Ночное дежурство

– Надеюсь, мы поймем, если такое случится снова. Да, Агнес, Аньес. Ты чего-то ждешь?

– Я подумала, вы захотите взглянуть на это, – отвечает она, протягивая ему испорченную книжку для малышей с полки «Возврат» позади прилавка.

Раскрыв первую же страницу, он низко склонятся над ней. Когда к нему возвращается дар речи, он, кажется, обращается к недрам книги:

– Нам необходимо намного усилить бдительность.

– Вопрос, не расписался ли тот, кто это сделал, и в других книжках.

– Мэделин может проверить, пока ты заканчиваешь с рекламой на торце стеллажа.

Агнес вовсе не собиралась нагружать Мэд еще одним заданием. К прилавку возвращаются Бриони с отцом, и она подзывает их к своей кассе, чтобы спасти Джил от новой порции неприятностей. Бриони протягивает ей сборник из отдела поэзии.

– Ты быстро справилась, – замечает Агнес.

– Мы с папой едем обедать в Честер, а потом у нас еще зоопарк.

– Может, увидите, как спариваются животные, – замечает Джил. – Очень смешно наблюдать, на какие ухищрения они идут в период ухаживаний.

– Мне кажется, время года для этого неподходящее, – отзывается отец Бриони.

– Ну, некоторые готовы на это круглый год.

Вуди хмыкает, маскируя кашлем вырвавшийся звук, но только Бриони поворачивает к нему голову. То ли касса, за которой стоит Агнес, какая-то медлительная, то ли само время. Аппарат не торопится отдавать обратно использованный сертификат, чтобы она положила его в ящик, а символы на экране соединяются в изображение со скоростью мусора, плывущего по густой грязи. Агнес уже готова позвать на помощь Вуди, чтобы оправдать Джил, когда касса все-таки выдает чек. Она кладет его в пакет с книгой, который вручает Бриони, а муж Джил говорит:

– Я привезу ее обратно к обеду в воскресенье.

– Буду ждать тебя, Бриони. Сладких снов. Пусть тебе приснится, что ты в каком-нибудь особенном месте, – отвечает Джил и поднимает взгляд на Вуди, словно предлагая ему возразить.

Агнес отправляется к своему стеллажу, когда Вуди нагоняет ее.

– Аньес? Звонки были?

– Какие звонки?

Она оборачивается и видит, что он уже с трудом держит себя в руках.

– Твой клиент перезвонил?

– Пока нет.

– Главное, чтобы ты нашла для них какую-нибудь полезную информацию.

– Я их не разочарую, – она очень старается убедить не только его, но и себя.

Весь разговор с отцом заново всплывает в голове, не оставляя места для других мыслей. Пока она расставляет путеводители на подвесных полках под своей рекламой «Жаркой зимы», а Вуди помогает Мэд перенести стулья обратно в комнату для персонала, ее вдруг пронзает мысль, какими солнечными выглядят все места в путеводителях. Половина ее рекламных буклетов призывает людей посетить те страны, в которых она никогда не бывала, но это часть ее работы. Вернувшись домой, она сможет предаться воспоминаниям о каникулах, проведенных с родителями. А туман снаружи подкрадывается ближе к магазину, и солнечный свет тоже лишь воспоминание, которым, решает она, неразумно баловать себя прямо сейчас. Воспоминания никак не разгонят серость Заболоченных Лугов. Похоже, от них она только сильнее сгущается.

Глава шестая

Уилф

– Зонт ночью.

– Прошу прощения?

– Зонт ночью, разве не так? «Зонт в зимнюю ночь» Шекспира.

– Э… это пародия?

– Не больше, чем ты сам. Ты пытаешься играть на моем поле или действительно меня не узнал? Как печально. Нельзя забывать старые добрые времена.

– Прошу меня извинить, но я…

– Слейтер. Я надеялся, ты подумаешь: «Похоже на Слейтера». Фред Слейтер, а ты Лоуэлл. Уилфред Лоуэлл, если, конечно, ты не начал подписываться Уифлредом Воллуэлом или еще каким-нибудь дерьмом в этом роде.

Уилф уже успел его вспомнить. Лицо Слейтера не особенно и постарело за десять лет, но превратилось в бледную мясистую лепешку, став гораздо шире, чем раньше. У него сохранилась прежняя привычка отклячивать нижнюю губу, которая тянет за собой вниз всю остальную физиономию, пока сам он дожидается, дойдет ли до жертвы его шуточка, и Уилф думает, не начнет ли Слейтер щипать, или тыкать пальцем, или толкать кулаком, добиваясь нужной ему реакции, как он делал это, когда их парты стояли рядом.

– Наверняка тогда мне было очень весело, – произносит Уилф вслух.

– Кажется, тебе никогда не бывало особо весело, потому что ты не умел писать.

– Ну, теперь умею.

– Мы все хохотали бы до колик, если бы ты тогда заявил, что хочешь работать в книжном магазине.

Да он сам никогда не читал ни строчки сверх того, что было задано. Это Уилф так хотел научиться читать, что казалось, он погибает от этого желания, пока специалист по дислексии его не научил.

– А ты-то как? – спрашивает Уилф. – Многого в жизни добился?

– Не исключено, что уже скоро я дам о себе знать однажды ночью.

– Извини, но с чего бы?

– Разве ты не любишь получать весточки от старых друзей?

Неужели он действительно верит, что был его другом? Вежливость Уилфа трещит, словно тонкий лед под слишком тяжким грузом.

– Ты меня извини, но мне надо…

– Подожди. Ты же мне помогаешь или будешь помогать через минуту. Я ваш клиент.

Найджел за прилавком бросает на Уилфа взгляд, оторвавшись от кассы, к которой он только что подошел, и Уилф не осмеливается показаться никчемным работником.

– В таком случае чем могу помочь? – заставляет он себя задать этот вопрос.

– Вот послушай. – Слейтер решает побаловать его паузой, которая особенно подчеркивает едва слышную музыку, разносящуюся воздухе, а затем продолжает: – Здравствуйте, мистер Лоуэлл. Интересно, сознаете ли вы, как изменения климата сказываются на том месте, где вы живете?

– Честно говоря, не могу сказать. Я как-то не задумывался…