Хроники Света. Долина людей. На пороге большой войны. Часть первая

– Ксор, ты какой-то тощий и мелкий. Тебе, вообще, сколько лет-то? – спросил Угрюм.

– Пятнадцать говорят родители. Почти взрослый. После получения метрики нужно выбирать ремесло. Мать уже все уши прожужжала. Чем ты, мол, заниматься будешь? Учись у отца лучше. А я не хочу на мельницу. Хочу… Не знаю. Свет посмотреть. На почту, думаю. В скауты. Вот и к тебе пришел учиться, чтобы какие-то полезные для этой работы навыки получить, – поделился своим сомнениям Ксор.

– Да уж, в скауты – это всяко не мешки с мукой таскать. Драться уметь надо, согласен. Мало ли, бандит нападет. Или вообще призрак. Вот я бы посмотрел, как ты с призраком драться будешь, – не такой как всегда угрюмый Угрюм заржал в голос.

– Призрак? Да ладно тебе. Все знают, что это сказки. Малышню только пугать. Нет никаких призраков, даже в Черном лесу, – расхрабрился Ксор. Но голос был не такой уж и уверенный, Угрюм посеял в нем некое сомнение. Почему-то ему хотелось верить.

– Да ладно, это я так, пошутить изволил. Ты же шутник, шутки-то любишь, всяко! – продолжал улыбаться Угрюм, допивая приготовленный Ксором чай. – Ладно, чайку попили и будет. Начнем науку. Я к чему о том, что ты тощий. Ты слабый. И не надо так на меня смотреть! Для умения драться нужна сила. А силу нужно тренировать. Мешки, я вижу, ты вроде отцу помогаешь таскать. Но все равно слабый. А может, просто мелкий. Но таки я о тренировке. Значит смотри…

Угрюм и улегся животом на пол, потом уперся руками и носками ног в пол. Потом прижался к земле и выпрямился на руках. После она встал и сказал: – Вот это называется отжиматься. Ну как на девке, только без девки. Ну это, наверно, рано тебе знать. Не об этом. Стало быть, будешь так делать каждое утро как можно больше раз. Попробуй.

Ксор попробовал отжаться. Было сложно. Очень. Он смог отжаться раз восемь.

– Угрюм, видишь, как много я сделал, – тяжело дыша, решил похвалиться Ксор.

– Тьфу, много, ага. Прям как для лягушонка много, – опять заржал Угрюм. Какой-то он ну совсем не угрюмый стал этот Угрюм. Ничего, посмотрим еще, кто будет потом смеяться. Но в глазах у Ксора предательски закололось. – Короче, ты не расплачься только. Что ты, как девка, ей-Богу! Пришел учиться, так учись. Не велика наука. Вот так каждое утро, повторяю. Когда сможешь делать сто раз, тогда и поговорим, лягушонок. Ну то есть, Ксор.

И Угрюм стал отжиматься. Быстро-быстро. Ксор потерял счет где-то после ста. Угрюм же продолжал показывать. Ксору было обидно. Он вообще не любил этих зеленых склизких болотных гадов. Было ну очень обидно. Но он видел, что Угрюм может. И тоже захотел так уметь. Стать сильным. Перестать быть лягушонком в глазах этого странного человека.

– Значит дальше. Тренировать руки будешь еще так, – Угрюм повис на перекладине у крыши сарая и начал подтягивать тело вверх, остановился, когда перекладина оказалась на уровне груди. – Вот. Это тоже для рук. По науке драки – подтягивание называется. Найдешь на верхнем этаже мельнице балку, на ней можешь тренироваться. Ну или в лесу, в Черном, на дереве. Как древесная лягушка, стало быть.

Лицо Угрюма было угрюмым как обычно, но в голосе явственно слышалась улыбка. Угрюм еще показал несколько упражнений. На какой-то пресс. Опять же, сгибаться, как ужаленная лягушка, сказал. Еще нужно было приседать. Много. И с мешком муки на плечах. И еще делать разные штуки, которых он никогда не делал. Да и мысли заниматься такой ерундой никогда не было.

– Угрюм, а это точно нужно? Или ты так решил меня проучить? Я же не забыл про вилку, блестящую такую. Может, старосте будет интересно о ней узнать, – Ксор уже и сам не хотел лезть в бутылку, но по характеру был упрям.

– Опять эта треклятая вилка. А может, того, этого, проколоть тебе сердце этой вилкой, а? И куда тебя в колодец сбросить, или в болото? Или под трактир бросить, а? И геморроя-то больше не будет. И никаких занятий, а? Нафиг-то оно мне надо, а? – ну очень угрюмо и как-то даже с металлическим звоном в голосе спросил Угрюм. Стало понятно, что Угрюм мужик опасный. Действительно, совсем не деревенский глуповатый увалень. Было у него суровое прошлое. Сейчас он был больше похож на офицера имперцев, распекающего нерадивых солдат. А еще поселилось внутри Ксора какое-то необъяснимое уважение к этому странному мужику. И желание узнать его тайну.

– Ээээ… Угрюм, ну ты чего? – голос предал Ксор, было понятно, что ему страшно. – Я же просто хотел узнать, может ты надо мной издеваешься. Ну как-то это совсем не похоже на умение драться. Это, может, ты с отцом сговорился и учишь, чтобы я на мельнице легко отцу помогал мешки с мукой таскать? Я же готов учиться. Готов все впитывать аки губка. Но я хочу понимать, чему учусь.

– Вот ты какой, оказывается. Вроде и пацан совсем, а вроде и что-то есть в тебе взрослое. Ну попробуем быть откровенными друг с другом. Я таки берусь тебя учить, как если бы учил новобранца, даже может как воспитанника. К чему это я… Ах да… Буду что-то объяснять, а что-то ты просто будешь выполнять. Потом все сложится как пазл, – сказал Угрюм.

– Пазл? – с недоумением спросил Ксор.

– Ну да, деревня же… Прости. Ну… Сложится, в общем, из моих уроков потом целая у тебя наука и умение. Главное, не сачковать, – безапелляционно заявил Угрюм. – А упражнения? Ну вот нужны они. Это офэпэ. Хм… Ну это, тебе нужна физическая подготовка. Боевое искусство, это не только ловкость, не только умение, но и сила у тела должна быть, чтобы ты мог за себя постоять. Понимаешь?

– Кажется, да, – не очень уверено кивнул Ксор.

– Поймешь, – уверенно ответил Угрюм. И своим тоном он вселил некоторую уверенность в Ксора.

Вот так и начались занятия Ксора с Угрюмом. Через какое-то время Ксор смог и отжиматься по сто раз, и подтягиваться, и много приседать, и бегать. Да, Угрюм заставлял бегать Ксора по полям и предлесью. Были занятия и по боевому искусству. Ксор научился и бросать, и захватывать, и бить не только руками, но и ногами. Для этого пришлось через боль делать растяжку, чтобы ноги можно было повыше поднимать. Сложно было, но интересно.

В один из дней Ксор спросил, умеет ли Угрюм обращаться с оружием. С ножом там, или, что еще лучше, с луком. Оказалось, мог. Смастерил для Ксора из дерева и бычьей жилы лук, из которого учил стрелять Ксора по корзинам с соломой. Учил фехтовать деревянным мечом, обращаться с деревянным ножом. Научил даже метать нож и топор. Учился Ксор стрелять и бить на звук в темноте. Многому учился, о чем и не думал раньше. Через какое-то время практически пропала эта обидная лягушка из лексикона Угрюма.

Они много разговаривали. Обо всем. Но не о том, что хотел бы знать Ксор. Ничего не рассказал Угрюм о себе, о жизни вне деревни. Да и вообще вел странные речи, что лучший бой – тот, которого удалось избежать. Ну вот зачем учиться тогда драться, если лучше драки избежать? Ответ был прост – не всегда боя можно избежать. Говорили они и о профессиях. Угрюм не был согласен с тем, что в деревне нечем заняться. Мол, уж лучше быть мельником, ибо за пределами деревни мир опасен, суров, и недружелюбен. Но не смог Угрюм убедить Ксора в том, что путешествия – не для Ксора. Хотя Угрюм признавал, что в деревне все очень по-деревенски.

Учиться Ксору было тяжело. Приходилось рано вставать, часто недосыпать. Отец регулярно ругал его за то, что он возится на мельнице словно сонная муха. Но со временем тяжелая работа на мельнице начала казаться уже не такой и тяжёлой. Ксор стал сильнее. Быть может, просто повзрослел. Чему родители были рады. Они не знали, что Ксор тренировался с тяжестями. Не знали они и о занятиях с Угрюмом. Как-то даже отец сказал, что из Ксора может быть и выйдет хороший мельник. Но сказано было не уверенно. Они часто разговаривали с родителями о его будущей профессии. И Ксор никак не мог дать определенный ответ, чем же он будет заниматься после получения метрики. Да и понимали родители, что не тот у Ксора характера, чтобы стать мельником. Он все же был больше мечтатель. Неопределившийся, как им казалось, мечтатель. Да и сам Ксор совсем не был уверен в том, что почта и скауты – это его выбор. Как вариант вырваться из деревни за сравнительно хорошую оплату – да. Но не мечта.

Незадолго до последнего радужного заката Ксор как обычно пришел заниматься к Угрюму. Он думал, что и сегодня они будут отрабатывать приемы борьбы, кулачного боя или фехтования. Но Угрюм отказался.

– Ты знаешь, Ксор, я уже давно не молод. В душе уж точно. Устал я тут, в деревне, засиделся с тобой на одном месте. Да, я выгляжу очень хорошо, хоть женись, – и заржал, как обычно. Но смех этот был не веселый. Что интересно, Ксор давно понял, что Угрюм совсем не такой уж и угрюмый, каким хотел казаться. Угрюмость – его маска, чтобы не выделяться в деревне. – Но мне уже тяжело учить тебя. Да и, думаю, чему мог, я уже научил. Дальше уже нужно оттачивать навыки со специалистами в фехтовании, в борьбе, в стрельбе. Общая же подготовка у тебя есть. И хорошая подготовка. Ты, считай, выпускник моей бойцовской академии. Да и вообще, чую, время поджимает.

– Ммм… Какой такой выпускник амакедии? – искренне удивился Ксор. – И почему время поджимает? Да и не похож ты на старика! Так и скажи, надоело со мной возиться?

– Ну да, не старпер, пожалуй. Дело не в том, что надоело. Поверь, что я мог тебе передать, я в основном передал. Дальше уже нужна хотя бы просто ежедневная тренировка для оттачивания навыков. Да и слухи интересные поползли. Ладно, об этом потом. И это, не амакедии, а академии. Эх, деревня… Ну это школа такая, только очень хорошая школа. И ты ее закончил. Могу диплом выдать, да бланка и печати нет, – и опять заржал. – Поздравляю, Ксор. Ты был моим лучшим учеником. Ну почти лучшим. Одна девчонка все же тебя обогнала в умениях и удали. Думаю, станешь начальником почтамта, если не передумал. Поздравляю, ты больше не лягушка.

– Ага, с шмакамедией понял. Что еще за почтамт? И почему лучший? Ты еще кого-то тренировал? Девчонку? Быть такого не может! Да им же только супы варить, да по хозяйству колдовать. Никто не учит девчонок. Ничего не понимаю. Угрюм, я же понимаю, что ты не тот, кем пытаешься казаться. Не деревенский ты. Почему ты не рассказываешь о себе? Ты же знаешь, что я хочу покинуть деревню. И ты знаешь, что там, за пределами деревни, – очень серьезно спросил Ксор.

– Ох, парень, знал, что ты не отстанешь от меня со своими вопросами, – как-то устало сказал Угрюм. – Сперва я просто взялся за обучение, чтобы как-то отвлечься от серых будней деревенской жизни. И втянулся. Ну или точнее так, необученный ты бы вообще не пригодился. Ну в жизни. В твоем будущем. Ох, сложно все вот так сразу говорить. Так, это… Старался вложить в тебя все свои навыки. Вижу, что научил тебя постоять за себя. Но не научил, от чего же тебе придется защищаться…

Угрюм замолчал. Он начал вышагивать из одного угла своей комнатушки в другой. Молча. Потом остановился у окна и какое-то время молча смотрел в него. Ксор не решался прервать это молчание. Он ждал, когда Угрюм сам начнет говорить. И вскоре тот заговорил, все также продолжая смотреть в окно, сложив руки за спиной.

– Да, Ксор, мир очень большой, а деревня Трофов – лишь точка на карте. Поверь, жизнь тут максимально безопасна. Если ты не слишком туп, чтобы угодить на шахты, можно жить в относительном спокойствии. А там, в открытом мире, опасности будут подстерегать тебя за каждым кустом. Буквально. Жизнь в Империи сурова. Да и сама Империя вовсе не Империя, которой хочет быть. Это просто банда, разросшаяся банда, подмявшая под себя несколько городов в границах северных и южных гор, закрытая на западе метридиевым морем. Сейчас, конечно, эта банда носит гордое имя Империи Винов. Победителей так сказать, которые победили в междоусобице трех городов. Эти бандюги захватили власть и провозгласили Империю. Хотя до былых Империй им как до пустыни раком. Суть в том, что свободное передвижение граждан Империи если и не запрещено, то очень ограничено. Сам знаешь, что в деревню почти не приходят путешественники. Всех, кого встречают на дорогах без дорожных сертификатов или сертификатов гильдий, тех же Трофов или скаутов, без разбора имперские патрули уводят на метридиевые шахты. Поверь, малыш, люди нужны имперцам лишь как рабочая сила, которая работает на полях в деревнях, или на фабриках в городах. Им не нужны свободные люди, так как свобода вообще является врагом Империи. Были, конечно, у Империи противники серьезные. Может, и сейчас есть. Оторвался я немного от политической ситуации. Застрял тут с тобой. Тепереча все живут только в своих деревнях или городах и работают шесть дней из семи. И пропадают. Часто люди пропадают, – разоткровенничался наконец Угрюм. Он отвернулся от окна и пристально посмотрел парню в глаза.

– Как-то все очень мрачно, Угрюм, – неуверенно сказал Ксор. – Можно же получить дорожный сертификат и отправится, куда угодно. Были бы деньги. Да и приезжают к нашим иногда родственники. И наши деревенские ездили к своим родным и возвращались.

– Ну… Может я и сгущаю немного краски. Просто я за свободу. Посмотрел на этот мир и в каком-то смысле добровольно приехал сюда, считай, в ссылку. Ну как добровольно? Иначе и нельзя было. Не моя это картина мира. Когда-то мы воевали за свободу. Круто воевали, надо сказать. Опять не о том… Что-то я от этой спокойной деревенской жизнью стал любить пофилософствовать. А тут и поговорить-то не с кем. Все разговоры об урожае, трофах и ярмарках. Грусть-печаль… Так. О чем это я? Ах, да, дорожные сертификаты. Ну да, можно купить сертификат или даже получить бесплатно, если к родне или по делам куда. Но ты, во-первых, попробуй получить этот сертификат. Как зарядят цену непомерную! А у них же, кровопийц чиновничьих, нет жесткого тарифа. Сколько захочет имперский писарь получить себе отката, столько и скажет платить. Но даже если купишь или получишь ты этот сертификат, то сможешь лишь пройти по дороге из одного населенного пункта в другой. На дороге везде патрули имперские. Повозки и караваны должны идти по расписанию и отмечаться ко времени на каждой заставе. С дороги не свернуть. А ежели свернешь куда, патруль тут как тут за жабры и в шахту. А может и не в шахту. А может даже просто так патруль схватит. Ну рожей не вышел или приказ какой был, – грустно рассказывал Угрюм. – Вот, допустим, повезло тебе, смог ты уйти с дороги и пришел не в то место, до которого ты получил сертификат. И первый же патруль в городе проверит тебя. Если в сертификате указан другой город или у тебя вообще нет сертификата, в лучше случае, отправят на общественные работы на фабрику или в поле. А то и сразу на шахты. Нет у нас свободы передвижения. Или же жить в подполье, работать почти за еду на какого бандюгу. Нечего делать без документа в городе. Да и в деревне тоже сложно.

– Что-то ты лукавишь, Угрюм. Ты же как-то тут оказался. Ты же не местный. Я помню, – пожурил его Ксор.

– Так это же я. Я, можно сказать, профессиональный подпольщик, – заржал Угрюм, – знаю, что и как надо. Тут же в деревне писарем бездарь Крок служит. Он денежки любит больше жизни. Мать продаст, если хорошо поторговаться. Ну сунул я ему на лапу пару тысяч. Пообещал не высовываться. Вот и не высовываюсь у вас на мельнице, за тобой приглядываю. А он за это время еще толще стал, боров жирный. Как только сам ходит, ума не приложу.

– Ишь, какой ты прошаренный. Так может и мне купить у него сертификат какой, или даже несколько, положим, во все города? – с улыбкой спросил Ксор.

– Малыш, идея, конечно, хорошая. Да только где ж ты столько денег-то возьмешь. Тебе лет пятнадцать нужно будет без обеда и сна муку свою молоть, – громко рассмеялся Угрюм.

– Это да, деньги, будь они не ладны. Их мне нужно много. Но есть у меня мысли. Может, трава какая поможет. Давно я собирался в лес сходить, пособирать всяких растений. Ты знаешь, есть веселые травки, в чаек подмешать, повеселить писаря, – размечтался Ксор.

– Ага, повеселишь, а потом поржёшь на шахтах. Да и не будет он с тобой чай пить. Ты кто? Деревенщина, подмастерье мельника. Не ровня имперскому чиновнику. Ему только деньги твои будут интересны. Так что, как не крути, действительно, сертификат почтальона-скаута – лучший был бы вариант, – сказал Угрюм.

– Да, я уже давно думаю об этом. Но знаешь, хотелось бы открытый скаутский сертификат на исследование неизвестных земель. Он и стоит-то сущие копейки, – мечтательно хмыкнул Ксор.

– Ну да, стоит-то копейки. В буквальном смысле. В города им дороги закрыты. Где выдали сертификат, туда и возвращаться нужно. Чиновники в Империи не дураки, все продумали. Но многих ты свободных скаутов знаешь? – спросил Угрюм.

– Не то, чтобы знаю, не ручкался. Но Варфоломея видел и напарника его, Тощего. Дважды они возвращались. И имперцы им денег будь здоров отвалили, – уверенно сказал Ксор.

– А, эти раздолбаи. Ну да, ну да… Эти дважды вернулись. А вот остальные не вернулись. Говорю же, имперские города и дороги, это меньшее из зол. За пределами городов, деревень и дорог черте что творится. Даже бандиты не отваживаются далеко отходить от патрулируемых земель Империи. А там? Как минимум, злобные животные, совсем не тупоящеры. Да те же призраки, муты, темные, да полно всякой нечисти. Поверь, даже поход в глубь Черного леса покажется тебе увеселительной прогулкой. И это только объективная сторона, – сурово высказался Угрюм.

– Ой да ладно. Опять ты со своими страшилками. Ну какие еще призраки. Какая нечисть? Единственный, кто видел призраков, так это алкаш Сосед с кукурузной фермы. Да и видит он их все больше в подворотне трактира после бочки выпитого эля, – заухмылялся Ксор.

– Не скажи, малыш, не скажи… Не рассказывал я тебе толком-то ничего. Ну что ж… В общем, повидал я нечисти и даже нежити. Да и Белка кой-чего рассказывала. Например, на пути сюда мне пришлось сойти с большого тракта. Это, как ты знаешь, основная дорога в Долине между городами. Из одного из городов я выбрался без сертификата, вот и пошел по дурости напрямик, чтобы не связываться с патрулями. Шел я днем, тепло было. Вроде хорошо все. Какие-то твари взялись было меня преследовать, но запустил зажженную стрелу в их сторону, они и отстали. Стрела, правда, последняя была. Искать было боязно. Думал настругать вечером новых стрел. Да где перья-то взять было? Решил к вечеру смастерить силки, да поставить на ночных щебеток, перья у ни в самый раз на оперение. Но вечер мой не задался. Стало резко холодать. И холод такой пронзительный, не похожий на летний вечер. Аж пар изо рта. Ну прямо зима среди лета. Шорохи пошли кругом. Как будто кто-то среди деревьев по кругу ходит. И знаешь… Я практически ничего не боюсь, всякого повидал. А тут страх такой, ну как девка ночью из избы в сортир пошла, холодный… Липкий страх накатывает. Прямо ужас… Внутри паника разгорается. Хочется просто бежать куда глаза глядят. Еле себя сдерживаю, стою, лук достал, зыркаю по сторонам. Потом такой утробный вой начался. То с одной стороны, то с другой. Я как юла верчусь, луком тычу по сторонам. Но нет никого. Ускользает. Уже ночь была, темная, ну обычная такая темнота, силуэты видно, траву там, деревья. А потом раз. И вообще ничего не видно, как в отхожую яму нырнул. Страх уже рвет жилы, кровь как ледяная вода вены обжигает, сердце в седалище. Стою трясусь, чуть ли не писаюсь. Понимаю, что ничего сделать не могу, руки с луком начали опускаться. Уж не знаю как, но почуял, что со спины что-то надвигается. Развернулся и чуть не обгадился. Посреди черноты рожа лютая серебристая. Воет как адская собака. Вместо глаз дыры, а зубья то, зубья как кинжалы. Пасть свою разинул и, чую, прямо голову мою сожрать, гад потусторонний, собрался. Все, думаю, приплыл. Сейчас меня это чудовище харчить будет живьем. И спас меня лук. Не поверишь, но я уже и забыл, что у меня лук есть, я вообще все забыл. А тут ладонь левую жжет как огнем. Но жар этот теплый, родной что ли. Смотрю, лук в руке слегка сияет. Опомнился и стрелу ему, супостату, прямо в пасть запустил. Враз все оцепенение как рукой сняло. Страх отступил. Стрела прочертила яркую красную линию и словно взорвалась в его роже. Визгу было, капец просто, как на собачей свадьбе. А потом он просто исчез с диким свистом. Вот прямо так был и сразу его нет. Ну словно растворился в воздухе. Представляешь, чертовщина какая, а? Вот какая это нечисть потусторонняя. Не призрак это вроде был, конечно, они другие, не такие жуткие, насколько я знаю. Но тварь точно потусторонняя! А ты говоришь – не бывает. Еще как бывает. И это я не сильно-то и углубился в лес, – закончил рассказ Угрюм. Налил себе кружку воды и залпом осушил. По лбу его стекал ручеек пота. Видно было, что даже рассказывать ему было страшно.

Ксор сам стоял в холодном поту, так ярко он представил себе потустороннюю тварь. Мысли о том, что Угрюм заливает, не было. Не такой он мужик, чтобы фигню заливать. Но и верилось с трудом. В скауты Ксору резко расхотелось. И еще подумалось, что быть может сказки бабки Нарты были вовсе и не сказками. А она рассказывала о разной дичи, что бродит в лесу в ночи. Хотя бабка она на всю голову двинутая. Эта могла и насвистать. Но все же было как-то не по себе. А еще подумалось, что же это за лук такой хитрый у Угрюма. Учил-то он стрелять из обычного деревянного самодельного лука, непохожего на оружие, стреляющие красными взрывающимися стрелами. Может, все же заливает? Через минуту после рассказа вроде страх отошел, и работа скаута уже не казалась такой противной. Но есть о чем подумать. Действительно, мир большой и опасный. Кроме жутких имперских бюрократов и суровых имперских солдат, есть еще и какая-то чертовщина. И Ксор тоже выпил целый бокал воды.

– Ну и горазд ты, Угрюм, заливать, однако. Призрака да из лука светящийся стрелой завалил! Что-то тут не то. Ты ее что, глазами что ли поджог? Да и стрела то у тебя откуда взялась? Сам же сказал, что последнюю потратил, а новых не настрогал! Хочешь меня запугать, что бы я в деревне остался? – попытался посмеяться Ксор.

– Ксор, мой юный ученик, запугивать тебя я не собираюсь, я лишь просто рассказываю. И ты прав, не было стрелы у меня никакой. Не знаю, чем я запулил из лука. Но говорю я правду. Я тогда всю ночь оставшуюся просидел на дереве. А утром плюнул на осторожность и прямой наводкой до тракта бежал полдня. А лук… Есть у меня для тебя подарок на выпускной. – загадочно улыбнулся Угрюм.

– Подарок… Подарки я не люблю. Однажды отец сделал подарок. Новые перчатки для работы на мельнице. Тоже мне подарок. Тьфу. А еще как-то братья Носатые в школе. Позвали как-то за школу, мол, подарок там меня дожидается. Ну я с дуру пошел, так они меня грязью изгадили, да тумаков наваляли. Тот еще подарочек… Может, не нужно подарков, а? – неуверенно сказал Ксор.