слоев, классов и т. д.) признаются формально равными субъектами права. Через универсальный механизм правовой регуляции первоначально несвободная масса людей постепенно в ходе социально-исторического развития преобразуется в свободных субъектов права.

Современная юридическая универсализация при всех особенностях ее содержания, специфических свойствах, характеристиках и т. д. представляет собой определенную новую ступень в процессе развития права.

В свою очередь, универсализация в конституционном праве – это процесс закрепления в основных законах современных государств определенных универсалий, большинство из которых формулируются с учетом процесса международного закрепления прав и свобод человека и гражданина, однако не ограничиваются ими.

Вот поэтому универсалии в конституционном праве – это определенные нормы, понятия или идеи, отличающиеся многосторонностью и целостностью, имеющие общеобязательный характер, сформулированные с учетом специфики конкретного государства.

М.Н. Кузнецов, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданского и трудового права Юридического института ФГАОУ ВО «Российский университет дружбы народов»

Международное частное право как межсистемная совокупность правовых норм

В последние годы ХХ в. в правовой литературе наметился новый подход к рассмотрению проблемы соотношения международного частного права с национальным гражданским и международным публичным правом и, следовательно, к вопросу о системной принадлежности его. Различные варианты этого подхода связаны как с критическим осмыслением казавшихся ранее аксиоматичными отдельных базисных положений науки международного частного права, так и новым, так называемым системным подходом к праву в целом.

Наиболее заметным явлением в этом плане стала выдвинутая Р.А. Мюллерсоном концепция полисистемности международного частного права[151 - См.: Мюллерсон Р.А. Соотношения международного публичного, международного частного и национального права // Советское государство и право. 1982. № 2. С. 80–89.]. Эту точку зрения разделяет сегодня и другой ученый – В.В. Гаврилов[152 - Гаврилов В.В. Международное частное право: Учебное пособие. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1997.]. Суть концепции в том, что международное частное право представляет собой полисистемный комплекс, регулирующий международные отношения невластного характера (по терминологии других авторов – гражданско-правовые отношения с иностранным элементом) отсылочным (коллизионным) методом и включающий нормы, имеющие свой источник в системе национального права различных государств и в системе международного публичного права.

Отсюда и рождается, по мнению Р.А. Мюллерсона, полисистемность международного частного права.

Оценивая идею полисистемности МЧП, профессор М.М. Богуславский указывал, что такая точка зрения на МЧП «первоначально в 20-е годы была высказана А.Н. Макаровым, а затем разработана Р.А. Мюллерсоном. Согласно ей нормы международного частного права, регулируя международные отношения невластного характера, состоят из двух частей, а именно: из определенных частей национально-правовых систем и из определенной части международного публичного права»[153 - Богуславский М.М. Международное частное право. М.: Юрист, 1998. С. 26.].

На наш взгляд, авторы полисистемности МЧП не замечают разницы между системой как явлением реальной действительности и системой как теоретической конструкцией. Обращая внимание на системный метод исследования в науке, Й. Лингарт пришел к выводу, что «наука занимается системами, причем как системами, которые в качестве определенной области окружающего мира являются предметом научных исследований, так и системами, являющимися теоретической конструкцией в виде суждений, утверждений и определений об объективном мире»[154 - Лингарт Й. Процесс и структура человеческого учения. М.: Прогресс, 1970. С. 13.]. Лишая МЧП своих собственных норм, учение о полисистемном комплексе фактически уничтожает МЧП как правовое явление, ибо без собственных норм права никакая система и никакой комплекс реально существовать не могут.

МЧП показывает, что развитие науки о полисистемности не успевает адекватно отразить все многообразие возникающих в МЧП отношений. В науке ощущается острая необходимость совершенствования методологии исследования, которая до сих пор обновляется крайне слабо. Месть науки за невнимание к ней со стороны методологии проявляется в создании тупиковых, неразрешимых с первого взгляда ситуаций, при которых их анализ на основе старых представлений о природе права, о структуре правоотношения, о единстве и целостности отраслевого нормативного состава, наконец, о самом понимании, что такое система права и ее отраслевое деление, представляется бесперспективным. Создается ложное представление о распаде связей внутри МЧП и разъедании его внутренними противоречиями.

Полисистемность апеллирует к источникам права как главным критериям образования комплекса, что теоретически неверно, ибо причиной возникновения МЧП является не наличие источников, а наличие особых общественных отношений, которые постоянно рождают объективное развитие мирохозяйственных связей.