Призвание – писатель. Том 3

– Пистолеты! И на расстоянии пятнадцати шагов! Всё как положено по дуэльному кодексу!

О дуэльном кодексе он, вероятно, где-то читал, – в отличие от меня, ничего не знавшего об этих замшелых офицерских традициях. Пятнадцать шагов?.. Да и чёрт с ним, пускай будет пятнадцать. А вот с пистолетами дело обстояло серьёзней. Он не случайно о них вспомнил, потому что своего оружия у него не было, а у меня всё-таки был пистолет ещё с тех времён, когда я работал охранником в поселениях за зелёной чертой и имел разрешение на оружие. Тогда-то я, имея казённый пистолет, купил себе на всякий случай ещё и личный. Казённый-то рано или поздно пришлось сдать, а другой у меня остался.

– У тебя хоть есть пистолет? – усмехнулся я, всё ещё не принимая слов Гарика всерьёз.

– Найду! – насупился он. – Или из одного пистолета стреляться будем – твоего. Если ты, конечно, постараешься последний раз сыграть в благородного человека!

– Вот оно как! – пуще прежнего обиделся я. – Дать тебе выстрелить в себя из моего пистолета? Может, ещё показать, как затвор передёргивать и на курок нажимать?.. Впрочем, уговорил, дам поиграть. Только учти, ты потом сам об этом пожалеешь!

– Не твоё дело! – огрызнулся он. – Пожалею – значит, пожалею…

Это дурак даже не представлял, что такое современное оружие! Если пистолеты времён, скажем, Пушкина или Лермонтова били наугад во все стороны, и попасть в цель из них было довольно проблематично, то из современных вполне можно уложить противника наповал, особо не напрягаясь, уже с первого выстрела. Да ещё с пятнадцати шагов. Эти игрушки не для дуэлей предназначены, а для убийства…

Но как это объяснить разъярённому Гарику?.. Чего доброго, снова начнёт кричать о моей трусости!

– Как скажешь… – вздохнул я и повторил: – Дуэль так дуэль. Придётся стреляться из одного пистолета по очереди.

– Э-э, мужики, что это вы затеяли? – подал голос Виктор, второй наш приятель. – Я-то думал, что вы так прикольно пикируетесь друг с другом, а вы… всерьёз это, что ли?

– Серьёзней не бывает! – отмахнулся от него Гарик. – Кстати: ты, как врач, будешь присутствовать на дуэли и поможешь, если кого-то ранят…

– Ни фига себе! Нет, вы просто с ума посходили! – Виктор даже затряс головой и потянулся за сигаретой. – Мало вам преферанса, так решили в дуэль поиграть?! Идиоты, честное слово!

– Не хочешь – не надо. – Гарик отвернулся от него. – Катись на все четыре стороны, без тебя обойдёмся…

– Ну да, обойдётесь! – заскрипел Виктор, чиркая зажигалкой. – Перестреляетесь к чертям, а я в стороне останусь? Кто вам будет сопли кровавые вытирать, если продырявите друг друга?! Идиоты, честное слово…

Короче говоря, мы так и не помирились в тот вечер, а разошлись по домам, не закончив игру, не попрощавшись и не глядя друг на друга.

– Завтра в девять вечера в парке! – крикнул мне вдогонку Гарик. – В это время там уже никого нет, можешь не опасаться, что тебя заметят. Репутация твоя не пострадает. И пистолет прихвати, не забудь… Не придёшь – буду считать последним трусом и…

Дальше он прибавил такое слово, за которое убивают на месте. Был бы у меня с собой пистолет, честное слово, не стал бы дожидаться завтрашнего вечера.

До утра я проспал спокойно, уже остыв и ещё до конца не представляя, что всё происходящее не дурацкий розыгрыш, который непременно закончится примирением с обязательным распитием очередной бутылки коньяка под нетрезвые заверения в вечной дружбе. На Гарика я больше не злился, даже несмотря на то, что язык у него оказался грязным и столько оскорблений в свой адрес слышать мне ещё не доводилось.

Но утром, едва я встал с кровати, сразу вспомнил о пистолете и полез в маленький домашний сейф, где храню документы и деньги. Там в дальнем углу лежал мой почти игрушечный браунинг, из которого я и стрелял-то всего пару раз в тире.

Едва пистолет привычно лёг в мою ладонь, неожиданная злоба на Гарика снова вспыхнула во мне. Как мог этот придурок, никогда не нюхавший пороха, упрекать меня в трусости? Разве я давал ему повод?.. Ну уж нет, непременно пойду сегодня вечером в парк и доиграю до конца игру, что он затеял. Придётся его основательно проучить. Погляжу через мушку на его лицо и порадуюсь тому, как он непременно струхнёт. А это случится обязательно – я просто уверен! Мало кто выдерживает, когда ему целятся в лоб. Стрелять, конечно, не стану. Но как следует попугать его, безусловно, необходимо. В этом и сомнений нет.

Пистолет согласно покачнулся в моей ладони…

Весь день я провёл спокойно, лишь изредка вспоминая о том, что произойдёт вечером. Это же надо: какие-то глупейшие предрассудки двухсотлетней давности! Тоже мне, гусары нашлись! Серьёзно я всё ещё об этом не думал, лишь после обеда меня почему-то стала бить непонятная дрожь. Я не верил, что намерения у Гарика окончательные и он в самом деле явится в парк стреляться. А явится – так мы наверняка просто посмеёмся, и потом…

Какими будут отношения между нами дальше, я пока не представлял, но той теплоты и сердечности, что раньше, наверняка уже не будет.

Перед самым выходом из дома мне позвонил Виктор и поинтересовался:

– Ну что, господин дуэлянт, не передумал стреляться?

– Я и не собирался стреляться… Хотя не знаю, – только и ответил я, – пускай этот горячий финский парень сперва извинится передо мной, заберёт свои поганые слова обратно, а я подумаю. Ты с ним уже разговаривал?

– Он и слушать меня не захотел, лишь напомнил, чтобы я не опаздывал.

– Значит, в парке и встретимся, – ответил я мрачно.

Следом за ним позвонил Виталик. Он принялся сразу ругаться и заявил, что я такой же упёртый баран, как Гарик. Нет чтобы перевести эту глупую перепалку в шутку…

С Виталиком разговаривать я уже не стал. Да и о чём тут говорить?

В парк я явился последним. Все трое – Гарик, Виктор и Виталик – ждали меня, сидя на лавке под фонарём, и нервно курили.

– Там, в глубине за деревьями, маленькая полянка, – куда-то в сторону махнул рукой Гарик, не глядя на меня, – туда и пойдём. – И уже мне: – Пистолет не забыл?

– Не забыл, – кивнул я головой и отправился следом за ними.

Полянка и в самом деле оказалась закрытой со всех сторон кустарником и деревьями, и со стороны совершенно не было видно, что на ней происходит.

– Видно, мне быть секундантом у обоих, – невесело усмехнулся Виталик. – Врач остаётся на стрёме… Ну, господа дуэлянты, не передумали стреляться? Может, лучше выломать по хворостине – вон их сколько вокруг – и фехтовать друг с другом, а? Вот смеху будет…

– Не городи глупостей! – Гарик недобро глянул на него, подхватил ветку, валявшуюся под ногами, и на середине полянки воткнул в землю. – Отсюда разойдёмся на пятнадцать шагов…

– Может, всё-таки без пистолета обойдёмся? – заныл Виктор. – А то у вас игра далеко уже зашла. Чего доброго, и в самом деле стрелять начнёте, друг друга пораните, а мне потом перевязывай вас, трать бинты. Да и полиция наверняка не обрадуется таким игрищам…

– Давай, секундант, командуй! – Гарик глянул на Виталика, и тот невольно поёжился. – Не тяни время!

– Что командовать?

– Ну, ты должен сказать, что право выстрелить первым предоставляется тому, кого вызвали на дуэль.

– То есть не тебе?..

– Да, не мне, – он вздохнул, и сразу все почувствовали, что ему эта игра тоже не нравится, но отказаться от неё он уже почему-то не может.

Я ничего не сказал, лишь вытащил браунинг из кармана и отправился на середину полянки к ветке. За мной последовал Гарик.

– Слушай, – сказал я ему, пока друзья не слышат, – давай всё заканчивать, пока до крови не доигрались. Браунинг осечек не даёт, а пульки летят прямо в цель, никуда не сворачивая…

– Струсил? – затянул старую песню Гарик. – Давай, топай свои пятнадцать шагов от ветки…

Оказалось, что мои пятнадцать шагов и его пятнадцать шагов – это совсем небольшое в сумме расстояние между нами. Если бы я всерьёз собирался его застрелить, то у него не осталось бы ни единого шанса уберечься.

– Давай, стреляй! – скомандовал Гарик и повернулся боком, как это делают киношные гусары-дуэлянты. Ох, эти дурацкие штампы!

Пожав плечами, я передёрнул затвор и поднял пистолет. Конечно же, стрелять в него я не собирался. «Напугаю дурака, – решил я, – чтобы впредь не забивал себе голову подобной чепухой.

В прицеле я видел, что лицо Гарика постепенно становится бледным, как полотно. И даже в полумраке, окружавшем нас, было видно, как по его лбу стекает капелька пота, а губы подрагивают. Чувствовалось, что если я сразу не выстрелю, а буду долго целиться, то беднягу вполне может хватить удар. Но мне его уже жалко не было: парня следовало проучить, пускай помучится в ожидании выстрела.

Наконец я отвёл браунинг в сторону и выстрелил в воздух. Сухой пистолетный хлопок гулким эхом прокатился по засыпающему парку. Гарик покачнулся, потом неловко взмахнул руками и бессильно присел на корточки.