Доктор Шифр

Доктор Шифр
Рома Ньюман

После трагической гибели отца и старшего брата 13-летнего Андрея начинают посещать странные видения: во время сна красные и зеленые огни бомбардируют его сознание, явно пытаясь что-то сказать. Благодаря любви к загадкам и шифрам подростку почти удается взломать закодированное послание, и лишь стечение обстоятельств не позволяет довести начатое до конца. Видения исчезают. Проходят годы. Андрей служит военным криптографом, и в тот момент, когда ему поручают работу над хитрым китайским шифром, давно забытые огни возвращаются вновь. А с ними – неожиданный дар. Отныне Андрей видит болезни человека в красно-зеленом спектре, и «решает» их, подбирая исцеляющую комбинацию из неизвестных человечеству символов. Оставив службу в разведке, Андрей встает на путь целителя. Ему предстоит спасти сотни жизней, взломать смерть и даже перекодировать бога. Но сумеет ли он решить главную головоломку и выяснить, кто и с какой целью контактировал с ним на частоте красно-зеленого спектра?

Рома Ньюман

Доктор Шифр

ПРОЛОГ

Впервые цветовые галлюцинации настигли Андрея Волошина в тринадцать лет.

Жутковатые, но интригующие видения начались примерно через две недели после того, как в автоаварии погибли его отец и старший брат Петр. Возможно, именно это событие послужило катализатором и запустило цепь психофизиологических изменений в мозгу подростка. А может, просто время пришло.

Во всяком случае сам Андрей постоянное присутствие в своих снах красного и зеленого кругов никак не связывал с трагедией, наложившей глубочайший траур на семью Волошиных. Он даже не рассматривал это как недуг, требующий оперативного медицинского вмешательства, и воспринимал галлюцинации в качестве спасительной шлюпки в буре непростого времени.

Каждый вечер Андрей укладывался в постель, зная, что спустя минуту-другую перед внутренним взором запляшет красно-зеленое светопреставление, которое принесет покой в метущуюся подростковую душу. Иногда пареньку казалось, что он не только видит свет, но и ощущает исходящие от него тепло, благодать и заботу.

Обычно две разноцветные сферы начинали приближаться издалека, небольшими окружностями, словно фары автомобиля, пересекающего заросшее поле. И лишь через несколько минут они принимали свой окончательный вид, превращаясь в красную и зеленую линзы светофора, который будто очутился перед самым носом.

Странно, но Андрей ни разу не испугался своих постоянных ночных спутников. Мягкий свет, исходивший от линз, излучал только положительные эмоции. Красный окутывал сознание мальчика убаюкивающим теплом, зеленый предвещал таинство грядущих открытий. И лишь после того, как Андрей успокаивался, избавлялся от тревожности и забывал о негативных событиях минувшего дня, «светофор» начинал свой монолог.

Размеренно и не спеша, он поочередно подмигивал Андрею то зеленой линзой, то красной. Два огромных круга играли с Волошиным, заставляя сердце восторгаться и ликовать, и был в этой игре некий смысл, который мальчуган не столько понимал, сколько ощущал.

В том, что сферы пытаются с ним общаться, у Андрея не было ни малейших сомнений: слишком уж красноречиво подмигивали они, словно изо всех сил старались обратить его внимание на что-то непомерно важное. Это напоминало сцены из фильмов про моряков, когда экипажи двух кораблей лампами Олдиса шлют друг другу немые сообщения.

Следуя догадке, Андрей отыскал в школьной библиотеке учебник по азбуке Морзе и способах передачи информации на расстоянии. Выучив все эти «точки-тире», каждое утро он первым делом хватался за карандаш и листок бумаги и по памяти восстанавливал некоторые фрагменты цветового монолога.

Всякий раз выходила сущая околесица, но Андрей не оставлял надежды разгадать таинственный шифр, продолжая упорно документировать вероятные послания. Он нисколько не сомневался в том, что, бомбардируя его сознание, «светофор» передавал нечто очень важное.

Увлеченность «цветошифром», как Андрей называл свои еженощные видения, помогали мальчику справиться с опустошительным чувством утраты и безнадеги, затопившими его дом. До трагедии Волошины жили довольно слаженно и дружно. В их трехкомнатной квартире обитали бабушка и дед Андрея, мама, он сам и старший брат Петр. Отец давно жил с другой женщиной, хотя следующего отпрыска, насколько было известно, так и не завел.

Родители разошлись, когда Андрею было три года, а Петру шесть, но продолжали общаться в те нечастые дни, когда отец приезжал повидаться с сыновьями. Причин развода Андрей не знал и не горел желанием узнать. Петр был в курсе ситуации, несколько раз порывался просветить и младшего брата, но тот интуитивно понимал, что подобные сведения причинят ему боль, и сознательно закрывался.

К счастью, брат не настаивал. Их отношения вообще не походили на те истории, когда старший брат всячески подтрунивает и измывается над младшим. Наоборот, после развода родителей Петр взял над Андреем своего рода шефство – что называется, «тянул» его – и чем взрослее становились ребята, тем заметней проглядывало влияние старшего брата на жизнь младшего.

Петр говорил о важности занятий спортом, приводя братишку то в одну секцию, то в другую; учил, как нужно вести себя на улице, в коллективе пацанов и с девочками. Возможно, именно поэтому в глазах не только семьи Волошиных, но и окружающих он казался едва ли не идеальным примером того, каким должен быть старший брат.

По правде говоря, Андрей жил со смутным ощущением, что все любили Петра сильнее, чем его, – и в общем-то это было неудивительно. Два брата оказались совершенно разными.

Петр всегда и во всем старался занимать ведущие позиции, и к шестнадцати годам неоспоримое лидерство всегда и во всем будто стало жизненным кредо парня. Он демонстрировал великолепные успехи в разных видах спорта, являлся капитаном сразу нескольких сборных команд. Старший брат испытывал некоторые сложности в усвоении школьной программы, но благодаря упорству и расцветавшему личному обаянию к выпускному классу он стал одним из претендентов на золотую медаль.

Другие мальчишки признавали его первенство, девчонки охотно тянулись к нему, а учителя восхищались неиссякаемой энергией Петра и его выдающейся способностью выстраивать партнерские отношения практически с любым человеком. Все без исключения были уверены: оставь Петра Волошина с ножом и компасом на острове – и через год он сформирует свое государство, наладив торгово-рыночные отношения с другими островами.

«У Петьки есть хватка, – сказал однажды отец в разговоре с матерью. – Ее надо развивать».

Андрей же был совершенно иного поля ягодой. Щуплый, задумчивый, погруженный в себя, большую часть времени он проводил в своем внутреннем мире, абсолютно не замечаемый миром внешним. О том, какие события разворачивались в душе младшего Волошина, знали немногие: в отличие от брата, Андрей не мог похвастать запредельным количеством друзей и знакомых.

Он неплохо учился, но происходило это не благодаря ломовой зубрежке, как в случае с Петром, а из природной склонности к точным наукам, в особенности – к алгебре и геометрии. Цифры и фигуры манили Андрея скрытой способностью шифровать и кодировать абсолютно любое явление окружающего мира. Когда парнишка в первый раз посмотрел фильм «Игры разума», сцена, в которой герой Рассела Кроу обещает математически объяснить структуру галстука собеседника, привела мальчика в неудержимый восторг.

Младший из Волошиных испытывал необъяснимую тягу к скрытым посланиям, древним письменам, тайным знакам. Он вел специальную тетрадку, в которую методично записывал каждый новый тип шифра, выхваченный из книг, журналов и кино, а разнообразные шарады и логические задачки щелкал как орешки.

И всё же такой талант едва ли позволил бы ему вырваться из тени брата. Пока еще Андрей был слишком зажат, слишком неуверен в себе, чтобы поднять собственные знамена.

Однако большая популярность брата не столько угнетала, сколько радовала Андрея. Забирая на себя львиную долю внимания окружающих, Петр позволял ему оставаться собой. Став заложником образа непререкаемого школьного лидера, старший брат был вынужден растрачивать огромные запасы сил на поддержание сложившегося имиджа. Он превратился в идола – величественного исполина, отбрасывающего широкую тень. И в этой тени его братишка мог оставаться собой и заниматься тем, чем и должен заниматься ребенок, – наслаждаться детством со всем его таинством первооткрытий.

Подтверждение теории о том, что красная и зеленая сферы передают некое зашифрованное послание, Андрей обнаружил спустя месяц после гибели отца и брата, когда начал видеть арабские цифры.

Сперва они просто бомбардировали внутреннее око, подобно мельтешащему «светофору», что являлся мальчугану прежде. Неслись прямо на него из далекой темноты. Поначалу Андрей заносил в тетрадку и их, выискивая скрытый шифр, некое послание для себя. Усилия эти не были бесплодными, пускай результат их и проявился в ходе интеллектуальных штурмов не в реальности, а во сне.

В одну из ночей, сразу после интенсивной цветовой бомбардировки красным и зеленым «прожекторами» (традиционно именно так и начинались сеансы связи Андрея со сферами), цифры сами собой сложились в круг. Символы от 1 до 12 аккуратно легли перед мальчуганом словно по широкому циферблату часов. Образовавшееся числовое колесо стало медленно вращаться по часовой стрелке, а юное сердце Андрея переполнилось ликованием. Паренек вдруг ясно и четко осознал: некие силы действительно пытаются контактировать с ним во сне и он еще на один шаг приблизился к разгадке их шифра.

Но кто таким образом выходил с ним на связь?

Бестелесные духи? Его более зрелый двойник из параллельного мира? Инопланетяне?! Учитывая, что каждый раз огни словно прорывались из вселенского далека, Андрей больше склонялся к версии о пришельцах. Да и сама теория контакта с внеземными цивилизациями казалась мальчишке более привлекательной, чем другие.

А еще на интуитивном уровне Андрей понимал: сферы требуют упорядочить их зашифрованные послания. И он сделал это. Структурировал код, разложив символы по окружности. Это была маленькая победа. Он только что вышел на следующий уровень телепатической связи (хоть бы это были пришельцы!). Вот бы кто-нибудь еще сумел оценить такое достижение по достоинству…

Отец братьев Волошиных был кадровым офицером, полковником, и имел свой, практичный взгляд на будущее сыновей. Точнее, на будущее Петра. Он ждал, что старший сын пойдет по его стопам, выстроит блестящую военную карьеру, дослужится до генеральских лампасов. А это обязательно должно было случиться, ведь «у него есть хватка». От Андрея же полковник Волошин не ждал ничего.

Порой мальчику казалось, что особых подвигов от него не ожидал вообще никто. За исключением, может быть, деда по матери – человека сурового, закрытого, но по-своему искреннего. В чем таилась причина подобного отношения, Андрей не понимал, но отсутствие интереса к себе со стороны как взрослых, так и сверстников переносил довольно хладнокровно. Лишь непонятное равнодушие отца ранило его по-настоящему больно.

Так случилось и в тот вечер, когда Андрей в очередной раз подслушал одну из нечастых бесед родителей и узнал, что наутро полковник Волошин собирается забрать лишь Петра. Подобного прежде не бывало: отец всегда забирал обоих пацанов сразу. Но завтра он планировал свозить Петра в Серпейский военный институт, в стенах которого старшему сыну полагалось учиться после школы, – и серьезно поговорить о будущем парня. О том, что к их разговору должен присоединиться Андрей, речи не шло.

Это оказалось самым подлым, самым ощутимым ударом, который когда-либо получал младший Волошин. Тем же вечером, рыдая в ду?ше, он пожелал – абсолютно искренне, от всей души и изо всех сил – чтоб отец с братом уехали и никогда больше не возвращались. Формулируя запрос, Андрей почувствовал, как от него словно отделилась частичка. Обида и ярость переплелись в единый клубок и выплеснулись из тела подростка сильным, ясно сформулированным желанием. Он жаждал больше никогда не видеть отца и брата. Так оно и случилось.

Наутро отец и впрямь забрал лишь Петра. Андрей не вышел поздороваться, прикинувшись спящим, но из окна наблюдал, как отъезжает машина полковника Волошина. Они и в самом деле отправились в военный институт, где брата водили по курсантским казармам, показали столовую, и спортивный комплекс, и пару учебных корпусов. После экскурсии отец повез сына покататься за город.

Там-то всё и произошло.

Один из участков трассы был необычайно трудным даже для опытных водителей: дорога уходила вверх, круто извиваясь. Сразу несколько поворотов подряд терялись из виду за пригорками. На одном из таких поворотов с минимальным обзором заднее крыло автомобиля Волошиных царапнул грузовик, перевозивший спиртное. Легковушка сразу слетела с дороги и покатилась по утесу вниз. К тому моменту, как она совершила последний, двенадцатый оборот, отец и сын скончались от многочисленных травм.

Для семейства Волошиных это стало сильнейшим ударом. И если дед по обыкновению скрывал горечь утраты за маской стоического хладнокровия, то бабушка и мать оказались просто-напросто раздавлены горем.

Андрей практически перестал с кем-либо общаться и травил себя неумолимым чувством вины. В случившейся трагедии мальчик обвинял не водителя грузовика, взявшего слишком широкий угол поворота, а себя. Дни напролет проходили с мыслью: а не мог ли он стать причиной несчастного случая? Разве не его искреннее, ощетинившееся обидой желание никогда больше не видеть родных столкнуло их в пропасть?

Андрей, с раннего детства проводивший бессчетные часы в своем внутреннем мире, чувствовал: там что-то было. В дальних уголках души росла и крепла необузданная сила, достаточная, чтобы перекроить реальность по своему разумению. Маленький термоядерный реактор насыщался энергией, чтобы однажды запустить… что запустить? На какие ужасы или подвиги способен нелюдимый подросток, обладающий такой огромной силой? И ему ли предстоит выбирать – станет он героем или злодеем?

Через двенадцать дней после трагедии из глубин космоса пришел ответ. Размышляя о природе красных и зеленых огней, которые он видел во сне, Андрей окончательно склонился к мысли о пришельцах. Может быть так, что они пригнали на орбиту Земли свой спутник и каждую ночь в диапазоне красно-зеленого спектра транслировали парнишке некие знания? Почему бы и нет.

Было ли это связано с последними событиями в жизни Андрея, он не задумывался. Волошину вполне хватало идеи того, что где-то там, далеко-далеко, у него появился невидимый друг, каждую ночь приносящий умиротворение и занимательную игру в шифры. Мальчуган не сомневался, что однажды взломает секретный код. И когда это случилось, когда двенадцать чисел улеглись в идеально ровный круг, сферы вышли за пределы снов.

После гибели брата, как показалось Андрею, сильнее других горевала бабушка. К смерти его отца она относилась куда спокойней: зять и теща не поладили с первых дней знакомства. А вот умелый и талантливый внук, всеобщий любимец… такую утрату пожилая женщина выдерживала с огромным трудом. Может, как раз поэтому «подсветка» выхватила именно ее.

Небольшой, размером с теннисный мячик красноватый шар возник в районе сердца бабушки на седьмое утро после «цифровой» победы Андрея. Видение походило на почти рассеявшееся облачко дыма, которое кто-то ловко заточил в прозрачную сферу. Сперва Андрей принял его за оптическую иллюзию, но с какой бы стороны ни подступался к бабушке, под каким бы углом на нее ни смотрел – шар всегда маячил возле груди.

Однако наиболее примечательным наблюдением стало то, что с течением времени цвет шарика менял тональность. Происходило это не шибко резко и заметно, но если в первый день он был размытого красного оттенка, то спустя три месяца напоминал спелый персик. Вновь отправившись в библиотеку, Андрей, который вел наблюдения за шаром с усердием секретного агента и мельчайшие детали конспектировал в тетрадку, отыскал небольшую книгу по колористике.

Волошин пришел к выводу, что, если он хочет вести дневник подробно и качественно, скудных описаний цвета по типу «ярко-красный» и «темно-красный» будет явно недостаточно. Поэтому он решил расширить познания в области типологии цветов и оттенков. В процессе самообучения подросток выяснил, что, согласно цветовой модели Пантон, на начальном этапе «бабушкин шар» имел цветовую идентификацию 18-1649 TCX. Оттенок, который Андрей по-простецки именовал «бледно-красным», на самом деле назывался «глубоководным кораллом». И код, и поэтичное наименование он скрупулезно занес в тетрадь.