Владимир Иванович Герье: у истоков высшего женского образования

Многие исследователи взаимоотношений двух ученых отмечают, что после блистательного окончания Н.И. Кареевым Московского университета В.И. Герье предложил ему остаться при кафедре для приготовления к профессорскому званию. Да, действительно В.И. Герье предложил Н.И. Карееву остаться, но предложение было исключительно формальным, так как университет не мог предоставить ему работу в последующем, о чем Владимир Иванович прекрасно знал. Успешно сдав магистерские экзамены, Н.И. Кареев получил заграничную командировку, где стал работать над своей магистерской диссертацией «Крестьяне и крестьянский вопрос во Франции в последней четверти XVIII века», с защитой которой возникли проблемы. Профессор В.И. Герье упорно не желал пропускать научную работу дальше, придирался к сущим пустякам. Он, как официальный оппонент, выступил с негативным отзывом, но не сделал замечаний сколько-нибудь принципиального характера: «Мой учитель, в роли главного оппонента, был очень немилостивен. Раза два-три мне аплодировали. Не отличавшийся вообще находчивостью Владимир Иванович как-то по их поводу осклабился и громко сказал: “Александр Македонский – великий человек, но к чему же стулья ломать?”. Ковалевский точно в пику Герье стал неумеренно расхваливать диссертацию и тем вызвал новые рукоплескания публики» [Там же].

Не в пользу В.И. Герье говорят и другие значимые персоны, сумевшие оценить труд Н.И. Кареева. Так, в письме Ковалевскому К. Маркс называет научную работу Кареева «превосходной», Ф. Энгельс же справедливо считал диссертацию «Лучшей работой о крестьянах». С осени 1879 г. по конец 1884 г. Николай Иванович состоял экстраординарным профессором Варшавского университета, откуда также получил заграничную командировку для приготовления докторской диссертации «Основные вопросы философии истории». После ее защиты в 1885 г. он переехал в Санкт-Петербург, где читал лекции по всеобщей истории в Александровском лицее и параллельно преподавал на Бестужевских Высших женских курсах. Этот период жизни Н.И. Кареева можно считать наиболее плодотворным и благополучным. Педагогическая деятельность складывалась как нельзя лучше, многие отмечали его прирожденный дар наставничества. Счастливо сложилась и личная семейная жизнь. Важную роль в жизни Н.И. Кареева играла общественная деятельность. Благодаря ученому в 1889 г. возникло историческое общество, в котором он стал председателем и редактором непериодического сборника «Историческое обозрение».

Надо отметить, что предпочитаемые ученики у В.И Герье все же были: о том свидетельствуют многочисленные переписки с Виноградовым, Корелиным. Однако приближенными могли стать люди, готовые к постоянному снисхождению к абсолютистским и непримиримым взглядам ученого. Н.И. Кареев был иным, его характер не позволял мириться с откровенной несправедливостью. Так, в своих мемуарах он отмечает и излишнюю запальчивость в ответах на реплики своего учителя, отнюдь не смягчавшую В.И. Герье. Как говорили современники Н.И. Кареева: «Он не покрывал молчаливым одобрением известных ему фактов несправедливости и произвола» [2]. Все это характеризует Кареева как неудобного студента, неуступчивого, не склонного думать так, как ему предлагают. А Герье предлагал, настаивал, не был склонен к пониманию умонастроений прогрессивной части студенчества.

За свою прямолинейность и неуступчивость Н.И. Кареев неоднократно испытывал неприятности, это вредило его карьере. Ему не удалось получить вакансию в Московском университете. Пришлось долго ожидать подходящего назначения в Польше, где Кареев стал преподавать, впоследствии испытал нищету и позорное увольнение в конце своей жизни за желание помиловать бастовавших студентов.

Несмотря на то, что жизненные пути учителя и ученика – В.И. Герье и Н.И. Кареева разошлись, второму удалось достичь огромных высот в исторической науке. «Философия культурной и социальной истории нового времени», «Монархии древнего Востока и греко-римского мира», «Введение в изучение социологии» – его сочинения до сих пор не потеряли своей научной значимости. Помимо основных исторических трудов Н.И. Кареева интересны его работы публицистического характера, которые он писал для прогрессивной молодежи.

Актуализация значения личности В.И. Герье – человека противоречивого, необходима. Бесспорны его достоинства, бесспорен его вклад в научную деятельность, но спорны характеристики его личности, спорны вехи биографии. Необходимо задействовать новые источники. Нужно составить четкий и точный портрет ученого – без прикрас, не опускать значимое, добавлять новые персоналии, стараться многогранно и всесторонне описывать существовавшее. Только в этом случае стоит говорить об объективности. В нашей работе такой персоналией стал Николай Иванович Кареев – ученик Владимира Ивановича Герье, который пришел в науку благодаря своему учителю. Благодаря своему же учителю едва не покинул ее.

Литература

1. Золотарев В.П. В.И.Герье и Н.И.Кареев: к истории взаимоотношений / В.П. Золотарев // Истории идей и воспоминание историей: Владимир Иванович Герье. – М.: ИВИ РАН, 2008.

2. Кареев Н.И. В.И. Герье / Н.И. Кареев // Голос минувшего. – 1922. – № 2.

3. Кареев Н.И. Прожитое и пережитое – Изд-во Ленинградского университета, 1990.

В.И. Герье – видный представитель Московского городского общественного управления

Быков В. Н.,

кандидат исторических наук, доцент, директор Центра исследования городского управления и самоуправления (г. Москва)

vladompress@mail.ru

Аннотация: Представлен краткий очерк развития московской модели самоуправления XVIII – начала XX столетия. Рассмотрены особенности состава гласных в представительном органе власти пореформенного периода. Подвергнут разбору вклад В.И. Герье в создание централизованной системы общественного призрения в Москве в 1890-е гг. Отмечена его деятельность на всероссийском уровне.

Ключевые слова: органы самоуправления, гласные, интеллигенция, общественное призрение, В.И. Герье.

Abstract: The writer gives a short outline of the Moscow model of local self-government in the 18th – early 20th century including the analysis of the composition of the Moscow City Duma, Gurrier’s role in the emergence of a centralised system of charitable societies in the 1890s and his contribution to projects concerning entire Russia.

Keywords: self-government bodies, Duma members, intelligentsia, public charities, Vladimir Guerrier.

Более 30 лет, с 1876 по 1912 гг. жизнь профессора Владимира Ивановича Герье была связана с московским самоуправлением, проходила, пожалуй, в самый насыщенный и плодотворный период в развитии самоуправления в пореформенной России. Хотя сам он оставил воспоминания о своей деятельности в стенах Московской Городской Думы, в современной справочной и научной литературе встречаются неточности и некорректные оценки при характеристике его трудов в этой сфере.

Россия наработала собственный опыт освоения гражданских институций, одной из которых была русская модель самоуправления. В законченном виде она оформилась во второй половине XIX – начале ХХ столетия в виде всесословных Городских Дум и Земских собраний. Несмотря на ограниченность полномочий общественных институтов в системе государственного управления, базовые институты самоуправления находились в центре внимания общественно-политической, научной и культурной жизни российского общества, о чем свидетельствует дореволюционная историография [23, с. 9–11]. Не меньше внимания уделяла самоуправлению центральная власть. С 1785 по 1917 гг. семь раз менялось законодательство по местному самоуправлению, что, собственно, определило динамику развития московской модели.

При Петре I «московская столица» первой из российских городов получила новые типы политических институтов. Вернувшись из путешествия по Западной Европе, молодой монарх особыми указами учредил в русских городах Бурмистерскую избу (указ от 30.01.1699 г. [24, с. 600], которую вскоре переименовал в ратушу (указ от 17.11.1699 г.) [Там же, 670]. В 1721 г. добавил к ним Городовые магистраты [18, с. 438], позже принявшие на себя функции органа городовой сословной судебной системы. При императрице Екатерине II имело место еще более широкое внедрение европейских институций, в том числе норм так называемого магдебургского права [20, с. 479].Несмотря на сохранявшееся отчуждение городских сословий (с 1780-х до начала 1860-х гг. дворяне ни разу не воспользовались правом на представительство в общегородских органах самоуправления), петровские законы, как и новации екатерининской эпохи, позволили создать российский аналог европейских органов местного самоуправления. Правда, Шестигласная Дума (Рис. 1) избиралась без представителей городового дворянства [23 с. 47]. Ситуация кардинально изменилась в начале 1860-х гг., в эпоху «великих реформ».

Вслед за северной столицей (ее дворянство проявило интерес к городским делам еще с 1846 г. и имело своих представителей в Городской Думе) 23 октября 1859 г. в Москве был учрежден особый Комитет по делам управления. Рабочая группа, которую возглавлял по должности и в чьей деятельности участвовал московский генерал-губернатор, разработала необходимый проект [4, с. 17–19]. Все наработки были представлены в Министерство внутренних дел и после двухлетнего рассмотрения в министерствах, Сенате и Государственном Совете сведены в единый документ – «Положение об общественном устройстве города Москвы», который был конфирмован Александром II 20 марта 1862 г. Действие Городового положения распространялось только на Москву, сохранив актуальность до 1873 г. [30 с. 5].

В соответствие с новым подходом властей к институту самоуправления, состав гласных Общей Городской Думы формировался строго по сословному признаку, объединив с февраля 1863 г. в пять сословных групп владельцев городской недвижимости. Спустя 10 лет, согласно Городовому положению 1870 г., городское выборное собрание было переформировано. С 1873 по 1892 гг. формально на бессословной основе в Московскую Городскую Думу гласными избирались кандидаты от трех групп выборщиков. Сами группы формировались по имущественным куриям, различаемым величиной налоговой ставки на недвижимое имущество.

Рис. 1. Шестигласная Дума

Именно на основании этих новых принципов пришел в Думу профессор В.И. Герье. Он стал полноценным горожанином («цензовым москвичом») вскоре после приобретения небольшого особняка в Гагаринском переулке: «…я его и купил, и стал домовладельцем, и на первых выборах после того в 1876 г. был избран в число гласных» [29, с. 141]. Всего в Думу в эти годы избиралось от 150 до 180 депутатов (Рис. 2).

Очередной пересмотр статей Городового положения произошел летом 1892 г. Законом предусматривалось уменьшение количества выборщиков от мелких домовладельцев, увеличение доли крупных. За счет переучета форм домовладений доли крупных выросла с 34 до 92% [23, с. 193], поскольку право на участие в выборах получили не столько владельцы городской недвижимости, сколько – по их «мандатам» – арендаторы сдаваемых помещений.

Рис. 2. Заседание Шестигласной Думы

В отличие от прежних лет засилья на думских скамьях выходцев из торгово-промышленной среды, в период с 1892 по 1916 гг. выборщиками становились совершенно новые персоны. К избирательным ящичкам подходили профессора вузов, преподаватели гимназий, интеллигенты из различных социальных страт московского общества, представлявшие высокообразованную московскую публику. На выборах 1912 г. их представители составили 36% гласных Думы [23, с. 211]. Профессор В.И. Герье, заставший в 1870-х гг. деление гласных на либералов-дворян, выходцев из «старого купечества» и группу «текинцев» (из низов третьего сословия), в начале ХХ столетия оказался совершено в иной социальной среде. Он сам и несколько других ветеранов думской деятельности, таких как князь В.М. Голицын, банкир Н.А. Найденов, братья А.А. и В.А. Бахрушины, братья И.Ф. и Е.Ф. Гучковы, П.И. Санин и др., в течение 30 лет воочию наблюдали разительные перемены в составе думцев. Заметно повысилась среди них доля высокообразованных гласных, сократилось влияние гласных выходцев из предпринимательских кругов. Произошло размывание сословных границ в группах гласных, пришедших в Думу в период революционной активности 1900-х гг. Теперь и выборщики, и кандидаты в гласные были меньше связаны с сословным представительством.

Весь период пребывания профессора В.И. Герье в Московской Думе думская среда представляла собой уникальный социальный феномен. Ее формировали наиболее авторитетные представители городских деловых и интеллектуальных кругов. Сам В.И. Герье в середине 1870-х гг. представал в Городской Думе в двух ипостасях. Несмотря на изначально скромное происхождение, по чину действительного статского советника он входил в группу представителей первого сословия. Принадлежал к близким ему по общественно-политическим взглядам, сословному положению и менталитету деятелям из группы либеральных дворян и неформальной группы интеллигенции. Среди дворян-гласных – тех, с кем началась его совместная работа в Думе, – были маститый публицист Иван Аксаков, начинающий адвокат Федор Плевако, бывший городской голова князь Владимир Черкасский, экс-попечитель Виленского учебного округа Помпей Батюшков, экс-министр путей сообщения граф Алексей Бобринский.

Близкими к ним были представители интеллигенции и преподавательского сообщества. К неформальной группе интеллигенции, вместе с молодым профессором истории, принадлежали профессора университета А.П. Богданов, Г.И. Браун, Н.Ф. Гагман, А.В. Маклаков. К ним примыкали получившие известность благодаря вкладу в различные области литературы, науки и техники доктор Г.Ф. Марконет, издатель М.П. Щепкин, инженеры Г.Е. и Ф.Е. Струве. Как и амбиционные региональные земские деятели, избиравшиеся одновременно городскими гласными, – будущий вице-губернатор П.Д. Ахлестышев, публицист Д.Д. Голохвастов, правовед М.В. Духовской, граф М.С. Ланской, председатель губернской земской управы Д.А. Наумов. Вместе с ними в декабре 1881 г. В.И. Герье проголосовал за избрание на должность московского городского головы ученого-правоведа, бывшего университетского профессора Б.Н. Чичерина, своего единомышленника, соавтора и друга студенческой юности [31, с. 341]. Вместе с ними в декабре 1881 г. В.И. Герье проголосовал за избрание на должность московского городского головы ученого-правоведа, бывшего университетского профессора Б.Н. Чичерина, своего единомышленника, соавтора и друга со студенческой юности.

«На одной скамье» с ними оказались и такие яркие фигуры просвещенного купечества, как железнодорожный подрядчик П.И. Губонин, фабриканты М.М. Рязанов и В.М. Бостанджогло, торговцы мануфактурой Павел и Сергей Третьяковы, книготорговец А.Н. Ферапонтов, меценаты В.И. Якунчиков и С.И. Мамонтов. «Выдавался своим умом в делах и, вместе с тем, своими литературными вкусами Директор банка М.А. Горбов, переведший на русский язык поэму Данте», – писал о коллеге В.И. Герье [8, с. 429]. В начале ХХ столетия в Думе все чаще можно было увидеть не только коренных москвичей, но и представителей провинциальных элит, прошедших школу общественной работы в близлежащих к Москве городах. Стало больше представителей разночинцев и неторгового купечества, в том числе получивших высшее образование. Как показала в своих работах Л.Ф. Писарькова, произошли существенные изменения в социальной стратификации состава гласных. При сравнении итогов выборов за 30 лет оказалось, что доля гласных с высшим образованием с 17% в 1884 г. (30 из 180 гласных) выросла до 35,7% в 1893 г., достигнув 47% на выборах в 1912 г. Если в Думе в 1897–1900 гг. из 120 гласных высшее образование имели 29 дворян (24,2%) и 16 почетных граждан (13,3%), то в 1913–1916 гг. из 146 гласных высшие учебные заведения окончили уже 38 дворян и 30 почетных граждан [23, с. 220].

Профессор В.И.Герье, по воспоминаниям кадета Н.И.Астрова, начиная с1890-х гг., а тем более в революционные девятисотые, не принадлежал ни к одной из политических группировок в Городской Думе. Он не вмешивался в борьбу оппозиционно настроенных гласных с городским головой и членами Городской Управы, держался в стороне от политических демаршей либеральной части гласных. Его отстраненная позиция в ходе подготовки первого политического выступления гласных Московской Думы в ноябре 1904 г. привела к обструкции в университетской преподавательской и студенческой среде, отрицательно сказалась на организаторской работе в Высших женских курсах. К его единомышленникам в Думе в 1900-е гг. можно отнести представителей правых, а также сторонников октябристов адвокатов Аркадия Геннерта и Николая Шубинского, ректора университета графа Леонида Комаровского, директоров московских вузов – Императорского технического училища Степана Федорова, Инженерного училища Филиппа Максименко, инженера Николая Перепелкина, известных медиков Владимира Егирева и Федора Синицына, архитекторов Федора Шехтеля и Романа Клейна, антрополога Николая Вишнякова.

К началу 1900-х гг. заметным стало «выравнивание» состава депутатов по социокультурному уровню, что проявлялось в стиле межличностного общения, в содержании и манере выступлений. Из генерации региональных общественных деятелей, подвизавшихся на работе в органах самоуправления Московской губернии, вышла плеяда политиков, получивших всероссийскую известность, будучи избранными в Государственную Думу. Среди них – лидеры враждовавших политических партий: октябристы братья Александр и Николай Гучковы, К.Э. Линдеман, кадеты и близкие им по убеждениям деятели С.А.Муромцев, П.Д. Долгоруков, Д.Н. Шипов, Ф.А. Головин, Н.Н. Щепкин, видный земский деятель князь Г.Н. Львов. В Московской Думе прошло складывание лидеров партии прогрессистов – А.И.Коновалова, фабрикантов-компаньонов Павла Рябушинского и Сергея Третьякова, ректора университета А.А. Мануйлова.

В начале XX столетия изменился политический ландшафт самой думской деятельности [23, с. 231]. Несмотря на прямой запрет на создание фракций в представительных органах власти на региональном уровне, в Думе в 1905–190 гг. фактически образовались два политических ядра: сторонники кадетов и октябристов (создавшие собственные объединения во главе с членами комитетов), а также «болото», примыкавшее при голосованиях к одной или другой группе. Лидером кадетов в Думе стал Н.И. Астров [4, с. 97], октябристов – Н.М. Перепелкин [Там же, с. 507]. Они осуществляли руководство своими сторонниками через координационные комитеты прогрессивной и умеренно-правой групп гласных.

Рис. 3. Зал заседаний МГД – 1902

Группу гласных Думы, неоднократно избиравшихся в городской «парламент», отличало особо ответственное отношение к обязанностям члена городского совета крупнейшего мегаполиса империи. О масштабе стоявших перед депутатами пореформенной Думы проблем свидетельствуют хотя бы данные об изменении численности населения Москвы. За 35 лет ее население выросло в три раза: с 352 тыс. в 1864 г. до 978 тыс. человек. В 1902 г. вместе с пригородами Москва насчитывала 1 миллион 734 тыс. человек. Особенно бурно росла первопрестольная столица в начале ХХ столетия: в 1907 г. здесь проживало 1,3 млн., в 1912 г. – 1,6 млн., в 1917 г. (на 1 февраля) – 2,017 млн. человек [3, с.414].

Одной из самых важных и заметных в Думе была работа членов Комиссии о пользах и нуждах общественных – основного экспертного подразделения Думы. Как и Финансовая комиссия, она принимала на себя предварительную оценку социальной значимости думских проектов, подготовку профильных постановлений. По ее рекомендациям выносились решения о принятии или отказе в принятии средств (или материальных объектов), жертвуемых на благотворительные цели. К ее ведению относилось приятие непростых решений о бюджетном финансировании культурных программ и мероприятий, значении городских стипендиатов, выделении средств на создание муниципальных объектов в области просвещения (в том числе начальных училищ), поддержании народного здравия (приговоры о строительстве и содержании медицинских учреждений), образовании различных социальных учреждений.

С 1893 по 1904 гг. В.И. Герье бессменно состоял в должности председателя Комиссии о пользах и нуждах общественных (отметим, что авторы многих публикаций о нем необоснованно увеличивают продолжительность срока его руководства комиссией, хотя правильную датировку дает сам Герье [29, с. 140]). Скрупулезность маститого профессора по исполнению обязанностей в Думе нашла отражение в воспоминаниях современников: «Владимир Иванович, в длинном черном сюртуке, с пачкой думских докладов под мышкой, являлся без опозданий в каждое заседание Думы», – отмечал городской секретарь Н.И. Астров [1, с. 267–268]. Выступления его были не пространными, но всегда хорошо аргументированными, деловыми, иногда язвительными. Его редких, но колючих реплик побаивались даже опытные и смелые думские ораторы.

Рис. 4. Памятник Екатерине II

Одно из его выступлений в Думе оказалось связано с предметом научного интереса историка. По просьбе гласных профессор В.И. Герье подготовил доклад и на его основе 21 апреля 1885 г. произнес речь в торжественном заседании Московской Городской Думы по случаю столетия Жалованной грамоты городам. Юбилейные события имели продолжение. Решив увековечить державную волю императрицы Екатерины Великой, даровавшей российским городам ряд привилегий, гласные приговорили образовать особый капитал и установить за свой счет памятный знак. На заседании 1 июля 1888 г. постановили привлечь к исполнению заказа (модели) скульптора М.М. Антокольского (к этому времени было собрано 80 тыс. руб. [15, Стб. 115]. После неудачи с установкой памятника на площади [17, Стб. 26] новый его вариант заказали (7 мая 1891 г.) скульптору А.М. Опекушину [14, с. 112]. Открытие скульптуры (Рис. 4), приуроченное к 100-летию со дня смерти императрицы, состоялось в новой резиденции Городской Думы 6 ноября 1896 г. (ныне скульптура находится в Екатерининском зале восстановленного Большого дворца дворцово-паркового ансамбля Царицыно).

В.И. Герье был причастен к рассмотрению вопроса о строительстве новой резиденции Московской Городской Думы. В течение 30 лет (с 1862 г.) арендовался особняк графа С.Д. Шереметева, расположенный на пересечении ул. Воздвиженка и Романова переулка. Теснота зала заседаний, неприспособленность для работы бывших жилых помещений вызвали необходимость создания более комфортных условий. За решение проблемы вскоре после своего избрания (1885) взялся городской голова Н.А. Алексеев, добившийся от властей положительного решения вопроса о возведении новой резиденции Думы (Рис. 5) рядом с Историческим музеем.

Для рассмотрения проектов фасадов нового здания Городской Думы на Воскресенской площади была образована комиссия экспертов. Гласные включили в нее Н.А. Алексеева, архитектора Московского университета К.М. Быковского, заведующего хранилищем Исторического музея И.Е. Забелина и профессора В.И. Герье. На заседании Думы 13 марта 1888 г. были оглашены итоги конкурса. Первая премия была присуждена архитектору Д.Н. Чичагову [15, Стб. 39]. Церемония официального открытия резиденции Городской Думы и Городской Управы состоялась 1мая 1892 г. В честь этого события гласный А.С. Капцов выступил с предложением принять от него 190 тыс. руб. для учреждения начального училища на 200 мальчиков в память его отца – гласного предыдущих созывов [4, с. 323] (Ныне в перестроенном виде входит в здание гимназии №1520 имени Капцовых).

Рис. 5. Резиденция Городской Думы

С участием Герье готовился приговор Думы (1904) об увековечении памяти «святого доктора» Ф.П. Гааза. Гласные постановили провести публичный сбор средств на памятник (было собрано 5330 руб.), а сам памятный знак установить в сквере у Александровской больницы (ранее – Полицейской), учрежденной по инициативе московского доброхота в 1840-е гг. Открытие бюста доктора Гааза (Рис. 6) состоялось в октябре 1909 г. Одним из значительных проектов Городской Думы в области просвещения, реализованных с участием В.И. Герье, стало открытие в начале нового века первого реального училища, находившегося в ведении муниципалитета. За 20 лет до этого события постановлением гласных (1880) учреждался особый капитал, на средства города был приобретен участок земли на Колымажном дворе (в районе ул. Волхонка), позже под давлением великого князя Сергея Александровича переданный на строительство Музея искусств [19, с. 99]). В 1898 г. по докладу В.И. Герье Дума отпустила средства на церемонию закладки специализированного здания на Миусской пл. В 1903 г. состоялось освящение монументального здания Московского промышленного училища в память 25-летия царствования императора Александра II, возведенного рядом с храмом святого Александра Невского в память 19 февраля 1861 г. (ныне – Московский химико-технологический университет имени Д.И. Менделеева).

Рис. 6. Бюст Гааза

Отдельного рассмотрения заслуживает вклад В.И. Герье в организацию городским общественным управлением централизованной системы помощи неимущим слоям населения. В публикациях последних лет имеются спорные моменты в обосновании позиции В.И. Герье в деле о благотворительности [26, с. 156] и прямые ошибки в описании рангов его думской деятельности [25, с. 114]. Вызывает недоумение стремление замять (вывести за скобки) сам факт участия гласного В.И. Герье в создании городских попечительств о бедных в Москве. При этом юристу И.Н. Мамонтову, ненадолго возглавившему в 1887 г. думскую Комиссию о пользах и нуждах общественных, приписывают приоритет в реформировании помощи малоимущим [2, с. 40–43]. Вышедший из образованной купеческой семьи, окончивший Московский университет, он сначала подвизался в мировом суде, затем, в начале 1880-х гг. сделал себе громкое имя пафосными декларациями в Думе, где «пользовался порядочною популярностью в третьем разряде гласных… Впоследствии они даже выставляли его своим кандидатом в городские головы» [31, с. 358]. На наш взгляд, несправедливо и неприемлемо переоценивать реальные заслуги И.Н. Мамонтова [4, с. 430–431] и в то же время умалять вклад В.И. Герье.

Формально работа, принесшая известность В.И. Герье, заняла не более пяти лет, фактически же она велась на протяжении четверти века.

Сложившаяся в Москве к началу XIX в. практика оказания помощи нуждающимся осуществлялась как напрямую (помощь нищим), так и через частные (1803– 1807 гг., Шереметевский странноприимный дом) (Рис. 8), общественные (1805 г., Андреевская богадельня купеческого общества) и государственно-общественные заведения.

Рис. 7. Промышленное училище

С ними были связаны аналогичные учреждения, действовавшие при московском отделении Приказа общественного призрения (основан в 1770-е гг., формально закрыт в 1862 г.) и московском отделении Работного дома (Рис. 9). Деятельность последнего (учрежденного губернскими властями в 1838г.) носила отпечаток исправительного учреждения (колонии). К середине столетия получили распространение другие виды филантропических заведений без единого ведомственного подчинения, объединявшиеся под различными сословными организациями.