Еврейское остроумие. Десять заповедей

И вот сидят в купе офицер и еврей. Офицер выкладывает на стол кусок окорока, каравай хлеба и соленья. И выставляет бутылку французского вина. Как человек вежливый, он предлагает соседу бутерброд с ветчиной. Тот мнется и с видимым сожалением отказывается. Молодой военный с аппетитом уничтожает провизию, наливает стакан вина и интересуется у попутчика, не желает ли тот промочить горло. Еврей снова отказывается.

– Вы что, ни есть, ни пить не хотите?

– Да нет, хочу, – отвечает еврей. – Но у нас ужасно строгие законы насчет пищи!

– И вы не можете нарушать их ни при каких обстоятельствах?

– Ну, разве что в редких случаях. Например, когда возникает опасность для жизни.

Тут офицер вытаскивает револьвер и в шутку наставляет на еврея:

– Пейте, или буду стрелять!

Еврей пьет.

– Вы на меня не очень сердитесь? – смущается офицер.

– Сержусь. Почему вы не вынули револьвер раньше, когда угощали меня ветчиной?

* * *

На маленькой станции под Винницей на платформе крестьянка торгует домашней колбасой. Два пассажира-еврея жадно смотрят на эту вкусную еду.

– Жалко, что это трефная колбаса, – говорит, вздыхая, один из них.

– Не может быть! – возражает ему другой. – Сейчас проверим.

Он подходит к крестьянке и грозно спрашивает:

– Вы что, позволяете себе торговать трефной колбасой?

– Нет, – отвечает крестьянка, которая не имеет понятия о трефном.

– Я же говорил! Дайте мне три фунта!

* * *

Одна из самых важных заповедей – обрезание (брит-мила). Кажется, евреи гуманнее своих соседей-арабов – они проводят обрезание, когда ребенок так мал, что и понять не успеет, что с ним произошло. Моэль – весьма почтенная профессия, его приезд в маленький город предшествует шумным гуляниям, какие устраивают после обрезания. Конечно, это важный ритуал, но евреи не прочь пошутить на эту тему.

* * *

В окне лавки выставлены красивые старинные напольные часы.

– Продайте мне часы, – просит заинтересовавшийся покупатель.

– Я не продаю часы, – отвечает хозяин лавки. – Я делаю обрезание.

– А почему вы поставили в витрине часы?

– А что бы вы хотели, чтобы я там поставил?

* * *

– Ребе, почему мальчикам делают обрезание?

– Ну, во-первых, это красиво…

* * *

После брит-мила следующее важное событие – бар-мицва. По сути дела, это вхождение мальчика в мир взрослых. Веселый праздник, ничего не отрезают. Традиция требует, чтоб во время бар-мицвы мальчик блеснул своими знаниями Талмуда. Это делается так: мальчик читает отрывок из Талмуда и растолковывает его. То есть сначала он ставит каше (вопрос), потом дает на него теруц (ответ).

* * *

Меламед готовит тупого ученика к бар-мицве и пытается вбить ему в голову хотя бы самые простые вещи:

– Первое. Вокруг темно и скользко, и ангел мести вышел на охоту. Итак, каше: почему он не падает? Теруц: он же ангел! Второе. Когда Иосиф и его братья встретились в Египте, они его не узнали. Где здесь каше? Вот где: почему они его не узнали? Теруц: прежде он не носил бороды, а тут они увидели его с бородой. Третье. У Ноя было три сына. Каше: как звали их отца? Теруц: его звали Ной…

Наступил знаменательный день. Мальчик, проходящий посвящение, стоит перед общиной и торжественно говорит: «И вот встает пасук: вокруг темно и страшно, так страшно, что Иосиф забыл, как зовут его собственного отца, да и сам он такой страшный, что его мама родная не узнает, а тем более братья. И вот вышел он из Египта на охоту. Следует каше: почему он не падает? Теруц: раньше он не носил бороды, а теперь носит».

* * *

Вечеринка в честь бар-мицвы:

– Абрамчик расскажет, каким нужно быть мальчиком, чтобы попасть в рай, – умильно говорит мама.

– Мертвым, – коротко отвечает Абраша.

* * *

Вечеринка в честь бар-мицвы. Отец мальчика после двух рюмок пустился в воспоминания:

– А вот я сразу после своей бар-мицвы убил в один вечер четырех бешеных собак.

– Папа, а в прошлом году ты говорил, что только двух.

– Знаю! Тогда ты был слишком мал, чтобы знать всю правду!

* * *

Вечеринка в честь бар-мицвы:

– Абраша, как ты думаешь, Ной много рыбачил, находясь на ковчеге?

– Нет, – ответил мальчик. – Ведь у него было только лишь два червяка.

* * *

Учитель-талмудист и сын еврея-аренда-тора читают Мишну. Дойдя до главы «Вол бодает корову», мальчик спрашивает: