Три цветка и две ели. Первый том

– Чо дальшое? – плохо сдерживая улыбку, спросил Рернот.

– Жри свинью за четыре сербра, фёоская козлина, – пробурчал краснощекий герцог. – И не лыбся так широко. У тебя зубы кривые. Куда чертов Сиурт запропастился? Вывеску с петухом найти не может?

Через минут двенадцать перед ними на промасленной деревянной дощечке блестели жиром румяные, запеченные на углях мясные куски; пахло умопомрачительно. Рернот уплетал за обе щеки, облизывая пальцы, а у гордеца-Рагнера продолжало урчать в пустом животе.

– До шого шо вкушно, – жующим ртом произнес Рернот и запил мясо добрым глотком пива из уже второй заказанной им кружки.

– Тебе и в кружку наверняка плюнули, – огрызнулся голодный и злой Рагнер, уж допивший свое пиво и не решившийся заказать новое.

– Я и не тако пил, – не дрогнул Рернот. – Жолашь отпробовать мясу, брато Ойрм? По глазам видное, чо хочошь?

– Нет, – поморщился Рагнер, хотя запах сводил его с ума. – Жри быстрее. Сиурта всё нет – не нравится мне это. Куда этот дурак делся?

В тот же миг в харчевне нарисовалась желтая шляпа с остроконечным козырьком. Сиурт, любовно отряхивая от снега подол своего длинного малинового кафтана, резко направился к герцогу, опешившему из-за того, что парень позабыл его указания.

– Не придет сюдава никта, – сказал Рагнеру Сиурт, присаживаясь рядом и кладя пальцами в рот кусок мяса. – Вхууухно хак! – простонал он.

– Кто-то жрать с отвращением обещал… – со злобой напомнил ему Рагнер.

– До не слухой ты Ойрма, – улыбался Рернот. – Кушовай. Послю ощё надо воротитося и ощё мясо брати.

– Что значит «не придет сюдова никта»? – спросил Рагнер, хмуро наблюдая за тем, как двое его спутников трапезничают, разрывая мясо зубами и брызжа жиром. – Куда нам надо идти и почему?

– К девкам надабна.

– Да ты что! Пожрал – так еще полупиться захотел в наказание! Издеваешься надо мной?!

– Да, – спокойно подтвердил Сиурт своим тонким сдавленным голоском, облизывая пальцы. – То бишь нет. Я друга совстречал. Те, кта нам нужнае, они у девок щас. Рыжай болтун, толстай мясник и темноглазай светляк – все они тама. Светляк неместнай. И не живаат здеся – наезжаат порою. Вродя дажа с Ларгосу, но друг майнай точна не знаат.

– На телеге?

– На тялеге, – кивнул здоровяк.

– Пошлите отсюда, – встал Рагнер. – А то меня щас вывернет от этой помойки.

– К девком – тако к девком… – обреченно вздыхая, согласился Рернот. – Напасть-то кокая, а не дню, ай-ай, – покачал он головой и положил в рот последний мясной кусок, растекаясь в блаженной улыбке. – Самой ужасной дню в моёйной жизни… – допил он пиво и удовлетворенно рыгнул.

– Рернот, да ты просто создан для Нюёдлкоса, – заключил Рагнер и широко зашагал к выходу.

– Эй, а где тута девок жития у вас? – спросил Сиурт у тощего прислужника.

Тот скользнул мутным взглядом по бобровому воротнику его плаща и толстой сумке у пояса.

– До концу чаши?, а тама и жития, и бытия ихнии увидашь.

Сиурт бросил в кружку Рернота сербр, щедро оставив прислужнику «на палача», и пошел вразвалку за Рернотом.

Прислужник сгреб серебряную монету в карман, сморкнулся в пальцы и, вытирая руку о свои мешковатые штаны, глянул в окошко на странную троицу. Постояв немного, он пошел в кухню – в дымный полуподвал, полный тазов и мешков, где двое мужчин разного возраста разделывали рыбу для засолки. Один из них, толстый харчевник, вопросительно посмотрел на вошедшего.

– Тута троя былися тока ча, – шмыгнул носом прислужник и гнусаво-сонно заговорил: – Первай мяня дяревней заговаривал, а вторай кошелю снял. Сильванами рядятся, ворьё. Апослю третяй приперся – ряжанай как багач. Тока ча вышли, а я сунался – кошелю нема.

– Наказание ты маейнае и маейнай сёстры, Гафаг Боппхог! – закричал харчевник. – Скока тама былось, в кошелю?

– Два сотняв и шастндцать сербрав, – равнодушно произнес прислужник. – Подати все маейные, полгадиннае.

Харчевник шлепнул себя по лбу ладонью, после чего вытер руки о засаленный передник.

– Вот дурачина! Пачто с собою таскал?

– Надежнае така.

Харчевник хватился за голову, обмотанную грязно-красным платком, но тут же, опустив руки, сжал их в кулаки.

– Я те скока раз талдычил, глазьёв с чужаков не спущать? – набросился он на своего родственника. – За ча ж сёстра-то мне тя преподнясла, урода безрукага, пьянь катаржна?я! Тока горестя от тя!.. А ты не врешь мне? – прищурил маленькие глазки толстяк. – Продул всё в кости небось? Я те и медяка боля не адо?лжу! Шагай в турьму, где те и места!

– К дефкам пашли, пантиты, – прогнусавил Гафаг.

Харчевник подумал немного и повернулся к юноше-поваренку.

– За похлебкаю глядывай… – указал он на открытую печь и горшок перед огнем очага. – И не жри тута – не напасешься… Ро?ты ненасытнае и глотки? бездоннае… – ворчал толстяк, засучивая рукава и устремляясь в харчевую залу. – Чаб ты подох, Гафаг Боппхог. Я, клятвенусь, пир тада закачу!

Появившись среди лесорубов, харчевник, тонко подвывая, крикнул:

– Воооры! Ча жа делааатся! Вооры!

– Кта тя разабижал, Мерль? – пробасил один из лесорубов.

– Гафаг, сказжал, ча кошелю у ягу сняли! С податя?ми! Харчавню поберут, коль не уплотим! Троя, ча тока вышли, виной всяму: обдули Гафага-дурака! К девкам вродя понесло бандитув!

– Да-да-да… – донеслось гулом из угла. – Чудачнае они… Сраза не понравилися…

– Да ча мы ащё сидаем? – встал лесоруб с русой бородой, доходившей ему до груди, вытащил из-за пояса топор и подбросил его в руке. – Все мы тута их видавали. Паашли, мужики, покажем им закону нашанскага Нюёдлкоса. Разберемся с ими сами! Ежаля воры – порешаам их, как водиться у нас!

– Всем двое кружков пиву! – дополнил лесоруба харчевник и удовлетворенно посмотрел на то, как, гремя башмаками, переговариваясь и гудя, встают все пятнадцать бородачей. – А ты ча, Гафаг? – оглянулся толстяк на своего брата по сестре. – Дуй с ими давай.

– Хвораю я, – вытер нос прислужник.

– Я те ща похвараю! – разъярился на него харчевник. – Утопну тя в котлу, как щенка. Жива! Эй, – тонким и заискивающим голосом крикнул Мерль бородачам. – Гафага-та не забудьте, – толкнул он в спину хилого мужичонку, и тот вылетел на середину харчевни. – Иди, а то кошелю твой схуднет вполвину, – указал он пальцем на дверь оглядывавшемуся брату. – А ежаля врешь, то ужа сам виляй от топару.

Гафаг неохотно зашаркал к выходу вслед за лесорубами.

________________

Рагнер, Рернот и Сиурт неторопливо ехали на лошадях вдоль берега. Густой туман наваливался с моря на городок, и домишки, что маячили по правую руку, таяли в дымке. Будто бы из ниоткуда доносилась отборная брань, а ей вторили женские возгласы, ор младенцев и лай невидимых собак. Уже на расстоянии ста шагов предметы и бредущие по своим заботам люди плохо различались. В довершение всего солнце начало свой сход и небо темнело.

– Пойдем тудово, и всё, – предложил Рернот. – Девки намо подможут.

– Подможут… – ворчал голодный, оскорбленный и злой Рагнер. – Да не тем, чем мне надо подможут! Мы здесь – чужаки, а эти… Двое, как я понял, местные. Им подможут сбежать, а нам ничего не скажут.