Под обломками

– Да, у моей свекрови. В отличие от собственных родителей она мне как мать. Только сердце у меня конечно не на месте. Бросила дочь на бабушку…

– Знаешь, меня тоже воспитывала бабушка. Мама тяжело болела, и из детства я помню лишь, что она все время была в постели, обложена подушками и лекарствами. Про отца я просто ничего не знала. Но, как видишь, это не помешало мне вырасти нормальным человеком, – заметила девушка.

– Слушай, а что ты наденешь на завтра, ты уже подумала? – оживилась Регина после молчания.

– Какая разница? Обычное платье, – Тарин оглянулась на шкаф.

– Нет, ну как какая разница? Ты извини, конечно, что я так прямо, но все эти брюки и платья в пол.… По-моему это не твой стиль. Ты же молодая симпатичная девушка, ты можешь себе позволить что-нибудь посовременнее. А то мы так на тебя спорить начнем, наденешь ли ты что-нибудь выше «макси».

– Даю наводку: если у вас возникнет когда-либо такой спор, – улыбнулась Тарин уголками губ, – можешь ставить на то, что не надену.

– Ну, это мы еще посмотрим, – азартно возразила Регина.

– Кстати, ты сказала, что если нужно можешь задержаться и в библиотеке. Если честно, не представляю, у кого в здравом уме возникнет такая мысль. Обычно я люблю находиться среди книг, но при таком библиотекаре это вряд ли будет умиротворяюще. Он налетел на меня как фурия!

– Брось, не обращай внимания. Наш Герман только на словах такой строгий. Он знаешь ли, тот еще ворчун и зануда, но умница редкостная. Несколько удачных статей в журналы написал. По сути своей, сердце у него золотое, вот только характер подкачал, – она пожала плечами. – С другой стороны, что еще от него ждать: он живет как рак-отшельник. Ну и внешность его тоже не способствует общению.

– То есть, это он со всеми так общается? Ты меня утешила, я думала, он просто невзлюбил меня с первого взгляда.

– Ну что ты. Относись к нему как к местной достопримечательности, и сама не заметишь, как все наладится. Между прочим, один балл симпатии у тебя уже есть: ты очень понравилась Лидии, она у меня про тебя расспрашивала. Только я сама толком про тебя ничего не знаю…

– Так, красавицы, а вы чего это не спите? Иду я, значит, мимо, смотрю свет горит, – теперь настал черед пепельных прядей блеснуть под светом лампы. – Чем занимаетесь?

– Что Марта, опять проиграли Вашему коллеге по мужскому общежитию, и теперь Вас мучает бессонница? – подмигнула ей Регина. – Ничего, еще отыграетесь.

– Дак у этого шулера в каждом рукаве по королю, отыграешься тут, – ворчливо отозвалась старушка. – Вы вот что, если чаевничаете, заходите ко мне, у меня имбирное печенье есть, посплетничаем.

– Спасибо, но мне еще работать нужно, – улыбнулась Тарин.

– Работать… от этой работы женихи сами собой не заведутся, милая моя. Сидишь тут каждую ночь допоздна: я же вижу как свет из-под двери выбивается-то. А у меня здоровье уже не то, мне переживать вредно. Так что давайте-ка на боковую.

– Видишь, что я говорила, а ты не верила, – прошептала Регина, когда дверь за Мартой закрылась. – Они с комендантом мужского общежития частенько в карты играют, то он к ней, то она к нему в гости ходит. Так что если нужно, сиди себе в библиотеке сколько угодно, с Германом только договорись, что все закроешь, а то он педант тот еще…Ух ты, сколько времени, оказывается! Мне же еще доклад переводить! Я побежала. Удачи тебе завтра! – и она растворилась во тьме коридора.

III.

Следующий день пролетел быстро. Тарин старалась грамотно подать материал, и в целом была довольна собой, что подтвердила и Лидия, которая вместе с заместителем директора присутствовали на парах. После занятий Алиса от комментариев воздержалась, а лицо ее было абсолютно бесстрастно. Тарин пребывала в полном смятении. Сжалилась Лидия, заверив девушку, что все прошло хорошо, хотя и рекомендовала быть не такой скованной. В конце рабочего дня к ним присоединилась Регина, и они вместе пошли отпраздновать это событие в кофейню, сам воздух которой, казалось, был наполнен ванилью, сахарной пудрой и корицей. Славящееся своими штруделями местечко пришлось Тарин по душе. С непривычки голос у девушки слегка осип, и дамы наперебой стали рекомендовать ей народные средства. Позже к ним подсела Элла, которая снова стала агитировать Тарин поучаствовать в подготовке студенческого мероприятия, да так рьяно, что девушке стоило огромных усилий тактично избежать этой участи. Наконец под предлогом того, что ей еще многое нужно подготовить, новоиспеченная преподавательница покинула кофейню, направившись в сторону общежития. Однако на полпути она решила свернуть и проверить утверждение Регины. В период учебы, а затем и работы в родном университете Тарин привыкла, что библиотека для нее – второй дом. Поэтому ей было вдвойне обидно, когда оказалось, что здесь ее встретил такой малоприятный человек.

Воздух на улице был еще не так холоден, но уже по-зимнему щипал лицо. Пряча щеки в теплый вязаный шарф, Тарин ловко огибала неглубокие прозрачные лужи на дорожках, в которых плавали желтые глаза фонарей и черные стволы деревьев.

Холл главного здания встретил ее тишиной. Охранник мирно читал книгу и едва обратил внимания на вошедшую девушку. Библиотека была не заперта, но на первый взгляд пуста. Подойдя ближе, Тарин не сразу заметила Германа, который внимательно изучал журнал, еще пахнущий типографской краской.

– Добрый вечер. Я могу взять книги для ознакомления в читальном зале?

– Нет, что это вы на ночь глядя здесь забыли? – библиотекарь кинул на нее взгляд поверх очков. – Имейте ввиду, что библиотека закрывается в восемь часов, а посетителей не должно быть уже без десяти восемь, поскольку мне нужно принять книги, заполнить формуляры, проветрить помещение и так далее. Поэтому у Вас осталось сорок две минуты, и не более того. На Вашем месте я бы шел в общежитие, все равно уже ничего не успеете запомнить. Как говорится, перед смертью не надышишься. Только электричество мне зря потратите.

– Мне кажется, я сама вправе решать, что я успею. Тем более, что мне ясно дали понять: преподаватели могут задерживаться в библиотеке при необходимости.

– Да что Вы говорите, дали ей понять! А я по-вашему, ночевать тут должен? Здесь не проходной двор и не паперть, мы не отрыты для каждого встречного!

Эти слова могли бы задеть девушку, но сказаны они были так забавно, почти фальцетом, что она не обратила внимания на их смысл, а просто прошла к креслу, которое понравилось ей больше всего, положив туда свою папку с пометками. От такой наглости Герман стал беззвучно открывать рот, как рыба, выброшенная на берег. Пока он придумывал достойный ответ, Тарин уже уютно расположилась в кресле. Она не пожалела о своем выборе. Слева от нее было большое окно в пол, в которое виднелись раскидистые деревья вдоль дорожки, ведущей в оранжерею. Скорее всего, днем этот уголок был очень хорошо освещен. Впереди чуть поодаль просматривался вход в библиотеку, притом, что сама она была скрыта от посетителей за стеллажом с литературой о древней Греции и Египте, а значит шансы, что ее побеспокоят, были невелики.

– Между прочим, Вам не стоит садиться сюда, молодая особа! – наконец нашелся Герман. – Это – место одного нашего преподавателя!

– Правда? Прошу прощения, но я не увидела здесь такой надписи, – наигранно недоумевала Тарин. – Думаю, этот преподаватель, как настоящий джентльмен, не будет против, моего нахождения здесь. Любезный Герман, не могли бы Вы принести мне книги по иммунологии и микробиологии? Дело в том, что у меня не больше сорока минут…

– Да, сорок минут, и заметьте, ни минутой больше! Я надеюсь, Вас в Вашей альма-матер научили следить за временем! Возмутительно! Молодежь нынче совсем не умеет себя вести! – так, что-то бурча себе под нос, библиотекарь отправился к нужным полкам.

Провожая его торжествующим взглядом, Тарин неожиданно заметила, что за ней наблюдает смуглая средних лет женщина, короткостриженные черные волосы которой спадали на ее высокий лоб. Взгляд колючих глаз был скорее одобрительный, однако губы были насмешливо сжаты в тонкую полоску.

– На самом деле он каждый день торчит здесь до десяти вечера. Можете сидеть хоть до ряби в глазах. Если задержитесь – сдадите потом ключ охраннику и отправитесь восвояси.

– Спасибо, – кивнула в ответ девушка. Она сразу же узнала этот грубый скрипучий голос.– Эта информация мне как нельзя более пригодится. Завтра я веду пары на старших курсах.

– Не стоит перетруждаться. Эти остолопы все равно не отличат дрозофилу от це-це, а восклицательный знак от факториала. У них в головах одни танцы да гулянки. Умудряются прогуливать даже притом, что это закрытая территория. После приезжают родители этих лоботрясов. Пытаются доказать, что их любимое дитятко сущий ангел и отчислять его просто не за что.

– Надеюсь, не все так плохо, как Вы говорите.

– Еще хуже, – отрезала собеседница. – Будь моя воля, я бы отчислила половину. Больше уделяли бы времени тем, кто действительно пришел учиться.

В это время Герман подошел и демонстративно с громким стуком, (тем не менее следя, чтобы обложки не повредились) опустил книги на столик.

– Можете изучать. Но на Вашем месте я бы оставил эту затею: ничего Вы не успеете. Отправляйтесь лучше в свое общежитие, нечего здесь мне ковры топтать. Утро вечера мудренее.

– Я подумаю об этом, – постаралась избавиться от него Тарин, но обнаружила, что незнакомка уже ушла.

Герман пару раз прошел мимо, делая вид, что смахивает с полок пыль, но она была так занята, что даже не поднимала головы. Больше он ее не беспокоил, и девушка достаточно продуктивно провела остаток вечера, выйдя из дверей библиотеки в десятом часу вечера.

В конце недели Тарин собрала всю свою решимость по уже перегруженным углам сознания и направилась на педагогический совет. Шумных сборищ она никогда не любила, отчасти поэтому и подалась в науку, где лучший твой друг – электронный микроскоп и журнал наблюдений. В аудитории, предназначенной для потоковых лекций, уже стали собираться ее нынешние коллеги. Большинство из них использовали несколько минут до начала собрания, чтобы проверить работы студентов, которые принесли с собой. Тарин постаралась незаметно занять место подальше от кафедры.

– Как дела? – Регина вбежала в аудиторию буквально за пару минут до начала педсовета. – Представляешь, я опять забыла про время: принимала зачет у студента, он на этой неделе к нам переводится, сдает разницу.

– Ничего, еще не начали, – Тарин подвинулась на деревянной скамье. – Я тоже сегодня интересно провела утро: встретила в столовой одного милого толстячка, знаешь, он чем-то на отца семейства из Мишек Гамми похож. Я так поняла, он что-то вроде завхоза или отвечает за охрану труда.

– Ну да, это же Артур. Они вдвоем с женой тут работают. Она повар в столовой.

– Так это она готовит тот воздушный омлет и сочный киш с курицей? Тогда передам через него спасибо ей при встрече. Так вот, он просто накинулся на меня с укором, что я несколько дней уже работаю, а до сих пор не приходила к нему на обучение. И свое окно между парами, на которое я возлагала большие надежды, я потратила на инструктаж по охране труда. Он даже лекцию по оказанию первой помощи мне провел с демонстрацией на манекене! Хорошо еще, что у меня действующий медосмотр с предыдущего места работы есть. Пришлось идти с ним в медкабинет, чтобы там ему все подтвердили.

– Точно, у меня как-то из головы вылетело, что тебя надо было с ним еще познакомить. Ничего, главное, что все уже утряслось.

– Да, но я не успела проверить самостоятельную работу у двух групп! А оценки надо выставлять уже в понедельник! – Тарин обхватила голову руками.

– Ну так я тебе говорила: мы, преподаватели, работаем по ночам. Кстати, ты же не знаешь еще, что мы помимо охраны труда должны проходить раз в три года повышение квалификации, чтобы не отставать так сказать от нововведений. За свой счет, разумеется. Так что если у тебя нет свежей «корочки», готовься: просто у методиста еще руки до тебя не дошли. А как только пройдешь, окажется, что министерство выпустило новые рекомендации по обучению педагогов, и нужно пройти еще что-нибудь. В общем, бесконечный творческий процесс получается.

– Что-то я начинаю жалеть, что согласилась здесь работать, – покачала головой девушка.

– Подожди, посмотрим, что ты после сегодняшнего педсовета скажешь, – подмигнула ей Регина.

– Слушай, а кто вот эта преподавательница? – Тарин глазами указала на вчерашнюю знакомую из библиотеки, поднимавшуюся между рядами амфитеатра.