Солис

– Почувствовала. На Земле стало опасно. После того как погиб Магнус, мы пытались пробудить тех, кто хотя бы немного окреп.

– Магнус? – механическим голосом переспросила я, отказываясь верить в услышанное.

Великий первый воин, о подвигах которого ходили легенды, наш с Ам наставник, тот, кто присутствовал при нашем рождении и вручил мне первый меч, погиб. Растворился во тьме, перестал существовать. Круг не сомкнулся, поток потерял ещё одно дитя.

– С него всё и началось, – продолжила Луче. – Нас загнали в ловушку. Новые нити рвутся, из-за этого стало тяжелее восстанавливать силы. Нас осталось мало, и мы на пределе возможностей. Но это не самое страшное, искатель.

– Луче, моё чутьё вопит об опасности, как перед…

– Как перед Великой войной, – продолжила за меня наставница. – Ты помнишь, как стражи прокладывают нити потока?

– Да, – закивала я усердно и, как на тренировке, оттарабанила, – для этого нужны два стража, но не обычных, а тех, что созданы из единой души – души первого воина. Такая связь душ нужна, чтобы в потоке не образовывались узлы и петли!

Истинный смысл этого давно известного закона до меня дошёл не сразу, только когда разум продолжил фразу:

«Амаре больше нет! Она была частичкой души, маяком стража Лекса! Предназначение Ам было предопределено ещё до её рождения. Часть души первого воина растворилась во тьме! Он погиб?»

От нахлынувшего внезапно ужаса я закрыла рот руками, инстинктивный человеческий жест.

– Солис, он жив, – поспешила успокоить меня Луче. – Пока жив. Но там, на Земле, он в опасности. Душа Лекса ранена, сильно, можно сказать, разодрана. За ним будут охотиться, ведь он страж, а чтобы обрывать нити потока, маяк уже не нужен. Ему и в одиночку хватит сил. Раненая душа уязвима, даже если принадлежит первому воину.

– Я, кажется, знаю, где найти его. Я должна немедленно вернуться в оболочку! Лекс – это мой брат Влад! – я мерила нервными нетвердыми шагами комнату.

– Солис, послушай, – остановила меня Лучеат, поймав за плечо, – не просто найти, его нужно исцелить! Тьма уже запустила в него свои когти, иначе он бы не допустил гибели Ам! Я не знаю, как долго продержится твоя оболочка. Там, на Земле, мы очень ослаблены. Попытка исцелить его может стоить тебе жизни. Ты растворишься, Сол!

Я вздрогнула от этих слов. Страшно ли мне? Очень. Жуть как страшно. Вчера я была обычной студенткой физфака, корпела над дипломом, влачила жалкое существование, а теперь я так искренне надеюсь, что всего лишь сошла с ума и всё, что происходит, игра моего воображения.

В тот миг, когда хрупкое тело Ани смял железный пресс, когда она, словно пепел, рассыпалась в моих руках, в сердце ноющей иглой засела тревога. И пусть сейчас всё человеческое во мне трясётся, как тощий заяц под кустом, но это же человеческое всеми возможными способами отчаянно пытается защитить своих любимых, свою семью. А Влад – мой брат. Посмотрела наставнице прямо в глаза, без тени сомнения:

– Я справлюсь, Луче! Я воин-искатель и всегда нахожусь там, где есть раненая душа. Моё предназначение – возвращать души в поток!

Взгляд Лучеат наполнился теплом и щемящей сердце грустью:

– Я учила тебя сражаться до конца. Траектория может сложиться так, что поток Земли угаснет, а без него мы перестанем существовать. Я только хочу защитить тебя от необдуманных поступков. Мы можем направить вас в дозор в другие уголки вселенной.

Я не успела ничего ответить, только подумала:

«Если поток на Земле иссякнет, я потеряю душу, что стала мне так дорога. А если Он перестанет существовать, как я смогу нести свой дозор, зная, что не уберегла его?»

«Солис, он человек? Обычный фотон?» – раздался голос Луче в моей голове.

Я смущённо кивнула, устыдившись непреднамеренного признания. В глазах заблестели разноцветные всполохи, и спальня потеряла чёткость, оболочка затягивала меня на Землю.

Раз… два… три…

В больничной палате стояла странная суета. Вокруг сновали люди, что-то у меня спрашивали, светили в глаза противным ярким фонариком. Но я видела только его. Он стоял позади всех, бледный как мел, плечи бессильно поникли, взгляд болезненный.

– Стас? – попыталась прошептать я, но мешала кислородная маска.

А потом свет погас.

Глава 8.

На этот раз просыпаться оказалось приятнее. Маску сняли, в палате был слышен только тихий размеренный писк приборов. Когда огляделась по сторонам, заметила папу, сидящего в кресле у окна, он внимательно читал какие-то бумаги. Я залюбовалась, Сергею Вячеславовичу уже шестьдесят восемь лет, густые волосы гладко зачесаны назад, седые, цвета соли с перцем. Сколько я себя помню, папа всегда идеально выбрит. Он высокий, подтянутый, хотя не сказать, что худосочный, наоборот, крепкий, сильный и надёжный, как скала. Сейчас Сергей Вячеславович был одет в свою обычную медицинскую форму: операционную пижаму и белый халат.

– Пап? – просипела я, и он всполошился, убрал бумаги, подошёл ко мне.

– Славка, дочка, проснулась? Что-то болит? Что беспокоит? – спрашивал он, а сам внимательно изучал показания на мониторах.

– Я в порядке, пап. Ты что тут делаешь? Как мама? Где Влад?

– Дочь, у тебя ночью был эпилептический приступ, – папа потёр устало переносицу. – После субдуральной гематомы это не есть хорошо.

– А я думала, что проспала крепким младенческим сном всю ночь, – улыбнулась и ухватила папу за указательный палец, как в детстве. – Хотела сегодня домой попроситься.

Папа лишь коротко улыбнулся в ответ. Тревога в его глазах выдавала всю серьёзность ситуации:

– Скоро поедем, детка. Мы по тебе так соскучились, совсем своих стариков позабыла, – он осторожно погладил мою щёку.

– Пап, а можно Артём ещё ко мне в больницу придёт?

– Артём, значит? – Сергей Вячеславович хитро прищурился. – Хороший парень! Сидит твой Артём под дверями палаты с пяти утра. Переполошил всех ночью: отпустите меня, говорит, к Мире. Мне, говорит, очень надо. А я ему говорю: утром поедем, как приёмные часы начнутся. Так он в такси запрыгнул и умотал! Да ещё на проходной буянить начал, – папа улыбнулся. – Еле уговорил охранника полицию не вызывать, объяснил, что это зять мой. Будущий. Мы к тебе, а у тебя только приступ купировали.

– Он здесь?

– Здесь, сейчас позову.

Папа приоткрыл дверь палаты и выдал:

– Эй, Рокки Бальбоа, заходи!

В дверном проёме появилась высокая ссутулившаяся фигура Фортис, он увидел, что я не сплю и широко улыбнулся, демонстрируя мне разбитую губу.

Папа деликатно вышел в коридор, оставив нас наедине.

– Не поняла, а это что? – указала я на ранение.

– А, это так. С братом твоим, немного на нервах были, – отмахнулся беспечно Тёма, притащил стул и уселся рядом со мной.

– С Владом? – спросила я ошарашенно.

– Со Стасом, кажется, тот, что хирург, – призадумавшись на мгновение ответил целитель.

– Он мне не брат! – буркнула я себе под нос.

– О, а мама твоя говорила…

– Он папин подопечный, – перебила я Тёму, – это сложно.