Черная стрела (сборник)

– Но, Хэтч, – сказал Дик, – почти его незрячие глаза. Неужели ты решишься обворовать труп? Да он, пожалуй, встанет тогда!

Хэтч перекрестился несколько раз, но вскоре румянец вернулся на его побледневшее лицо; его не так легко было отговорить от раз принятого решения. Сундуку не поздоровилось бы, если бы как раз в ту минуту не раздался стук распахиваемой калитки. В дом вошел высокий, толстый, краснощекий, черноглазый человек, лет около пятидесяти, в черной рясе.

– Эппльярд! – проговорил вошедший и вдруг словно замер на месте. – Аvе Магiа! – вскрикнул он. – Да защитят нас святые угодники! Что это такое?

– Да, плохо дело с Эппльярдом, святой отец, – ответил совсем весело Хэтч. – Убит у порога своего дома и теперь входит во врата чистилища. Там, если верить рассказам, он не будет нуждаться ни в углях, ни в свечах.

Сэр Оливер с трудом добрался до складного стула и, весь бледный и дрожащий, опустился на него.

– Это Божий суд! О, какой удар! – прорыдал он и забормотал молитвы.

Хэтч между тем снял свой шлем и набожно опустился на колени.

– А, Беннет, – сказал священник, немного оправившись. – Что это может быть? Какой враг сделал это?

– Вот стрела, сэр Оливер. Взгляните – на ней написаны слова, – сказал Дик.

– Ну! Скверные вести! – вскрикнул священник. – «Джон Мститель»! Вполне подходящее название для лолларда[3 - Слово «лоллард» («lоllаrd»), обозначавшее «пустой болтун», было презрительным прозвищем, которое давали духовным лицам, восставшим в XIV в. против господствующей церкви.]! И вдобавок черная, в виде дурного предзнаменования! Господа, эта стрела не нравится мне. Но нам необходимо посоветоваться. Кто бы это мог быть? Подумай-ка хорошенько, Беннет. Который из многих темных злоумышленников решился так смело выступить против нас? Симнел? Я сильно сомневаюсь в этом. Уэлсингемы? Нет, они еще не дошли до этого; они еще надеются победить нас законным образом, когда настанет иное время. Вот еще Саймон Мелмсбери. А ты как думаешь, Беннет?

– А что вы думаете, сэр, об Эллисе Декуорсе?

– Ну, это уж нет, Беннет. Только не он, – сказал священник. – Смута никогда не подымается снизу, Беннет, все разумные хроникеры сходятся в этом мнении. Возмущение всегда идет сверху вниз. Когда Том, Дик и Гарри берутся за свои луки, нужно пристально вглядеться, кому из лордов может быть полезно это движение. Так как сэр Дэниел снова присоединился к партии королевы, то он теперь в немилости у лордов Йорка. Оттуда и идет этот удар, Беннет. Я постараюсь узнать, кто подготовил его, но здесь главная причина этого несчастья.

– Извините, сэр Оливер, – сказал Беннет, – здесь все так нагрелось, что я давно уже чую пожар. Чуял его и бедный грешник Эппльярд. И, извините, умы всех здесь так скверно настроены против нас, что для бунта им не нужно ни Ланкастера, ни Йорка. Выслушайте мои простые слова. Вы, служитель церкви, и сэр Дэниел, вечно поворачивающийся куда дует ветер, вы отняли добро у многих людей и немало их погубили и перевешали. Вас призывали к суду, но, уж не знаю каким образом, вы всегда оказывались правы. Вы думаете, что на том и делу конец? Ну нет, извините, сэр Оливер: человек, у которого отняли добро и которого побили, приходит в ярость и когда-нибудь, когда попутает нечистый, возьмет свой лук да и всадит вам стрелу на целый ярд.

– Нет, Беннет, ты ошибаешься. Беннет, ты должен был бы радоваться, что есть кому наставлять тебя, – сказал сэр Оливер. – Ты пустой болтун, враль, глотка у тебя больше твоих обоих ушей, вместе взятых. Обрати на это внимание, Беннет, обрати!

– Ну, я не буду больше ничего говорить. Как вам угодно, – сказал Беннет.

Священник встал со стула, вынул из висевшего у него на шее ящичка с письменными принадлежностями сургуч, печать и кремень. Он приложил печать сэра Дэниела к буфету и к сундуку, причем Хэтч с неудовольствием смотрел на это. Потом все несколько боязливо вышли из дома и сели на лошадей.

– Нам пора уже быть в пути, сэр Оливер, – сказал Хэтч, держа стремя для священника, пока тот садился.

– Да, но времена изменились, Беннет, – возразил священник. – Эппльярда уже нет, упокой, Господи, его душу! Я задержу тебя в гарнизоне, Беннет. У меня должен быть верный человек, на которого я мог бы положиться в эти дни черных стрел. «Стрела, во тьме летящая», – говорится в Евангелии… Не помню дальше текст – я ленивый священник, слишком погружен в мирские дела. Ну, едем, мастер Хэтч! Всадники уже должны быть у церкви.

Они поехали вниз по дороге. Ветер развевал полы плаща священника. На небе за ними подымались тучи, закрывая солнце. Они проехали мимо трех домиков, разбросанных на окраине деревушки Тонсталл, и, доехав до поворота, увидели перед собой церковь. Десять-двенадцать домов скучились вокруг нее с передней стороны; сзади кладбище подходило к лугам. У арки кладбищенских ворот собралось около двадцати человек. Некоторые из них сидели в седлах, другие стояли около своих лошадей. И вооружение, и лошади их отличались большим разнообразием: у одних были копья, у других алебарды, у третьих – мечи. Некоторые сидели на лошадях, еще покрытых грязью от только что проведенной пахоты.

Все это были самые захудалые из местных крестьян, так как лучшие люди и лошади были уже на войне с сэром Дэниелом.

– Недурно! Да будет благословен крест Холивуда! Сэр Дэниел будет очень доволен, – заметил священник, мысленно пересчитывая отряд.

– Кто готов в путь? Выезжайте все, кто верен нам! – крикнул Беннет.

Какой-то человек прокрадывался между вязами. Услышав этот призыв, он отбросил всякое стеснение и бросился прямо к лесу. Люди, стоявшие у кладбищенских ворот, не заметившие до сих пор присутствия незнакомца, встрепенулись и рассыпались в разные стороны. Сошедшие с лошадей вновь вскочили в седла; остальные бросились преследовать незнакомца, но им приходилось огибать церковь и кладбище, и потому было ясно, что добыча ускользнет от них. Хэтч с громкими ругательствами хотел перескочить через ограду, но лошадь отказалась сделать прыжок, и всадник очутился в пыли на земле. Хотя он сейчас же вскочил на ноги и схватил повод, время все же было упущено, и беглец был слишком далеко, чтобы можно было его догнать.

Дик Шелтон оказался умнее всех. Вместо того чтобы заняться бесполезным преследованием, он снял со спины арбалет и приготовил стрелу. Когда все остальные отказались от своих намерений, он повернулся к Беннету и спросил, нужно ли стрелять.

– Стреляй! Стреляй! – крикнул священник с кровожадной яростью.

– Стреляйте в него, мастер Дик, – сказал Беннет. – Попадите в него так, чтобы он упал, словно созревшее яблоко.

Беглецу оставалось сделать только несколько прыжков, чтобы очутиться в безопасности, но на окраине луг круто подымался к холму, и потому ему приходилось бежать медленнее. Из-за сумрака наступавшего вечера и порывистых движений беглеца целиться было нелегко. Дик навел арбалет и почувствовал нечто вроде сожаления: он почти желал не попасть в цель. Стрела полетела.

Беглец споткнулся и упал; Хэтч и остальные преследователи разразились громкими, радостными криками. Однако они делили шкуру медведя, еще не поймав его. Беглецу не причинили никакого вреда; он сейчас же вскочил на ноги, повернулся, с вызывающим видом взмахнул шляпой и в следующее мгновение исчез за опушкой леса.

– Чума его возьми! – крикнул Беннет. – У него нога вора, он умеет бегать. Но вы попали в него, мастер Шелтон, он унес с собой вашу стрелу. Я не очень-то завидую этому подарку.

– Но что он делал у церкви? – спросил сэр Оливер. – Опасаюсь, что-нибудь очень дурное. Клипсби, добрый малый, сойди-ка с коня да поищи хорошенько среди вязов.

Клипсби скоро вернулся с какой-то бумагой в руках.

– Эта бумага была прибита к двери церкви, – сказал он, подавая ее сэру Оливеру. – Больше я ничего не нашел.

– Ну, клянусь могуществом нашей Матери Церкви, это уже приближается к святотатству! – вскричал сэр Оливер. – Если это делается по приказанию короля или владельца замка, то уж нечего делать! Но чтобы всякий бродяга в зеленой куртке мог прибивать бумаги к дверям святилища!.. Это уже очень близко к святотатству, и люди сжигались за дела меньшей важности! Но что это такое? Темнеет быстро. Добрый мастер Ричард, у вас молодые глаза. Прочтите мне, пожалуйста, этот пасквиль.

Дик Шелтон взял бумагу в руки и прочел ее вслух. Это были очень грубые вирши, почти без рифм, написанные большими буквами и с невероятными ошибками.

«За пояс заткнул я четыре стрелы,
Все черные стрелы в отплату за зло,
Четыре по счету негодных людей,
Насилье которых меня доняло.

Одной уже нет – она метко попала:
Старик Эппльярд ею насмерть сражен.
Для мастера Беннета Хэтча другая,
Кем Гримстон злодейски сожжен.

А вот и для сэра Оливера Отса —
Им Гарри, сэр Шелтон, убит.
Четвертой, сэр Дэниел, вскоре вы ждите,
Увидите, как она в вас полетит.

Так каждый получит на долю стрелу,
И черная – черное сердце пронзит.
Скорее читайте молитву свою,
И ныне, и присно вас смерть поразит.

    Джон Мститель и его веселые товарищи из Тонсталлского леса
У нас есть еще стрелы и хорошие пеньковые веревки и для других ваших приверженцев».

– Увы! Где милосердие и другие христианские добродетели? – печально проговорил сэр Оливер. – Дурен здешний мир, господа, и с каждым днем становится все хуже и хуже. Я готов поклясться на Холивудском кресте, что я так же невинен в нанесении какого-либо зла, умышленно или неумышленно, тому доброму рыцарю, как некрещеный ребенок. Да никто и не думал его убивать, они заблуждаются и в этом – есть еще живые свидетели.

– Вы это напрасно, святой отец, – сказал Беннет. – Эти разговоры совсем неуместны.

– Нет, мастер Беннет, нет. Знайте свое место, добрый Беннет, – ответил сэр Оливер. – Я докажу свою невинность. Я не хочу погибнуть по ошибке. Я беру всех в свидетели, что чист в этом деле. Я даже не был в Моот-хаусе – меня послали по делу раньше девяти часов…

– Сэр Оливер, – перебил его Хэтч, – так как вам не угодно прервать эту проповедь, то я приму другие меры. Гофф, труби, чтобы садились на лошадей!

Раздался звук трубы. Беннет подошел близко к пораженному священнику и яростно шепнул ему что-то на ухо.