Черная стрела (сборник)

– Что ты говоришь? «В отчаянном положении»? – переспросил рыцарь. – Ну, так мы поторопимся не спеша, мой добрый Ричард. В бедном английском государстве кто едет тише, тот едет увереннее. Отсрочка, говорят, порождает гибель, а по-моему, скорее зуд действия губит людей. Заметь это, Дик. Но прежде дай мне посмотреть, что за скотину ты пригнал сюда. Селден, запри дверь на цепь!

Сэр Дэниел вышел на сельскую улочку и при красном свете факелов произвел инспекторский смотр своим войскам. Он был непопулярен как сосед и господин, но очень любим как вождь всеми теми, кто следовал за его знаменем. Его отвага, испытанное мужество, заботливость об удобствах солдат, даже грубые шутки – все это приходилось по вкусу храбрецам его отряда.

– Ну, клянусь распятием! – крикнул он. – Что это за жалкий сброд! Одни искривлены, как лук, другие тонки, как копье. Друзья, не послать ли вас в передние ряды во время сражения? Я не буду щадить вас, друзья. Покажите-ка мне этого старого негодяя на пегой лошади! Двухлетняя овца, едущая на свинье, имела бы более воинственный вид. А, Клипсби, ты здесь, старая крыса? Вот человек, которого я охотно потерял бы: ты пойдешь впереди всех, а на кафтане у тебя будет нарисована мишень, чтобы стрелки могли лучше целиться! Ты будешь указывать мне путь.

– Я укажу вам какой угодно путь, сэр Дэниел, кроме того, который ведет от одной партии к другой, – смело ответил Клипсби.

Сэр Дэниел разразился громким смехом.

– Хорошо сказано! – крикнул он. – Язык у тебя во рту бойкий. Ну, я прощу тебя за удачное словечко. Селден, посмотри, чтобы накормили его и его скотину!

Рыцарь вернулся в гостиницу.

– Ну, друг Дик, приступай, – сказал он. – Вот добрый эль и свиная грудинка. Кушай, пока я буду читать.

Сэр Дэниел вскрыл пакет и нахмурил брови. Прочитав письмо, он задумался, потом проницательно посмотрел на своего воспитанника.

– Дик, – сказал он после короткого раздумья, – ты читал эти скверные стишки?

Юноша ответил утвердительно.

– В них упоминается имя твоего отца, – продолжал рыцарь, – какой-то сумасшедший обвиняет нашего бедного сэра Оливера в его убийстве.

– Он горячо отрицал это, – заметил Дик.

– В самом деле? – очень резко сказал рыцарь. – Язык у него без костей, болтает, словно сорока. Со временем, когда я буду посвободнее, я сам расскажу тебе об этом подробнее, Дик. В то время сильно подозревали некого Декуорса, но время было смутное и нельзя было добиться правосудия.

– Это случилось в Моот-хаусе? – спросил Дик с сильно бьющимся сердцем.

– Это случилось между Моот-хаусом и Холивудом, – спокойно ответил сэр Дэниел. При этом, однако, он метнул искоса мрачный, подозрительный взгляд на Дика. – А теперь поторопись с едой, ты отвезешь в Тонсталл несколько строчек от меня.

Выражение сильного огорчения появилось на лице Дика.

– Пожалуйста, сэр Дэниел, пошлите кого-нибудь из крестьян! – вскрикнул он. – Умоляю вас, пустите меня в битву. Обещаю вам, что сумею наносить удары.

– Я не сомневаюсь в этом, – ответил сэр Дэниел, садясь и принимаясь за письмо. – Но тут, Дик, нельзя приобрести почестей. Я останусь в Кеттли, пока не получу верных сведений о ходе битвы, и тогда поеду, чтобы присоединиться к победителю. Не кричи, что это трусость, – это только мудрость, Дик. Бедное государство потрясено бунтами; владычество короля и его заточение так часто сменяются одно другим, что никто не может быть уверен в завтрашнем дне. Пустомели и Ветрогоны сражаются за одну из сторон, а господин Здравый Смысл сидит, поджидая исхода битвы.

С этими словами сэр Дэниел отвернулся от Дика и стал писать письмо на другом конце длинного стола, скривив рот, так как история с черной стрелой крепко застряла у него в голове.

Молодой Шелтон между тем усердно поглощал свой завтрак, как вдруг почувствовал, что кто-то дотронулся до его руки и чей-то очень нежный голос зашептал ему на ухо:

– Не подавайте вида, умоляю вас, – говорил этот голос, – но будьте милосердны, укажите мне прямой путь в Холивуд. Умоляю вас, добрый мальчик, утешьте бедную душу, находящуюся в опасности и полном отчаянии, и укажите мне путь к покою.

– Идите по дорожке у ветряной мельницы, – так же тихо ответил Дик, – она доведет вас до перевоза через Тилл. Там спросите снова.

И, не поворачивая головы, он снова принялся за еду. Но, бросив искоса взгляд, он увидел, что юноша, которого называли мастером Джоном, украдкой вышел из комнаты.

«Да он так же молод, как и я, – подумал Дик, – а назвал меня добрым мальчиком. Знай я, что он так молод, я допустил бы скорее, чтобы его повесили, прежде чем указал бы ему дорогу. Ну, если он пойдет по болоту, я могу догнать его и надрать ему уши».

Через полчаса сэр Дэниел дал Дику письмо и велел ему отправиться в Моот-хаус как можно скорее. Через полчаса после отъезда Дика прискакал сломя голову посланный от лорда Райзингема.

– Сэр Даниел, – сказал посланный, – вы теряете возможность приобрести большие почести, уверяю вас! Битва началась сегодня утром до восхода солнца, и мы побили их авангард и рассеяли правое крыло. Предстоит решительное сражение. У вас свежие силы, и вы можете загнать всех неприятелей в реку. Как, сэр рыцарь? Неужели вы будете последним? Это не послужит к вашей чести.

– Нет, я только что собирался выступить! – крикнул рыцарь. – Селден, труби поход! Сэр, через минуту я буду с вами. Большая часть моего отряда приехала не более двух часов назад, сэр гонец. Что прикажете делать? Пришпоривать – дело хорошее, но иногда это убивает коня. Поскорее, ребята!

К этому времени звук трубы весело раздавался в утреннем воздухе; люди сэра Дэниела стекались со всех сторон на главную улицу селения и выстраивались перед гостиницей. Они спали с оружием в руках, с оседланными лошадьми, поэтому через десять минут сотня солдат и стрелков из лука, чисто одетых и хорошо дисциплинированных, стояли наготове в рядах. Большинство имели цвета сэра Дэниела, темно-красный и синий, что придавало им нарядный вид. Впереди ехали лучше вооруженные, а вдали, в хвосте колонны, находилось жалкое подкрепление, явившееся накануне. Сэр Дэниел с гордостью оглядел ряды своего отряда.

– Вот молодцы, которые пригодятся в затруднении, – сказал он.

– Действительно, славные люди, – ответил посланный. – Тем печальнее, что вы не выпустили их раньше.

– Как же иначе? – сказал рыцарь. – Все лучшее приберегается к началу праздника и к концу стычки. – Он привстал в седле. – Это что! – вдруг крикнул он. – Джон! Джоанна! Клянусь святым распятием! Хозяин, где же девушка?

– Девушка, сэр Дэниел? – закричал в свою очередь хозяин. – Нет, сэр, я не видел никакой девушки.

– Ну, мальчик, дурак! – закричал рыцарь. – Неужели ты не видел, что это девушка? Ну, та, которая, чтобы не нарушить пост, позавтракала кружкой воды… Негодяй, где она?

– Да помилуют нас все святые! Вы звали ее мастером Джоном, – сказал хозяин. – Ну, а мне в голову ничего не пришло… Он уехал, я видел его… то есть я видел ее в конюшне добрый час тому назад – он седлал серую лошадь.

– Клянусь распятием! – вскрикнул сэр Дэниел. – Девушка стоила мне пятьсот фунтов, если не больше!

– Сэр рыцарь, – с горечью заметил гонец, – пока вы здесь кричите о пятистах фунтах, в другом месте может быть приобретено или потеряно Английское королевство.

– Хорошо сказано, – заметил сэр Дэниел. – Селден, возьми с собой шесть стрелков и отыщи мне ее. Все равно, что бы это ни стоило, но чтобы я нашел ее по своем возвращении в Моот-хаус. Ты отвечаешь мне за это головой. А теперь выступаем, сэр гонец!

Глава II. На болоте

Было около шести часов майского утра, когда Дик на обратном пути домой подъехал к болоту. Небо было совершенно синим; веселый ветер дул шумно и ровно; колеса ветряных мельниц вертелись, а ивы над болотом колыхались и белели, словно нива. Дик провел целую ночь в седле, но у него были бодрый дух и здоровое тело, поэтому он продолжал ехать очень весело.

Дорожка опускалась все ниже и ниже к болоту, пока он не потерял из виду всех отличительных примет, кроме ветряной мельницы в Кеттли на холме позади и верхушек Тонсталлского леса далеко впереди.

С обеих сторон тянулись большие поля, покрытые колыхаемым ветром тростником и ивами, лужи воды, волновавшейся от ветра, и изменнические, зеленые, как изумруд, топи, завлекавшие путешественника и обманывавшие его. Дорожка шла почти прямо через болото. Она была очень древняя – ее проложили еще римские солдаты. С течением времени она опустилась во многих местах и лежала там и сям под стоячими водами болота.

Приблизительно в миле от Кеттли Дик подъехал к такому месту дорожки, где разбросанные в виде островков тростники и ивы сбивали с толку путешественника. К тому же глубокая топь в этом месте была глубже, чем в других; всякий не знакомый с этим местом легко мог попасть в беду, и Дик с некоторым угрызением совести вспомнил о юноше, которому он дал такие неясные указания. Что касается его самого, то одного взгляда назад, туда, где вертевшиеся крылья ветряной мельницы чернели на синем небе, другого вперед – на верхушки тонсталлского леса – было совершенно достаточно для того, чтобы ехать прямо и спокойно, словно по большой дороге, хотя вода омывала ноги его лошади до колен.

На полдороге, когда он уже увидел сухую дорожку, подымавшуюся высоко на другой стороне, он вдруг услышал сильный всплеск воды направо от себя и заметил серую лошадь, провалившуюся по брюхо в тину и отчаянно бившуюся. Как будто почувствовав приближение помощи, бедное животное громко заржало. Конь поводил налившимися кровью, обезумевшими от ужаса глазами; он барахтался в трясине, и тучи насекомых подымались в воздух и жужжали над ним.

«Увы! – подумал Дик. – Неужели бедный юноша погиб? Это, наверное, его славный серый конь. Ну, товарищ, ты зовешь меня так жалостно, что я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе. Не оставлю тебя тонуть дюйм за дюймом!»

Он натянул арбалет и пустил стрелу в голову животного.

После такого грубого акта милосердия Дик поехал дальше уже не столь веселым. Он пристально вглядывался во все окружающее, ища следы своего менее счастливого предшественника.

«Если бы я как следует указал ему дорогу… – смекнул он. – А теперь он, пожалуй, погиб в болоте».

Только он подумал об этом, как чей-то голос окликнул его со стороны плотины. Обернувшись, он увидел лицо мальчика, выглядывавшего из-за тростника.

– Вы здесь? – сказал он, останавливая лошадь. – Вы лежали среди тростника так, что я не заметил вас, когда проехал мимо. Я видел вашу лошадь – ее затянуло в трясину, и я избавил ее от мучений. Право, вы должны были бы сами сделать это, если бы были милосердным всадником. Но выходите из своего убежища. Тут никто не потревожит вас.