Под обломками

– Спасибо, я подумаю над этим, – улыбнулась Тарин.

– Если серьезно, для меня первый семестр здесь тоже прошел как во сне. Потом ничего, втянулся, второй год здесь уже работаю. А вон видишь, Элла идет, – он приветливо помахал спешащей девушке рукой, – она вообще ночует на работе, у нее целый год одни концерты, праздники, выезды на городские мероприятия. Она даже летом не отдыхает, подрабатывает в приемной комиссии, пока все преподаватели в отпуске. Я бы так точно не смог.

– Может быть, ее это устраивает, это ее цель в жизни, – пожала плечами Тарин.

– Ну уж нет, цель в жизни – это получить от нее удовольствие. Смотри, возле ограды стоит мотоцикл. Как думаешь, чей он?

– Судя по твоему тону, его хозяина я никогда не отгадаю.

– А то! На нем Кира приезжает.

– Кира? Да ладно!

– Стал бы я врать. Видишь, она в два раза старше меня, а живет на полную катушку.

– Действительно, я никогда бы не подумала.

– Поэтому я и говорю: надо уметь чередовать работу с развлечением. Вот я тебя пока развлекал, видишь, как время незаметно пролетело? В общем, я побежал. Станет скучно – заходи запросто, поболтаем. Мы тут все как одна семья, – Ник снова широко улыбнулся и устремился в сторону мужского общежития.

Тарин попала в свою комнату уже за полночь. Стул под ней скрипнул слишком громко в полной тишине. Пока она раздумывала, в силах ли еще немного поработать, взгляд ее бегло скользил по столу. Почти все было на своих местах. Почти все. Книги лежали в стопке не в том порядке, в котором она их оставила, в этом девушка была абсолютно уверена.

– Да уж, как одна семья, – задумчиво произнесла она, глядя на стол.

IV

.

Даже зануда-библиотекарь не смог сегодня испортить ей настроение. Занятия прошли на редкость спокойно: никто не опоздал, не возникло непредвиденных обстоятельств, помешавших выучить студентам пройденный материал, а после несколько ребят даже подошли с дополнительными вопросами и с интересом выслушали ее ответы. Теперь же Тарин уютно устроилась в читальном зале, в кресле у окна, в которое тускло светило солнце. Она составляла вопросы для самостоятельной работы, когда услышала (а потом поверх книжных полок и увидела), как в ее сторону приближаются двое спорящих.

– Нет, подождите, Виктор! Я еще не все сказала, – чуть позади, пытаясь догнать собеседника, шла Регина. Ее янтарные серьги раскачивались в такт шагам и бросали блики на горчичный свитер, оттенявший яркие волосы. – Я все равно считаю, что вы могли войти в положение девочки и дать ей отсрочку для сдачи реферата.

– Я не хочу обсуждать это вновь. Сроки одинаковы для всех, – сухо бросил Виктор через плечо.

– В который раз вам говорю, она сейчас в трудной ситуации, ее родители разводятся, у девочки вся жизнь ломается… Герман, если вы еще раз на меня шикните, буду ходить по вашим коврам в грязной обуви! – последняя фраза отбила у подошедшего библиотекаря все желание встревать в разговор. – Можете же вы хоть раз сделать исключение! – она снова повернулась к преподавателю.

– Нет, не могу, – Виктор скрестил руки на груди. – Личные обстоятельства не оправдание для безделья. У многих людей ломается жизнь, но это не повод жалеть себя и ничего не делать. Пусть ваша подопечная возьмет себя в руки и садится за работу, больше мне вам сказать нечего. Прошу прощения, но мне нужно работать.

– Что же, мы еще вернемся к этому разговору, – сердито произнесла Регина, направляясь к дверям.

А Виктор проследовал за стеллажи и только теперь увидел девушку, сидевшую в кресле у окна.

– Что вы здесь делаете? – он вопросительно поднял бровь.

– То же, что и вы: работаю.

– Вы не затруднит пересесть? Зал сегодня безлюден, вы можете выбрать любое другое место.

– Сожалею, это невозможно, – Тарин с вызовом посмотрела ему прямо в глаза.

– Дело в том, что я всегда работаю с книгами за этим столиком.

– Еще раз сожалею.

Повисло неловкое молчание. Где-то за полками Герман напряженно вслушивался, пытаясь понять, чем закончится это противостояние.

– Что ж, я уступаю, – наконец произнес Виктор. – Но только потому, что чувствую себя обязанным вам: я видел отчет для Алисы о вчерашнем дежурстве. Вы не указали там, что дежурили одна.

– Да, это так, – девушка снова замолчала.

– Я не просил вас об этом. Тогда почему же?

– Потому что я никогда не сужу о поступках людей, не узнав их причины.

– Это разумно. Надеюсь, вам будет достаточно, если я скажу, что причина была веской?

– Достаточно, – кивнула головой девушка, – это лучше, чем пустая отговорка. Простите, но мне хотелось бы доделать работу. На следующей неделе у меня очень много занятий, в том числе благодаря вашему отъезду, – укоризненно проронила она.

– Я снова буду вам обязан, – Виктор склонил голову. – Что вам привести из дальних стран? – неожиданно иронично спросил он. – Аленький цветочек?

– Примите по возвращении реферат у той студентки, о которой говорила Регина, – совершенно серьезно ответила Тарин.

– Вы уверены? Вы же можете попросить что угодно: дежурство за вас, или, например, место в этом кресле, – усмехнулся он.

– Это не интересно: я и так отвоюю это место у вас в любой момент, – отважно парировала девушка.

– Посмотрим, – он загадочно прищурил глаза, резко развернулся и оставил ее, наконец, одну.

– Ну вот, теперь ароматную булочку с капучино из нашего кафе я точно заслужила, – пробормотала, поуютнее устраиваясь, довольная Тарин сама себе.

Через несколько часов работы Тарин покинула библиотеку и, верная своему обещанию, направилась за наградой. Посидеть спокойно ей не удалось. В кафе было людно: студенты бурно что-то обсуждали. Завидев девушку, многие уже здоровались, узнавая в ней преподавателя. Оказалось, что центром импровизированного улья была Элла. Она тут же подозвала Тарин в репетиционный зал: ей был необходим свежий, незамыленный (как она выразилась) взгляд на концепцию дня театра, намеченного через пару дней. Элла была явно в своей стихии: студенты обступили ее со всех сторон, расписывали время для репетиций, разбирали реквизит. В своем безразмерном свитере и джинсах она и сама была похожа на студентку. В зал беспрестанно кто-то забегал, перекусывая на ходу, кто-то что-то разучивал, играя на гитаре, кто-то громко смеялся. Через минут двадцать такого общения у Тарин началась головная боль. Сославшись на занятость, она вышла на улицу и повернула в сторону общежития.

– А, недавняя знакомая! Привет!

Тарин обернулась. По дорожке, все также широко и обезоруживающе улыбаясь, шел Ник. Не улыбнуться ему в ответ было невозможно.

– Неужели опять дежурство? Вроде одного и того же преподавателя два дня подряд ставить запрещено.

– Все в порядке. Иду спать после трудового дня. Ну как спать, – она хлопнула по увесистой сумке с тетрадями на боку, – у меня тут еще на ночь почитать кое-что приготовлено.

– Ясно. У меня, конечно, такого чтива нет, но зато и секций различных допоздна хватает. Слушай, а приходи к нам на тхэквондо? Я тут подумал, что несправедливо только для студентов секции открывать, и в этом году выделил для преподавателей пару часов в неделю. Расписание есть в холле на стенде. Не все, конечно, могут из-за пар, но ты все равно зайди как-нибудь. Обещаю, тебе понравится.

– Если честно, вряд ли. Времени совсем нет. Вот сдам эти КТП…

– Конечно! – махнул он рукой. – Потом ты КОСы делать будешь, потом нужно будет методические указания к самостоятельным работам писать.… Плавали, знаем. Эти бумажки будут всегда, а вот здоровье и выносливость лучше год от года не становятся. К тому же научу защищаться от нападения. Ценный навык, уж поверь мне. Жизнь такая штука…

– Да, я знаю, – смотря куда-то вдаль, задумчиво отозвалась Тарин. – Ладно, Ник, я подумаю.

– Смотри! – погрозил он ей пальцем, удаляясь. – Я проверю твое расписание!