В Рим и обратно

В Рим и обратно
Регина Лукашина

«В Рим и обратно» – роман-размышление от автора романа «Блеф во спасение». Известный кинорежиссёр Сергей Беспалов – в трудной ситуации: его новый фильм на патриотическую тему вызвал раздражение «элитной тусовки», супруга не стесняется открыто изменять. Покаяться и творить дальше «в тренде», примириться и сохранить «звёздный брак»? Или развестись и гордо уйти из профессии? Чтобы отвлечься и разобраться в себе, по совету друга он решил прибегнуть к услугам агентства, что инкогнито отправляет богатых и знаменитых в эксклюзивные туры в Европу. Причём в сопровождении гида-переводчика и психолога-консультанта в одном лице… Однако, от судьбы не уйдёшь. Три дня вечном городе Риме перевернут жизнь Сергея. Ведь работать под псевдонимом проводником для него там будет Карина Чичерина. Та самая девушка, кого он был вынужден бросить четверть века назад. Узнает ли режиссёр в таинственной незнакомке свою первую любовь? Выполнит ли чичероне свой профессиональный долг, помогая трезво оценить события и построить новые цели, или из мести направит клиента по гибельному пути? Неразрывная связь российской духовности с суровым благородством древних римлян, необычные прогулки по Вечному городу, поучительные параллели истории и гимн всепобеждающей любви – в новом увлекательном романе-размышлении Регины Лукашиной.

Регина Лукашина

В Рим и обратно

© Р. Лукашина, 2019

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2019

Размышления о романе Р. Лукашиной «В Рим и обратно»

Быть рецензентом Регины Лукашиной мне посчастливилось второй раз. Да-да, именно посчастливилось. Потому что её проза – это всегда праздник. Интеллектуальный, событийный, эстетический и – обязательно – немного личный. Интригующее (при всей внешней простоте) название, Захватывающий сюжет. Прекрасный, кристальный стиль. Позволю себе сразу одну цитату из романа: «Как всё-таки льётся её речь! Никаких “э” и заиканий, словесного мусора вроде повторяющихся “короче, слушай, это самое”» – вот так на протяжении всего романного полотна: никакого словесного мусора!

Как и все, что пишет Р. Лукашина, роман рассчитан на читателя подготовленного. Имена, цитаты (прямые и скрытые), ассоциации и аллюзии, интеллигентский стёб – все это составляет плотную ткань романа «В Рим и обратно». Не хочется перечислять или приводить примеры, чтобы не лишать будущих читателей радости открытий. «В Рим и обратно» – не попса и не чтиво. Это – литература. Которая по определению не должна быть лёгкой.

Роман многослойный. Очень динамичный. В хорошем (пожалуй, классическом смысле этого слова полифоничный). Из субъективного: удивительно цепляют интонационной точностью «московские» главы, когда видишь каждый уголок, каждую улицу, вспоминаешь выбоинки на асфальте на знакомых и привычных местах – понимая при этом, что, конечно, их залатают, заделают и даже закроют плиткой, но вот сейчас, в моменте, они чётко и зримо встают перед глазами. «Мелочи, но складываются в общую картину» – это, правда, уже из «римских» сюжетов, но применимо ко всему роману.

Исторические экскурсы органично вплетены в сюжетный ход. Юлий Цезарь, Николай Второй, Тарквиний Гордый так же естественны в романе, как и его главные герои. Героями романа становятся и места: Ватикан, Измайлово, Капитолийский холм, Устьинский мост… В романе они все живые, дышащие, пронизанные ветрами истории и современности, любви и предательства, полёта мысли и тихим замешательством, стремительностью и выжидательностью.

А развязка… Впрочем, не будем раскрывать все карты. Надеюсь, будущий читатель уже достаточно заинтригован и с нетерпением ждёт возможности открыть первую страницу. В путь! Из Рима – и обязательно обратно. Вас ждёт увлекательнейшее путешествие с Региной Лукашиной и её героями.

Е. В. Дзякович, доктор культурологии, профессор кафедры теории и практики общественных связей РГГУ, профессор кафедры журналистики и связей с общественностью МГЭУ

Глава 1

Старые знакомые, новые печали

Москва. 23 октября, около 21.30. Устьинский мост

…Небо казалось сгустившимся, как чернильная клякса. Сняв ладонью серый снег с перил моста, он вытер им лицо. Веки сразу защипало. Видимо, не попусту говорят, что атмосферные осадки в мегаполисе грязнее тряпки в автосервисе. Рассудок сохранил трезвость и потребовал поскорее умыться. Однако в душе от этого мальчишеского, неправильного поступка стало чуточку свежее. Там, в душе, скопился осадок той атмосферы, в которую он окунулся после выхода на федеральном телеканале своего нового сериала. Казалось бы, всё с натуры срисовано. Честный служака попал в опалу за то, что выступил против начальника, который готов глаза закрыть на ущерб государству, лишь бы не упустить заграничного инвестора. Талантливый репортёр – против главного редактора, кто мнение акционеров ставит выше фактов. А ещё молодая актриса некстати и вслух припомнила, в какой круг ада нарисованного им в великой «Божественной комедии», Данте отправил предателей… И пожилая дама, что с горькой иронией вслед отъезжающему мерседесу крикнула про тридцать сребреников. Любовь, отчаяние, безысходность, надежда. Нас можно сбить с ног, но невозможно поставить на колени. Лучше песок на зубах, чем иней на яйцах. Поэтому мы в который раз встаём, идём вперёд и побеждаем и врага, и подлость. Вот такое кино.

Ему рассказывали, что рейтинг у сериала был огромным – от Анадыря до Серпухова телезрители выбирали именно то, что он снял. В ленту, в которую без патетических натяжек он вложил всю свою творческую силу и душу. Но на его «Горе от ума» двадцать первого века сразу, яростно и едко отозвались те, кого он до сих пор считал своими коллегами и товарищами по цеху. В социальных сетях лощёные светские дамы стали называть его зарвавшимся плебеем, кто не смеет поднимать голос на их безупречный статус. Сериал и его сценарий в их репликах характеризовался не иначе, как узнаваемыми под смайликами на месте пары букв матерными словами. Вроде «х@@ня собачья». На фуршете в честь открытия выставки Густава Климта в Музее частных коллекций с ним даже если и здоровались, то на расстоянии натянутой улыбки, но никак не за руку. И сдержанный смех сокурсника: «В каком ты звании, Серёжа?.. Не знал, не знал, надо же». «Да нет, мы должны быть ему благодарны… Предупредил вовремя, что началась охота на ведьм». И смех. Колючий, как снег в октябре.

Он снова снял перчатку и зачерпнул свежую порцию московского льда с ограды Устьинского моста. Пусть, пусть это грязь. Зато освежает. Там, на презентации рисунков венского художника, было куда холоднее. Стужа и стылая сырость буквально обжигали лицо. А «Поцелуй» из коллекции музея «Альбертина», золотого периода мастера, так и не привезли. Зря сходил. Или не зря? Не зря. Потому, что задал себе вопрос – жалеет ли о том, что сделал? Важнее быть обласканным живыми экспонатами московского бомонда или делать то, что хочешь? Паноптикум натянутых косметологами улыбок, живущий по хронометрам ценой в бюджет Нечерноземья. В чём заключается истинная свобода художника – следовать социальному заказу или, как шеф-повар в дорогом ресторане, на блюде с поклоном подавать элите то, за что она тебя востребовала? В конечном итоге эту пачку дилемм можно было бы свести и к каноническому вопросу – любить ли себя в искусстве или искусство в себе… И для кого творить.

Эти вопросы пришли в голову чуть позже, когда он, бросив сигарету в урну у входа в галерею, понял, что ему необходимо побыть одному. Чтобы понять – хватит ли сил, гордости и самоуважения остаться одному, если это с ним случится. Но пока от ледяного холода московского октября ему было очень не по себе. Кто им, кто обдаёт его ледяной сыростью, дал право себя называть избранными? Кто их избирал, кто им делегировал полномочия определять эталоны хорошего вкуса, коль скоро там принято восхищаться примитивными эскападами, лишь бы шли в разрез с укоренившимися в веках представлениями о достоинстве и красоте? Кто они такие вообще, откуда появилась эта высокоинтеллектуальная публика, узурпировавшая право судить и присуждать? Может быть, они просто самозванцы, заполнившие в удобный момент вакуум духовности пеной своего самомнения?

Если бы хоть кто-то ответил на эти его мысли согласием, наверное, с души свалился бы измазанный уличной грязью огромный серый камень. В Большом Харитоньевском переулке, где он жил со школьных лет, и где во дворе познакомился со своим единственным другом, прошлым летом шёл ремонт газового путепровода. Докопавшись до культурного слоя середины восемнадцатого века, рабочие с полутораметровой глубины стали доставать куски розового карельского гранита, служившего когда-то мостовой. Сергей под покровом ночи унёс и положил на лестничную площадку несколько здоровенных булыжников. А потом понял – просто так нельзя оставлять добычу лежать на ступеньках. Эта историческая память попахивает тем, что из-под хвостов роняли на неё лошади… В ванной, направив струю горячей воды, он отмывал городскую историю от естественной грязи, чтобы осталось самое важное – красота и плоды труда человеческого. Может быть, и сейчас надо поступить как-то примерно так же? Очистить душу, отмыть.

Марево мокрого снега колыхалось, словно кулиса, подчиняясь тихой беззвучной мелодии ветра. За мостом-скрепкой, навешенном одновременно с парком «Зарядье», алели кремлёвские звёзды и золото куполов соборов. По двум набережным, подняв воротник кашемирового пальто, он добрёл сюда, не узнанный никем, поднялся к тому самому месту, где когда-то назначил свидание своей первой любви. Она так и не стала его женой. Стала другая… Обаятельная, чуть истеричная. Сумевшая стать светской львицей. Но за все годы совместной жизни так и не ставшая ему близким человеком. Сегодня, после этой сволочной выставки он посадил её в такси, успев услышать, что она назвала адрес на западной окраине города. Понимала ли дорогая супруга, что происходит нечто необычное и тревожное? В наивной слепоте её трудно было бы заподозрить. Догадывалась ли, что ему просто может понадобиться совет, моральная поддержка? Безусловно. Спокойно, даже с лёгкой иронией она спросила, нужна ли она ему сегодня. Октябрь в светло-карих глазах. И незамысловатое враньё про посиделки у подруги. В этот раз её вероломству он даже не удивился. Адрес, названный таксисту, часто мелькал в светских хрониках: закрытый клуб, принадлежащий его беспощадному сокурснику. Соперничество в творчестве и в личном пространстве давно бы вылезло на радость прессе скандалом или мордобоем, если бы он захотел порадовать богему этой клоунадой. Но ему было всё равно. Дуэли давно исчезли. А ради той, что давеча села в такси, рука даже к зубочистке не тянулась. А главное, он не хотел поступать как все. Как у них принято. С закатыванием глаз и сочинением мелодрам о поруганной любви. Надо тихо развестись. И всё.

Значит, дома его никто не ждёт. Что принято делать в таких случаях?

… Если я заболею, я к врачам обращаться не стану. Обращусь я к друзьям. Не сочтите, что это в бреду…

Как только студенты в конце двадцатого века ни переделывали слова песни Юрия Визбора! Больше всего советов было на счёт коньяка. Меньше – рецептов использования тройного одеколона, кокаина и весёлых сестричек в белых халатиках. Плавали, знаем. Ещё Атос у великого Александра Дюма-отца доказал теорему: алкоголь лишь усиливает то состояние, в котором ты находишься. Весел – впадёшь в буйство, грустен – утонешь в тоске. А дорогие порошки… Чем обращение к ним неизменно заканчивается для творческих людей – давно известно.

Надо сменить обстановку. Но куда уехать, с кем?..

С диким воем в направлении Садовнической набережной пронеслась скорая помощь. Снег перестал, фиолетовые сумерки уступили место черноте ночи в обрывках разноцветной мишуры. Москва ворочалась, мучаясь грёзами в нервной бессоннице. Стоя на остывшем мосту, он почувствовал, что долго в этом состоянии оставаться просто опасно: пальцы ног стали неметь… В два клика вызвать такси – дело нехитрое. Но смартфон едва не выскользнул из окоченевших пальцев. О, да тут ещё пропущенный вызов. Всего один!.. Зато бесценный. От коллеги и друга режиссёра Олега Бондаря, знаменитого уже собственными заслугами не меньше, чем всемирной славой матери-актрисы, народной артистки бывшего СССР. Один звонок от друга юности! А раньше все, кому ни попадя, великие и малые, названивали с утра до ночи.

– Олег, да, прости… Да просто шумно, не слышал. На улице я. Услуга? А, да, помню, спасибо… Скинь мне ссылку, пожалуйста. Ага, до связи.

Два дня назад в Доме творчества кино он встретил Олега, когда тот заканчивал давать интервью известной телеведущей. Слово за слово, втроём отправились выпить кофе. Погода, природа, курорты, сплетни, политика? В отличие от прочих экранных кукол, девушка оказалась умна и эрудирована. И сразу поймала мяч темы «сменить картинку, проветриться, подумать о вечном». Рассказала о своём бывшем однокласснике, выпускнике МГИМО, кого мало угораздило стать топ-менеджером отечественного энергетического холдинга, так и ещё и впасть в депрессию от культуры своей новой касты. От «изысканности» директорских диалогов после совещаний про запасы мазутов, от их бахвальства расписываемыми в подсолнухи стенами особняков и обязательной эстетики малахитовых унитазов… Парень взвыл и начал поиски лекарства для нервов и уязвлённого воспитания. И нашёл-таки!.. Труднейшую задачу обеспечения бегства от самого себя, оказывается, решает некая фирма. Каждому, кто туда обратится, она подбирает маршрут и сопровождающего. Дипломированного дипломата, угоревшего от газов газовиков, они отправили в Кению смотреть, как крокодилы хватают антилоп-гну и зебр во время миграции через реку Мара. Сама речушка узенькая, не более двадцати метров, но берега крутые, так что несчастные травоядные в давке отрывают себе копыта… Тут жуткие твари с ороговевшими хвостами сшибают раненых и утаскивают на дно. Как бы ни было жестоко это зрелище, турист внезапно присмирел, перестал себя жалеть и стал задумчив. Сопровождающий, профессиональный фотограф из Чехии, дал ему на память несколько самых впечатляющих снимков. А о чём они, клиент и гид, говорили при свете костра в ночной саванне под близкий вой гиен, так и останется коммерческим секретом фирмы.

– Это работает, – усмехнулась журналистка, – я его просто не узнала. Перестал обращать внимание на условности, ведёт себя увереннее. Строит этих грубиянов просто двумя окриками, дело наладил. О депрессии думать забыл. Загорел, обветрился. Во всех смыслах слова. Вылечился. Эта фирма для каждого клиента индивидуально подбирает маршрут и шерпа.

– Постой, – заметил Олег, – шерп это же проводник на Эвересте?

– У каждого – свой Эверест, – ответила девушка. – И шерпы разные. Кому нравится арбуз, кому – свиной хрящик. Так господин Паратов говорил в «Бесприданнице». Так кому-то охотник на львов может мозги вправить, а кому-то, скажем, филолог, специалист по Бунину. Кому Париж, кому Ямал. Условия полной анонимности. Клиент может полностью довериться своему шерпу – тот даёт подписку о неразглашении. Интим исключён договором.

– А если вдруг искра проскочит?.. Там дамы тоже работают?

– На счёт искр не знаю, ленинская газета пламя разожгла… Но для эскорта в баню есть модельные агентства, правильно? Для гробокопателей в собственной душе и параноиков подойдут дорогущие психоаналитики и трёп в мягком кресле. А тут – другой уровень. Человек иной раз остро нуждается в том, чтобы просто выговориться. С тем, кого видит первый и последний раз в жизни, это проще. А если слушатель ещё и гид, переводчик, друг-товарищ в одном флаконе? В сопровождающих там, как мой одноклассник выяснил, историки, медики, даже философы попадаются. Образовательный ценз для тех, кто поступает на работу в фирму, – очень высокий… – журналистка вдруг забеспокоилась, ойкнула, глянув на экран смартфона, где светилась, бегая по кругу, стрелка аналоговых часов. – Олег, мне правда, надо идти… Ещё монтировать нашу беседу. Ту, не эту.

– Телефончик скинешь на всякий случай? – режиссёр улыбнулся, в знак уважения к даме вставая, чтобы её проводить.

– Так у вас же есть!.. Шучу. Фирмы? Спрошу у одноклассника и скину.

Журналистка приветливо кивнула, подхватила со спинки кресла плащ и застучала шпильками по мрамору, направляясь к выходу, где её дожидался начинающий хмуриться телеоператор.

– Может быть это то, что тебе сейчас надо, а? – откинувшись в омут топкого кресла, спросил Бондарь, когда за ней повернулась стеклянная дверь. – Всякое бывает, старик. Нервы. Я б тоже попробовал, Серёг… Наверное.

Он запомнил выражение лица своего единственного друга, с кем давно оказался в одной профессии. Сочувствие? Нет, что-то ещё. Ободрение и одобрение. И совсем чуточку восхищения. Видно, сериал, правда, выстрелил.

А потом они заговорили про новую ленту, уже не его творение, а иное, тоже вызвавшее пену эмоций от депутатов нижней палаты парламента до любителей искать происки нечистой силы даже в сломанном чайнике. Тема была у всех на устах, поэтому обойти давешнюю премьеру было невозможно. От единственного друга он не стал скрывать, что ожидал большего:

– Знаешь, ничто не резануло, сидел как дома в тапочках. Даже не знаю, что меня больше раздражало: хрип нашего классика с его ископаемой астмой в ухо или две девицы, что в зал закрытого просмотра принесли закуску…

– А не мы ли сами приучили юную публику к американским тапочкам? Хлюпать колой, чавкать попкорном. Выражать свою свободу. Отучай теперь, поди попробуй… А по содержанию? – настаивал Олег.

– Какое содержание, старый?.. Банальная костюмная мыло драма о банальной страстишке. Атмосфера передана эффектно, а достоверности кот наплакал. Все друг за другом бегают как берендеи на Ивана Купалу. Царь, царица, царевич, сапожник, портной… Мы что, во всём Голливуд догнать и перегнать хотим, даже в глупости? Лишь бы зритель охал и сопли утирал. Хотя читали Гомера и точно знаем, что на земле Илиона первым оказался щит Одиссея, а не Бред Питт[1 - В Илиаде Гомера сказано, что на землю Трои было наложено заклятье – кто первым коснётся её ногой с мечом в руке, скоро погибнет. Поэтому ахейцы долго колебались, кому прыгать первым, уже когда носы их кораблей врылись в песок берега. Тогда хитрый Одиссей бросил свой щит, и спрыгнул на него, таким образом «обманув» судьбу. Вслед за ним на берег выскочил Аякс, который фактически стал первым, и он вскоре был убит. В голливудской трактовке корабль мирмидонцев первым достиг троянского берега, а на землю спрыгнул Ахиллес, стремясь доказать – он с его малым отрядом могут завоевать всё царство.]…

– Не-ет, – тот расплылся в своей фирменной дерзкой усмешке, какую публика запомнила по сцене в фильме про героев-десантников, – не упрощай. Вопрос в другом, и он поставлен жёстко. Имеет ли право посредственность, не самостоятельная в принятии решений, владеть судьбами и умами целой страны? Вот что в подстрочнике. Мне кажется.

– Если в кармане было вызвать в год столетия революции призраки мракобесия, черносотенцев и Савонаролу с Гапоном – замысел удался. Не может фантазия на альковную тему быть посылом для дискуссии о главном событии двадцатого века. Четыре империи рухнули. А мы из всего клубка исторических противоречий бабские подштанники вынули и трясём, будто в них всё дело. Кому нужен скандал вместо анализа, вместо покаяния, а? Что в творческой среде, что в обществе. Да и политикам от этого навара нет.

Он сам не знал, что в этот момент, разрывая привычную сдержанность публичного человека, отразилось на его лице. Но друг умолк. Потом сказал: – Смени обстановку, слушай… Отдохнуть тебе надо от всего, отвлечься, провалиться в кроличью нору! Тебе везде смыслы мерещатся. Прочисть мозги, расслабься, закадри бабёнку симпатичную. Желательно умную, банальная сексуальная трясучка тебя не встряхнёт. В общем, телефон и ссылку на сайт этой фирмы Follow me я тебе сейчас скину… По правилам они там рекомендации требуют, но для тебя сделают исключение. Ты же у нас личность прославленная!.. Что засопел? Никакой иронии, так и есть.

…Дрожь пробежала по позвоночнику стадом арктических кузнечиков. Не хватало ещё схватить воспаление лёгких. Ботиночки-то светские, на тонкой подошве… Классика, великая «Ирония судьбы». Да, наверное. Отчаяние и безысходность – признаки налицо. Надежда, что пыль осядет, а сограждане прославят – есть, но она пока слабовата. Горечь, что резкое корпоративное непонимание в части элитной творческой тусовки пришило ему ярлык конъюнктурщика, пока очень сильна. Разумом он всё понимает: злятся потому, что на воре шапка горит. Но нервы натянуты так, что переступить через случившееся, как через мелкий досадный эпизод, пока не получается.

Развернувшись на каблуках, он пошёл в сторону Яузского бульвара ускоренным шагом. Никаких такси. Пешком. Для крепкого сна. Чтобы уже завтра на свежую голову – определиться, куда рвануть в короткий отпуск. Уж точно не на Замбези. На драки мартышек он и в Москве насмотрелся.

Москва-сити. 24 октября. 15.45

Блёклый свет пасмурного дня безуспешно пытался завладеть комнатой на высоком этаже одного из новейших офисных комплексов столицы. Косо, в полуповорот раскрытые жалюзи пропускали ровно столько естественного освещения, чтобы обитатели помещения могли не спотыкаться, переходя от своего стола к соседнему. Разноцветные папки, компьютеры, комната для переговоров за матовым стеклом. От банального инкубатора для клерков отличие одно, зато значимое. Огромная интерактивная карта мира на стене, разделяющей помещение примерно надвое. Дотронувшись до нужной точки и «раздвинув» её пальцами, как на экране смартфона, можно добраться через спутник даже до внутренностей периметра крааля скотоводов Родезии.