Четвёртое крыло для бабочки

– Тот, из-за кого я в это и влезла, – фыркнула Соня. – Яр же. Видимо, дошли до него слухи. Приехал однажды ко мне домой, а нас там под тридцать человек. Все пьяные, весёлые, раскованные. Так он всех выгнал. Те, кто покрепче, сопротивлялись, конечно, но против лома нет приёма. «Сида» он и вовсе спустил с лестницы. А после умыл меня, промыл желудок, накачал активированным углём и дал выспаться. Сам дремал в кресле, наверное, – она пожала плечами, – не знаю. Точно не на кровати со мной. И утром был у нас долгий разговор. Яр объяснил, что дело не во мне, а в нём. Что не хочет ломать мне жизнь, что всё у меня впереди… Ну, знаешь, банальные отмазки тех, кто не любит. Сказал, что ценит меня, как человека, но ничего, кроме дружбы предложить не может. И я поняла его. Не сразу, конечно, но поняла. И приняла. Вот и общаемся до сих пор иногда. Обычно в конце месяца ходим в бар один в центре, на «Чистых», а в этот раз он не пришёл. Так ещё и не предупредил, хотя я звонила. А после ещё и Мишка мне эсэмэс прислал, что машина второй месяц на стоянке, а Яр трубку не берёт. Вот я и заволновалась. Мало ли, живёт один всё-таки. Упал, ударился… Приеду, а тут уже труп звери растаскали. Из мести. Но, как вижу, у Яра всё хорошо. Наверное.

Метель, так и не начавшаяся, утихла, забирая с собой непослушный ветер. Недовольно скрипящие деревья замолчали, погружаясь в уже привычное зимой состояние покоя. За окном стемнело. Луна, круглая, бледно-жёлтая, выглядывала из-за толщи туч.

Часы на стене, тихонько тикая, отмеряли минутный шаг. Близился вечер.

Майя тихонько вздохнула, ощущая, как на плечи наваливается усталость, и встала со стула.

– Ярослав ушёл на охоту. Хочешь, подожди его здесь, – мне так и так достанется за то, что впустила гостя. Скоро они вернутся, так что, не обижайся, но мне до их прихода нужно кашу сварить.

– Какую кашу? – удивилась София.

– Пшённую, наверное, – Майя пожала плечами и, открыв дверцу кухонного шкафа, достала коробочку.

– Зачем?

– Свора на натуральном питании. Каши, мясо, овощи – комбинированный и полноценный рацион. У Ярослава появились собаки.

– Что, даже не одна? – Соня округлила глаза и, покопавшись в сумочке, достала небольшой пластиковый футляр. Вынув из него держатель, она вставила короткую сигарету и зажала кнопку. – Покурю, да? Это айкос, если что, воняет меньше, чем сигареты Яра.

– Да, псов пятеро. Вожак, Рик, Пёсик, Бэйли и Венделл. Сама увидишь.

Соня выпустила облачко пара и, закинув ноги на соседнюю табуретку, укоризненно покачала головой.

– Во, я уже даже клички псов знаю. А твоё имя так и остаётся в секрете. Может, уже представишься?

– Да, извини, – Майя спохватилась, насыпая крупу в большую железную кастрюлю. – Меня зовут Майя.

В ответ раздался странный отрывистый шум. Чёткий и резкий, как стрела, но в то же время мягкий, подобный сытому урчанию.

Чуть не столкнув собачий ужин, Майя развернулась к Софии лицом и похолодела. Гостья что-то говорила, вопросительно склонив голову и активно жестикулируя, но Майя её больше не понимала. Действие дара Ярослава закончилось. Как и малейшая надежда, что удастся скрыть это от Софии.

Глава 7. Призраки прошлого

Майя замерла. От ужаса начали неметь ноги, а под ложечкой засосало. София, нахмурившись, встала со стула и, щёлкая пальцами, сделала шаг вперёд. Она продолжала говорить что-то, понемногу приближаясь, а затем, показывая на свои губы, улыбнулась.

Судорожно размышляя, как выходить из ситуации, Майя бросила на дверь взгляд, полный надежды, ожидая мгновенного появления Ярослава. Но чуда не произошло, и дверь по-прежнему оставалась закрытой. Повинуясь порыву, девушка закатила глаза и медленно сползла на пол, мысленно укоряя себя, что постоянно откладывала поход на курсы по актёрскому мастерству.

«И «Золотая малина» присуждается Мельниковой Майе за самую нелепую сцену обморока… Не поверит, Господи, ну не поверит! Я бы не поверила». – Крепко зажмурившись, Майя досчитала до трёх, ожидая, если не чудесного разрешения ситуации, то, хотя бы, небольшой передышки.

Но София поверила. Она села возле Майи на колени и попыталась привести в чувство, попутно выискивая пульс на запястье. Но артефакт Матери, надёжно защищающий руки, не позволил это сделать. Майя торопливо открыла глаза, волнуясь за лозы, – Соня ненароком или же, наоборот, специально, могла их порвать.

Заметив, что Майя очнулась, гостья что-то забормотала, снова указывая на свои губы. Майя попыталась угадать, что от неё хотят, и посветлела лицом: вероятно, София просила улыбнуться. Проверяла, не случился ли инсульт, при котором первыми нарушаются мимика и координация.

Поспешно успокоив Соню фальшивой улыбкой, Майя жестами показала, что всё в порядке, и попыталась встать. Но София не позволила. С силой прижав девушку к дверце духовки, она покачала головой, снова объясняясь на человеческом языке, а затем достала из кармана мобильный телефон.

Майя запаниковала. Не оставляя попыток подняться, она тяжело сглотнула. Ситуация усугублялась с каждой секундой, и не было ни одного возможного варианта успокоить Софию. Только если…

София коротко вскрикнула и обернулась, когда запущенный умелой рукой нож пригвоздил её телефон к полу, и в ту же секунду Майя, вскочив на ноги, с размаху ударила Соню по голове кастрюлей, краем глаза наблюдая за хаотичным полётом пшёнки по помещению.

Гостья же, вопреки представлениям о потере сознания из фильмов, упала сразу – не шатаясь, не обводя публику мутным взглядом, не обещая вскоре расправиться с обидчиками, и уж точно куда реалистичнее, чем Майя.

Показавшийся в коридоре Ярослав перевёл на девушку взгляд и со злостью пнул подвернувшийся стул.

– Какого хера произошло? Как она тут оказалась?!

– Не кричи, – устало откликнулась Майя, всё ещё не веря своему счастью, и, бросив кастрюлю в раковину, присела рядом с Соней. Аккуратно убрав с лица гостьи прядь разноцветных волос, она прислушалась. А после, с облегчением выдохнув, осела на пол. София дышала, хоть и поверхностно. – Я её впустила.

– И зачем? Для чего ты открыла дверь? Что было непонятного в моём приказе…

В безуспешных попытках объясниться Майя нетерпеливо перебила его, повышая голос в ответ:

– Ещё раз прошу: не кричи! Голова раскалывается. Я думала, что это вы пришли с охоты, вот и открыла. И что значит: «в моём приказе»? Ты что, командир мне?

Лицо Яра не выражало ничего хорошего. Стая псов позади него, чувствуя накаленность атмосферы, замерла. Лишь снег, превращаясь в мутные капли, стекал с шерсти.

Майя сделала глубокий вдох и задержала дыхание, пытаясь заглушить невиданную ранее злость. Иглы, повинуясь изменению настроения, понемногу выступали из кожи. Стиснув зубы, девушка усилием воли постаралась предотвратить их появление.

«Нельзя поддаваться эмоциям, нельзя! Я должна научиться самоконтролю, иначе и сама пострадаю, и другим причиню боль. Даже тем, кто этого не заслуживает».

Ярослав же, ослеплённый гневом, ничего не замечал:

– Именно! В этом доме я командир! И всё, что я говорю, следует выполнять без вопросов, без комментариев, без сомнений!

– Что, пятерых послушных псов тебе мало, хочешь и меня в их команду записать? – Майя дёрнула головой в сторону неподвижно сидящей стаи. Рик, ощетинившись, выступил чуть вперёд, и ей не оставалось ничего, кроме как рассмеяться. Но веселье это было отчаянное. – Ну конечно, в бой, друзья, за нашего великого хозяина! Интересно, а он пообещал вас забрать с собой, когда найдёт брата и уедет отсюда? Или отправитесь обратно на помойку?

Ярослав, вспыхнув, стукнул кулаком по столу. Чашки с недопитым чаем жалобно зазвенели.

– Я о твоей безопасности беспокоюсь, дура! А если бы это был кто-то из кордтерров? Или мой дядя хотя бы? Да к нашему возвращению на полу ждала бы кучка земли, – всё, что остаётся от человека, лишённого против воли даров!

– О моей? – вскочив с пола, Майя закричала так громко, что почувствовала боль в голосовых связках. – А не потому ли ты так переживаешь, что я тебе просто полезна? Давай, расскажи мне, что действуешь от чистого сердца, не преследуя свои цели! Чёрт, да я знаю, что сглупила, да, в очередной раз. Но что мне теперь делать?! Ну вот так получается, что постоянно что-то делаю неправильно, а после за это расплачиваются другие! – Она чувствовала, что начинает задыхаться, а от слёз, застилающих глаза, мир становился размытым. Тело словно охватило огнём, и этот огонь проникал внутрь, опаляя всё на своём пути. Иглы, уже не поддающиеся контролю, пробили одежду, и теперь угрожающе поблёскивали в свете ламп. – У всего есть последствия, у каждого, чёрт возьми, действия! Я не сделала замечание внукам клиента – они подложили мне молочай, и теперь я не понимаю этот ваш человеческий язык, потому что часть моего мозга после отравления погибла! Мне стоило, наконец, перестать трусить, перестать волноваться, что обо мне подумают, нужно было просто сказать им, чтобы вели себя тише! После я позволила тебе остаться и почистить одежду в нашу первую встречу, хотела помочь! Я действительно просто хотела помочь! И теперь кордтерры охотятся за мной, а ты, хоть тебе это и в тягость, пытаешься защитить, – но это не требовалось бы, если бы ты не рассказывал им обо мне! Потому что твоё решение повлекло за собой слишком много боли! Пёс Ронни, – тот самый погибший из-за меня пёс, – его кровь, отчасти, и на твоих руках! Не на него напали, не ему нужно было и отвечать за это! Но он погиб! Защищал постороннего человека и погиб, а я ничего не смогла сделать! Мне пришлось выбирать, кому стоит жить – Ронни или Пёсику! И я сделала этот выбор, хоть и не хотела! Не хотела, потому что не мне решать, кто заслуживает право на жизнь! – отчаянно прижимая руки к груди, Майя заплакала уже навзрыд, не стесняясь, не думая, как выглядит со стороны. Защитный механизм, должный выступать над одеждой на сантиметр-другой, неожиданно вылез ещё сильнее, напоминая своим видом иглы уже не ежа, а дикобраза. – Я устала, чёрт, я устала! Я не хочу решать, не хочу бояться, переживать, думать каждую секунду, что может произойти дальше, куда мне идти, кому верить! Я хочу домой! Я просто хочу домой!

Яр успокаивающе выставил вперёд ладони, но не успел ничего сказать. Майя обхватила себя за плечи и взывала, чувствуя, как запястья стянуло в тиски. А после резко раскинула руки, выпуская накопившуюся боль. Иглы, повинуясь движению, разлетелись во все стороны, подобно миниатюрным, но не менее от этого опасным, снарядам.

Большая часть своры без раздумий метнулась в сторону выхода, толкаясь и скуля. Рик же, не желая оставлять хозяина, отважно и безрассудно бросился вперёд, но Яр смог оттолкнуть пса ногой в сторону стола. Сам Ярослав, не успевая спрятаться, лишь отвернулся и прикрыл лицо согнутой в локте рукой.

Повисла звенящая тишина. Длинные гибкие иглы вонзились во всё, до чего успели долететь. Ими были усыпаны и пол, и стены, и часть кухонного гарнитура, и вся левая сторона тела охотника. Повезло лишь Рику, грозно рычащему под столом, и Софии, – но она, находясь в бессознательном состоянии возле ног Майи, и не попадая по этой причине в зону поражения, не подозревала о своём везении.

Тяжело дыша и утирая вспотевший лоб, Майя подняла голову и посмотрела на Ярослава. Тот, словно окаменев, застыл на одном месте, не решаясь убрать руку от лица. Лишь удостоверившись, что опасность миновала, он медленно повернулся и, сев на стул, окинул себя взглядом. А затем перевёл его на девушку.

– Полегчало?

– Д-да, – всхлипывая, произнесла та, подходя к Яру вплотную, и, увидев причинённые увечья, зажала себе рот ладонью.

Большее количество игл пробило только толстый слой зимней куртки и свитер, но некоторые достали и до кожи, – этому свидетельствовали редкие капли крови, стекающие из рукава.

Ярослав держался стойко, но капли пота, выступающие на висках, свидетельствовали о наигранном спокойствии. Охотник расстегнул куртку и, медленно двигая плечом, освободил руку, а затем попытался стянуть истыканный иголками рукав.

Из-под стола вылез Рик и, недобро глянув на застывшую в ужасе Майю, рыкнул: